В лаборатории Менгеле цвет глаз пытались поменять с помощью уколов – прямо в глаз. Процедура очень болезненная сама по себе. «Вот если бы уколы можно было заменить обычными каплями!» – не раз думал Артур. Закапал себе в глаза, проморгался – и все. Был кареглазым, стал синеглазым. Или наоборот – как кому захочется. Ни осложнений, ни побочных явлений – ничего... Ах, какая жалость, что Менгеле не дали завершить все его гениальные замыслы!
Тогда бы даже Алька не смогла узнать Артура. Даже она. Но, видно, история и вправду не признает сослагательного наклонения...
В тюрьме хроническое заболевание легких, которое было у Артура, обострилось и стало прогрессировать. Он умирал – теперь уже по-настоящему.
Его освободили – как безнадежного. Отдали Галине, верной, преданной Галине – на руки, умирать. Их сыну к тому времени было уже десять лет.
Артур недолго был с ним. Но за то короткое время, что подарила ему судьба, успел внушить сыну кое-что. Самое главное:
«Во-первых, сынуля, никогда не верь женщине. Не люби ее больше, чем себя.
Во-вторых, вырастешь, учись медицине. Доктор во все времена голодным никогда не останется.
В-третьих, найди книжку одну. Пригодится, прославишься еще. У меня есть кусочки, выписки из нее – но их мало, надо ту книжку найти, главную. Где-то она есть, и где – можно только догадываться. Ищи в семье Алевтины Гартунг, сынуля. У нее она или у ее родных. Все понял?..»
...Саша и Максим оказались в «обезьяннике» – железной клетке для задержанных. В «обезьяннике», кроме них, на одной из скамеек спал мужчина восточного вида.
Саша видела, как милиционеры после небольшого разговора отпускают рыжеусого.
– Он, кажется, им взятку дал... – пробормотала она.
– И что? – нахально усмехнулся Макс. – У меня денег нет.
– Ладно, будем торчать здесь, как дураки.
Саша села на деревянную скамью, поджала под себя ноги. Макс медленно опустился рядом. Трости его временно лишили.
– Зачем ты это сделала?
– Что именно?
– Пристала к этому дураку...
– Макс, миленький, это ты все устроил, а не я. Все это... – она обвела вокруг рукой.
– Ну ты пойди, объясни ментам, что у тебя завтра свадьба, что жених ждет... Пусть они Виктору позвонят!
– Издеваешься?.. – Саша вдруг представила Бородина с той стороны клетки, требующего от милиционеров освободить его невесту.
Макс в ответ коротко засмеялся, держа у носа платок, весь испачканный кровью.
«Ну папаша... называется, посоветовал! – Саша вспомнила о словах отца. – Кто первый, тот и единственный... Вон он до чего меня довел, этот мой первый!»
– Спать хочу... – устало произнесла она.
– Спи! Кто тебе не дает... – Макс подставил плечо.
Несколько мгновений Саша колебалась, потом все-таки опустила голову на плечо бывшего мужа.
– Максим!
– Ну что еще?
– Какой же ты костлявый! – уныло произнесла Саша, ерзая щекой на его плече – пыталась найти удобное положение. – Святые мощи прямо...
– Такой родился.
– Ты мог бы посещать фитнес-центр, тренажерный зал, наращивать мышечную массу...
– Что я, педик?! – огрызнулся бывший муж.
– Ну почему педик, почему сразу – педик? – с раздражением пробормотала Саша сквозь стремительно накатившую на нее дрему. – В наше время все обязаны заботиться о своем внешнем виде, и не только женщины...
– А для чего?
– Ну как... Встречают-то по одежке! Сейчас и на работу-то не возьмут, если плохо выглядишь...
– Ага! Все выглядят прекрасно, а работать – ни хрена не умеют! – презрительно хмыкнул Макс.
– Ты преувеличиваешь...
– Я знаю, что говорю! Сейчас форма заменила содержание. Вон, молодого специалиста взяли недавно на работу... Инженер, закончил хороший вуз, еще какие-то курсы, тренинги... Одет, подстрижен, ухожен, бицепсы-трицепсы, об искусстве рассуждает – заслушаешься! А сам дурак дураком! Элементарных вещей не знает. Вот, например, привезли на той неделе на площадку бетон. И что этот специалист делает? – Макс пустился в долгий рассказ.
Под его раздраженное бормотание Саша окончательно отключилась.
Но, как ни странно, ей приснился очень хороший сон.
...Мама и бабушка – родная, Алевтина. Сидят в комнате, напротив, в окна светит яркое солнце, и оттого силуэты двух женщин чуть размыты, призрачны. Они говорят.
Нет, говорит в основном бабушка Аля, а мама только качает головой, время от времени произнося что-то короткое, утешительное.
– Если бы я могла догадаться!
– Мамулечка, ну не надо...
– Нет, Маша, ты только представь себе – я была всего в двух шагах. Я могла бы протянуть руку и схватить его. Я вытянула бы его. Спасла бы!
– Это ж сколько сил понадобилось бы, мама!
– Я все равно смогла бы, Маша.
– Мама...
Саша в своем сне так ясно, отчетливо услышала голоса двух этих женщин, что слезы покатились у нее из-под сомкнутых век. О чем они говорили, о чем спорили? Бог весть.
Саша попыталась прислушаться, вникнуть в смысл того, о чем говорила бабушка – и даже как будто начала понимать, но сон окончательно распался на куски. Цветовые пятна, свет, искаженные звуки...
Она открыла глаза и обнаружила, что спит на плече своего бывшего мужа, Максима Таланкина. В «обезьяннике». Чудесное пробуждение, нечего сказать!
Саша осторожно отодвинулась от Макса, поправила волосы.
Максим спал, глаза беспокойно ворочались под веками. Выражение лица – усталое, печальное. Следы запекшейся крови. Потом едва слышно застонал, потирая колено больной ноги...
«Бедный, глупый!» – даже пожалела его Саша.
А из-за чего, правда, они с ним окончательно разругались когда-то? Ясно, что из-за ерунды... Но вот какой именно?
Саша надавила на виски, пытаясь вспомнить.
На крашенной в грязно-желтый цвет стене кто-то нарисовал карандашом календарь за март месяц, жирно выделив восьмерку.
Календарь.
Да, они с Максом расстались из-за календаря!
Саша даже засмеялась тихонько, когда вспомнила ту историю. Она сдавала последнюю сессию и, одновременно, подрабатывала – шила одежду на заказ. Ей был необходим календарь. Чтобы он висел на стене перед ее глазами, и она четко помнила, какой сегодня день. Число и день недели. Когда сдавать очередной экзамен и – очередной заказ своим клиенткам. Без календаря – ну никак!
Начало января. Максим календарь не купил – хотя Саша дала ему строгий наказ. Все магазины были закрыты...
«Макс, я же просила! И что мне теперь делать, что?! От руки цифирьки нарисовать?»
«Шуренция, не волнуйся, я сейчас что-нибудь придумаю!»
И что он придумал?
Он повесил на стену перекидной календарь за тысяча девятьсот какой-то там год. Чуть ли не двадцатилетней давности!
«Макс, это старый календарь! Ты что, издеваешься?! Посмотри на год!»
