как толкнула на них меня возможная потеря дочери? Отринула ли она все, чему я пытался ее обучить, ради того, чтобы использовать свою силу без всяких ограничений?
«А почему бы ей этого не сделать, тупица? – услышал я у себя в мыслях собственный голос. – Не ты ли показал ей, как это делается? А ведь она всегда была способной ученицей».
Хуже того, для чародея Молли отличалась особой восприимчивостью – столь остры были ее сверхъестественные чувства, что вихри магических энергий или эмоций, которыми неизбежно сопровождаются смертельно опасные ситуации, причиняли ей боль, психическую и физическую. А ведь я даже не задумывался об этом, когда потащил ее с собой в Чичен-Ицу на самую опасную, кровавую и смертоносную затею из всех, в которых мне довелось участвовать.
Могла ли боль от участия в такой битве сотворить что-то с моей ученицей? Не оставило ли это у нее незаживающих ментальных шрамов, подобно тому физическому шраму, который остался у нее от пулевого ранения? Мать-перемать, да для этого достаточно войны и без всяких сверхъестественных штук, а ведь в Чичен-Ице хватало в достатке и того и другого. В таких условиях трудно не рехнуться, хотя мне это, как ни странно, в основном удалось.
Я не хотел признавать это и даже думать об этом, но не мог и отрицать, что, возможно, моей ученице повезло меньше, чем мне.
– Эй! – негромко окликнул меня Баттерс. – Гарри! С вами все в порядке?
– Хм… – ответил я. – С учетом обстоятельств ответ в любом случае выйдет субъективным.
Он кивнул:
– Никто не хотел оказаться тем, кому придется посвящать вас в подробности. Но Мёрфи практически уверена. Она говорит, что если бы работала до сих пор копом, то старалась бы найти достаточно улик, чтобы упрятать виновного за решетку.
– Угу, – тихо пробормотал я. – Я понимаю, что она имеет в виду. – Я сглотнул. – Тогда почему она этого не сделала?
– Нам нужна Молли, – признался Баттерс. – От нее зависит, будем ли мы жить долго и счастливо или все сгинем после первых же двух стычек с фоморами.
Я устало потер глаза.
– Ладно. Это… Над этим я подумаю. Но это не значит, что я поверил. Нет, пока сам с ней обо всем не поговорю. Не посмотрю собственными глазами на ее реакцию.
– Хорошо, – мягко произнес Баттерс.
Я внимательно на него посмотрел:
– Мёрфи не хотела, чтобы вы мне это рассказывали?
Он пожал плечами:
– Мёрфи сейчас порой не та, какой была раньше. То, чем она занимается… сильно на ней сказывается. Она становится все более замкнутой и настороженной.
– Могу себе представить.
Баттерс кивнул:
– Но я-то… Я всегда был из тех, кто доверяет интуиции. И мне кажется, вам нужно все это знать.
– Спасибо, – сказал я. – Но у нас есть и другие проблемы, да?
Усталое, озабоченное лицо его вдруг осветилось улыбкой.
– Конечно есть. Гарри Дрезден вернулся. Что это?
Я положил в объемистый карман плаща пистолет сэра Стюарта.
– Пушка, – ответил я. – Мне тут ее доверили…
– Ого! – сказал он слегка небрежным тоном, стараясь не выказывать беспокойства. – А в меня она, случайно, не выстрелит?
Я с улыбкой помотал головой:
– Нет. Опасна только для призраков. Если мне вообще удастся привести ее в действие.
Снег прекратился, и Баттерс выключил дворники.
– Каково это?
– Что именно?
– Быть… это… ну, вы понимаете.
– Мертвым?
Он передернул плечом, пряча неловкость:
– Призраком.
Я подумал немного, прежде чем ответить:
– Все, что у меня болело все время, теперь в норме. Не испытываю ни голода, ни жажды. Во всех остальных отношениях это примерно так же, как при жизни… за исключением того, что моя магия исчезла. И еще, видите ли, почти никто меня не видит и не слышит.
– Так… Значит, мир не меняется? – спросил он.
Я поежился:
– Нет. Он битком набит всякой странной жутью. Вы не поверите, сколько духов и призраков шатается сейчас по городу.
Говоря это, я повернул голову и увидел пару духов, скользивших над тротуаром. Я нахмурился:
– Включая кого-то вроде тебя, Боб.
Боб-череп фыркнул:
– Я не смертный. У меня нет души. Единственное, что может ожидать меня, когда я перестану существовать, – это энтропия. Я не могу оставить после себя призрака.
– Тогда как получилось, что я видел парящий в воздухе череп с синими глазами, помогавший штурмовать дом Морти Линдквиста вчера вечером?
Череп удивленно уставился на меня:
– Ты уверен?
Я фыркнул.
– Вряд ли в наших краях таких много, – ответил я. – Что тебе известно?
– Я должен это обдумать, – бросил он, и оранжевый свет в его глазах померк.
Мы с Баттерсом уставились на череп.
– Ха! – заметил Баттерс. – Никогда еще не видел, чтобы он так просто затыкался.
Я только хмыкнул. Затем тихо признался:
– Я вчера перепугался до чертиков, увидев синеглазый череп. Решил, что с Бобом что-то случилось.
– С ним все в порядке, – сказал Баттерс. – Лучший сосед по комнате, какого можно пожелать.
– Я рад, что вы заботитесь о нем. Одному ему пришлось бы туго.
– Но ведь это не имеет особого значения.
– Что именно?
– Если по городу разгуливает Плохой Боб, – ответил он. – Я имею в виду… Это же будет еще один зануда вроде этого? Только в черной шляпе?
Оранжевые огни мгновенно ожили.
– Эй! – возмутился Боб.
– Баттерс… Боб жутко силен, – осторожно сказал я. – Знание – сила, приятель. А уж знаний у Боба более чем достаточно. Когда я по неосторожности щелкнул его переключателем на режим черной шляпы несколько лет назад, он в первую же минуту едва меня не убил.
Баттерс потрясенно заморгал. Несколько секунд он порывался сказать что-то, но поперхнулся, да и потом голос его звучал довольно жалко.
– О… – пробормотал он, осторожно косясь на Боба.
– Я не люблю раздувать из мухи слона, сахиб, – беззаботно заметил Боб. – Право, не в моем характере творить что-то в этом роде.
Я кивнул:
– Его создали помощником и наставником. Было бы непрофессионально использовать его для других целей.
– Чего сахиб и не делает, – подчеркнул Боб. – Скажем честно, в силу полного невежества, но не делает.
– О… – повторил Баттерс. – А как… как мне быть уверенным, что я не переключу его на эту самую черную шляпу?
– А у тебя и не получится, – сообщил Боб. – Гарри приказал мне забыть эту часть меня и никогда больше не вытаскивать на поверхность. Вот я оторвал ее и выбросил.
Тут настала моя очередь изумленно моргать.
– Ты… чего?
– Эй! – обиделся Боб. – Ты же сам сказал, чтобы я никогда больше не вытаскивал ее. И подчеркнул еще: никогда. Пока я оставался при тебе, проблем с этим возникнуть не
