Ертудий внушительно прокашлялся.
— Мефуд замечал, что вчера у вашего капитана состоялся разговор. Так вот, могу сказать, что городские власти в курсе беспорядков в лесу. К сожалению в виду событий последних недель, происходящее вышло из под контроля, — магистрат жестом подозвал слугу и попросил наполнть бокал вином. — Это не пустые разговоры для проформы. Нами были высланы лучшие отряды и лучшие бойцы, которые только были у Борсала. Поначалу городское Управление подписало две экспедиционных группы, после был послан карательный отряд, — Етрудий пригубил вино и по всей видимости оставшись доволен продолжил. — Никто из них не вернулся. Прошу заметить, во главе карательного отряда был поставлен достопочтенный и всеми нами глубокоуважаемый Борсал. Однако его отряд перестал выходить с нами на связь, а кавалеристы господина Розана так и не нашли никаких следов.
Бекор слушал слова городского головы опустив голову. Старл помнил о дружеских отношениях капитана и Борсала, единственного человека которому Бекор доверял в столице. Весть о том, что Борсал исчез не могла оставить Старшего равнодушным.
— Мы не просто так попросили Розана и его кавалерию лично сопроводить Вас в столицу, — продолжил городской голова. — Смерть Борсала подтвердила тщетность наших попыток бороться с беспорядками издалека. Как сообщил начальник службы безопасности барона, ваш отряд только по воле судьбы избежал участи карательного отряда Борсала? Я прав?
— Ха, я не уверен, — усмехнулся Херан.
— Но как быть с тем, что за неделю до того как Розан получил приказ, с вами была потеряна связь? Я не спорю, это наша вина. Наша проблема, что мы не смогли наладить обеспечение вашего отряда провиантом. Однако давайте вернемся к тому, что мы с вами взрослые люди и разговаривать в сослагательном наклонении не наш удел? Вернемся к фактам, а факты таковы, что ваши коммуникации были отрезаны, вы были брошены на произвол судьбы и введены в автомномный режим самоуничтожения. Мы узнали о том, что происходит только после вашего возращения. Возможно, вы правы, капитан — имея в рядах отряда вышкаленных бойцов, вы бы сумели выжить и навести порядок в землях Большого шлема. Но все это было бы непозволительной роскошью в тех реалиях, в которых мы все пребываем сейчас. Погасив пламя на месте, вы бы не погасили очаг. Понимаете о чем я говорю?
Капитан ничего не ответил. Городской голова говорил убедительно. Что-то противопоставить его словам было крайне сложно. Да и зачем? Етрудий видел ситуацию холодным взглядом, он просто говорил так, как было на самом деле. Возможно городской голова лукавил в чем-то, указывая на то, что в столице не знали о происходящем с отрядом после потери коммуникаций, но в остальном он был прав. В тоже время расчет Етрудия пугал. Создавалось впечатление что городской голова поставил крест на землях Большого шмеля, их проблемах и людях, которые жили там. Старл не выдержал и поднял руку.
— Но как быть с тем, что погосты остались не упокоенными? Как быть с разбойниками? Они не дают людям жизни похлеще любого мертвяка. А капитан не рассказывал вам о том, что случилось в деревне, где повесили стариков и детей? Как можно закрыть на это глаза?
Наевшийся до отвалу Мефуд сложил руки на животе, отрыгнул и нездорово усмехнулся.
— Для нас, как и для вас, стало неприятным сюрпризом появление некоторых весьма нежелательных лиц, — сказал он.
Гробон засунул руку за пазуху и достал оттуда свиток, показав его всем присутствующим.
— Это письмо Барону, за подписью всех членов Городского Управления. Мы просим выделить из бюджета средства на формирование карательных отрядов из баронской дружины, просим дозволение на ношение оружия обычным людом… Здесь перечислены все меры, которые необходимы для стабилизации ситуации.
— Мы посылали это письмо двенадцать раз, — хмыкнул Мефуд и указал на свиток.
Гробон задумался и продолжил.
— Понимаете, юноша, что наш орган имеет совещательные функции, в наших руках не сосредоточена ни одна из ветвей власти. Все это привелегия Барона и любые посягательства будут расцениваться как самоуправство.
— Называй все своими именами, Гробон, — перебил коллегу Мефуд. — Раньше наша вертикаль диалога строилась по схеме «деньги-решения». Сейчас барон молчит.
— Наказание за самоуправство в наших краях — смертная казнь, — расплылся в беззубой улыбке Норелий.
— Однако не стоит забывать, что казна наших земель формируется непосредственно из имперской столицы и только барон имеет право распоряжаться ей по своему усмотрению, — Етрудий допил вино и рассматривал дно своего бокала, наблюдая за тем как перекатываются по хрусталю красные капельки. — И молчание барона, его бездействие, вынуждает действовать нас. Наверное вы заметили, что некоторых достопочтенных господ, членов Городского Управления нет среди нас? — не дожидаясь ответа Етрудий продолжил. — Тяготы по расходам ложатся как раз на наши плечи. И даже в такой ситуации мы вынуждены действовать с оглядкой на законодательство. Если не барон, то те люди которые видят нас нежелательными легко воспользуются нашими проступками. Мы вынуждены действовать в рамках существующих положений, а последний приказ барона санкционировал лишь борьбу с ожившими, обходя другие проблемы стороной. Надеюсь теперь вам более ясны наши мотивы?
При том, что городские головы говорили много и обстоятельно, Старл не до конца понимал все сказанное. Барон, Городское Управление, деньги, все это перемешалось в голове. Они клонили к тому, что барон не заинтересован в наведении порядка в собственных землях? Объясняли бездействие столицы равнодушием самого барона и какими-то околовластными играми? К чему вели эти люди было не до конца понятно. Оставалось надеется, что все проясниться.
— Перейдем к делу, Етрудий, не думаю, что господам все это интересно, — сказал Гробон.
— Не понимая условий, ты никогда не решишь задачу, — пожал плечами Етрудий.
Возможно человек с роскошными волосами был прав. Стоило узнать все составляющие, прежде чем варить суп. Однако в чем-то был прав и Гробон. Разговоры о переделе власти, использовании бюджета и прочем, только порождали вопросы.
— Для этого у них есть капитан, — Мефуд кивнул на Бекора. — У отряда должно быть одно мнение. У лошади только одна голова.
— А еще у лошади есть всадник. И четыре ноги. Четыре. Я всего лишь отвечал на вопросы, — улыбнулся в ответ Етрудий. — Передо мной сидят разумные люди, которые должны понимать, что происходит.
— Никто не спорит, любые конфузы должны быть исключены, — пробормотал Норелий. — Я считаю, что если не у кого из господ нет вопросов, можно переходить к главному, — Старик увидел поднявшего руку Рамаза. — Слушаю, любезный.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
