семьи. А что в итоге? — ее глаза блестят.
Неужели она умеет плакать? Вряд ли…
— Он не принял тебя, — говорю уверенно. Я уже успела узнать, кто такой Степан.
— Если дословно, это прозвучало так: «Мне вообще по барабану кто ты такая». Я до сих пор в мелочах помню его презрительный взгляд. Степан сказал, что все нужное вернет сам. А мне лучше не путаться под ногами. Потому как он меня затопчет. Я никто. Малолетка, не пригодная ни для чего. А то, что он меня когда-то зачал — досадное недоразумение. По документам Ярослав мой отец, и мне следует забыть, что про существование Степана. Наверное, такого сильно потрясения я никогда не испытывала. Да, Степану тоже изрядно поломали жизнь. Но я-то в чем виновата? Я его дочь, тоже пострадала! — она говорит эмоционально. Вскакивает со стула и начинает ходить из угла в угол. — Он знал! С Самого начала знал, что моя мать беременна! Знал, и что меня воспитывает вор, подставивший его, и он ничего, абсолютно ничего не предпринял. Он просто забыл о моем существовании. Просто вычеркнул меня! Свою дочь! Ту, что могла стать его правой рукой! Которая бы помогла отомстить и расквитаться со всеми! До его уничтожающих слов, я готова была сделать что угодно. Я хотела быть с отцом! Я так к нему тянулась!
По ее щекам льются крупные слезы. Она не вытирает их, не обращает внимания. Долго смотрит в пустоту. А потом говорит голосом, пропитанным ненавистью:
— Этот разговор определил мою дальнейшую судьбу. Я обязана была доказать Степану, как он во мне ошибался.
— Разрушая чужие жизни? — смотрю в ее глаза.
Там пляшет безумие, жуткое, продуманное, неукротимое. Дарью уже никто не остановит, не переубедит. Месть — это ее жизнь. И она ни перед чем не остановится.
— Восстанавливая справедливость, Вик. Платить должны все.
— Даже невиновные?
— Невиновных нет. Если в жилах течет гнилая кровь предателей, их род должен страдать, как страдала я из-за недалекой матери и бездушного отца.
Глава 51
— Ты страдала и поэтому все должны тоже страдать? Плевать, что ни я, ни Денис тебе ничего плохого не сделали, — говорю спокойно, внутри ничего не клокочет. Ее слова имеют замораживающий эффект.
Паника и гнев — мои враги. А тут нужен холодный разум.
Потому как для Дарьи нет запретов. Она переступит и уничтожит кого угодно и всегда найдет оправдания своим действиям.
— Про Дена молчи! — поднимает вверх указательный палец.
— Он меня предал! И заслуживает самого жесткого наказания.
— Сейчас предал. А что он сделал тогда? Когда ты решила организовать нападение на нас?
— Ты не перегибай! — мотает головой. — Тогда я его спасала. Можно сказать, давала шанс стать на путь истины.
— Истины? — морщу лоб.
Ее рассуждения взрывают мозг и мгновенно его замораживают.
— Я тоже не сразу прозрела. Когда мой отец опустил меня с небес на землю, показал, что я для него пыль под ногами — я прозрела. Поняла, что все в моих руках. И у меня есть два варианта смириться и стать этой самой пылью, или же доказать ему, чего я стою. Поставить на колени и заставить бояться. И Денис мог присоединиться ко мне. Я так устала быть одна, мне нужен был напарник, человек с которым можно разделить триумф. Родной брат. А он… он, — стискивает челюсти до скрипа.
— У тебя был и третий вариант, Даш, — произношу тихо.
— Какой? — хмурит брови.
Реально не понимает о чем я. Хотя для меня истина на поверхности.
— Просто жить для себя и стать счастливой. Работать, найти любимого человека, завести семью. А отца, если он оказался мерзавцем, просто вычеркнуть из жизни. Я росла с мачехой, отец мой тоже далеко не ангел. Думаю, ты в курсе, как он издевался над моей матерью. Но я никогда даже не думала посвящать свою жизнь мести ему. Это ведь уничтожит в первую очередь меня, — говорю мягко, без единой ноты агрессии, но вижу, как с каждым моим словом она закипает.
— И спустить все ему с рук? За то, что отказался? Что хотел сделать с матерью? Просто Степан не успел, Ярослав его опередил. Если бы он первый добрался до маминых денег, то, что было бы со мной? Он бы от меня избавился. Это я должна проглотить? Просто жить? Идиотка! Как ты себе это представляешь? Меня растоптали. Унизили! Другие пользовались деньгами, которые мои по праву! Неееет! — в ее глазах горит безумие. Одержимость местью достигает невиданных масштабов.
— А ты еще не поняла, что не в деньгах счастье?
— А без них что? Кто ты? За все надо платить. Жизнь дорогое удовольствие, Вик, — скалится. — Но как я говорила, не деньги, а отказ Степана от меня стал катализатором, изменившим меня. Мне надо было во чтобы то ни стало доказать, чего я стою. Я хотела власти над отцом. Чтобы он зависел от меня и плясал под мою дудку. Я режиссер и постановщик, все… все… абсолютно все в моих руках, — она бысто-быстро шевелит пальцами, ее глаза при этом бешено вращаются — И вы все плясали так, как я того захочу.
— Серьезно? — наблюдаю за изменениями в Даше, как на глазах она теряет подобие человеческого облика. Но мне сейчас надо уловить момент откровенности и узнать правду.
— Мне надо было доказать отцу, что я гораздо сильнее. А мне было всего восемнадцать. Что я могла? — разводит руками. — Но желание достичь цели, переть напролом иногда помогает достичь невиданных результатов. Степан задолжал многим, очень серьезным и опасным людям. Он прятался. Сменил имя. Инсценировал свою смерть. К моменту, когда я обо всем узнала, его уже не искали. Но стоило дать наводку, кинуть искру и разгорелся бы пожар. Никто бы ему не простил грехи минувших дней. Собирать компромат на папашу было трудно, — вздыхает. — Приходилось спать с разными людьми, выполнять их поручения. Я пошла на многое. Но не зря, — безумная улыбка блуждает на ее губах. — Ты бы знала, как он удивился, когда я вывалила перед ним на стол факты. Я так и сказала, теперь
