Неделю назад старший лейтенант Прохоров водил четверку на боевое задание с ВАПами. Две вражеские зенитные батареи, сосредоточив огонь по ведущему, при отходе от цели зажгли самолет Прохорова. Едва перетянув через линию фронта, Женя посадил самолет на фюзеляж. И только успели отбежать от горящего самолета, как начали рваться боеприпасы и бензобаки. При посадке Женя был ранен в голову.
Сжечь переправу под Темрюком командование полка поручило заместителю командира эскадрильи Григорию Ильину, его ведомому Николаю Мельникову, воздушным стрелкам Георгию Егорову и Валерию Маслову.
Вслед за ними, с небольшим интервалом во времени, на повторную бомбежку переправы вылетела вторая пара - Василия Рябова и Ивана Белых. Воздушный стрелок Михаил Петров был только на ведущем самолете. Иван Белых летел на одноместном самолете.
Это ответственное и опасное задание было получено вскоре после обеда. Жарко припекало солнце.
Четыре летчика и три воздушных стрелка готовились к выполнению боевой задачи. Сосредоточенно смотрели они на карту крупного масштаба - километровку и разговаривали между собой вполголоса:
- Зайдем с запада, Коля.
- Да, солнце поможет...
Обычное волнение, возникающее у каждого, кто должен идти в бой, можно было угадать лишь по отрывистым голосам да по едва заметной бледности лиц.
- Если подобьют, тогда в плавни...
- На бугре зенитка, стрельнуть бы по ней...
Стоявшие вокруг летчики невольно притихли. Лишь изредка кто-нибудь глубоко затягивался самокруткой из махорки. Все понимали, что опасность велика.
Солнце клонилось к западу, и жара заметно спала, когда первая пара, а вслед за ней минут через десять - вторая легли на курс 270 градусов и на малой высоте скрылись в розовато-желтой дымке, окутавшей горизонт.
Молча проводив товарищей, мы остались на аэродроме. Уходить не кому не хотелось. В волнении мы ожидали их возвращения.
...Подойти к переправе незамеченными не удалось. Фашистские зенитчики были начеку. Смерч огня, сплетенный из красных пунктиров эрликоновских очередей, внезапно возник перед самолетами, когда они приблизились к переправе. И все же обе пары, одна за другой, неустрашимо пронзая огненное пекло, вышли точно на цель и зажгли ее.
Два истребителя прикрытия, из которых уцелел лишь один - Николай Рекин, видели, как ведущие обеих пар ИЛов были сбиты в момент атаки цели. Самолет старшего лейтенанта Григория Ильина, отойдя метров 800 от цели, начал резко падать и врезался в землю. По-видимому, Гриша потерял сознание или был убит еще в воздухе. Самолет лейтенанта Василия Рябова с левым доворотом упал в Кубань. Похоже, что Вася в самый последний момент отвернул от жилых кварталов города.
Так погибли в одном из боев за советскую Родину замечательные русские парни, ценой своей жизни выполнившие боевое задание командования.
Переправа через Кубань была надолго выведена из строя. Но отступавшие части противника все прибывали и прибывали в Темрюк. Нам приходилось совершать ежедневно вылеты и штурмовать скопление вражеских войск, бить по их новым переправам и плавсредствам.
Летали группами. И обычно самых лучших и опытных летчиков, летевших на задание в этот район, ведущие специально выделяли для подавления огня ЗА.
Вражеские зенитки били с берега и с военных кораблей. Небо над Темрюком казалось кромешым адом.
Одна из батарей среднего калибра замаскировалась на высоком азовском берегу у станицы Голубицкая, неподалеку от маяка, и много хлопот доставляла нашим боевым группам.
В этот раз командир группы из двенадцати самолетов выделили на подавление зенитного огня экипажи Михаила Ткаченко, Александра Маркова и Николая Калинина. Отойдя немного вправо, они удачно миновали заградительный огонь и, отделившись от всей группы, веером с левым разворотом почти одновременно ввели свои самолеты в пикирование на зенитные батареи.
Николай Калинин выбрал самую назойливую батарею, которая непрерывно вела огонь по основной группе. Он уже успел выпустить РСы и бомбы. Но расчет одного из орудий прямым попаданием сбил пикирующий на зенитку штурмовик Николая. Самолет упал недалеко от батареи на склоне крутого берега Темрюкского залива.
Погиб Николай вместе с воздушным стрелком Виталием Поповым.
Перестало биться сердце отважного летчика, редкой души парня, которому я обязан своей жизнью.
- Каких ребят потеряли под этим самым, будь он не ладен, Темрюком... сказал майор Провоторов, записывая события очередного боевого дня в полковой дневник. - и похоронить по-человечески не похоронишь, раз там еще немцы.
- После войны обязательно съезжу в станицу Голубицкую. Узнаю подробности гибели Коли. Потом разыщу его родителей. Если, конечно, останусь живой...
Обычно суровое и резкое лицо майора Провоторова подобрело.
- Правильно, Гриша, фронтовых друзей не забывают, тем более спасителей. И на добро всегда отвечают добром.
Когда нам случалось пролетать над местом гибели Коли, мы, не сговариваясь, делали круг и давали в воздух короткие очереди из пушек и пулеметов. Это был наш салют отважному летчику-герою Николаю Калинину.
Последний вылет на Тамань
С песчаной косы Чушка наземные части Красной Армии прогнали врага.
Вчера майор Галичев сводил группу на порт Кордон. Там зацепились остатки вражеских дивизий. Противник на баржах переправлялся в Крым.
Была сплошная облачность. Фашисты, по-видимому, не ожидали налета. Группа майора Галичева успешно справилась с заданием и не имела потерь.
Утром 8 октября сводил и я свою группу на Кордон. За ночь гонимые ветром облака поредели. Шли мы над мелкими серо-сизыми облаками, ориентировались через просветы между ними. В воздухе было относительно спокойно. Зенитки молчали. Они начали стрельбу, когда наши самолеты вошли в пикирование. Сбросив бомбы, мы уходили быстро в облака. Потом неожиданно опять появлялись над целью и снова прятались в облака. Основательно полив свинцом вражеские позиции мы благополучно возвратились домой.
А днем на Кордон опять полетел майор Галичев со своей группой.
- Как слетали, Кузьма Ефремович? - спрашиваю, повстречавшись с ним около КП.
Майор Галичев, спокойный, никогда не торопившийся "старик", с седыми нависшими над глазами бровями, оживился:
- Ну и огонек был. Жару дали нам фрицы...
- Все пришли?
- Все! Ни одной царапинки!
Довольный удачей майор Галичев поспешил на доклад к командиру полка.
- А не пора ли нам отметить твой сотый вылет? - обращается ко мне подошедший Женя Прохоров. У неготповязка на голове. После ранения его пока не допускают в полеты.
- Отметить можно! - восклицает Николай Есауленко. - как же такое событие не отметить?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
