легко будем жить вместе. За то время, что я его знаю, наши разговоры были пронизаны течением. Прямо сейчас я, наконец, перекраиваю пазл, который был нами, собирая кусочки воедино. Я чувствую жар, исходящий от его груди к моей спине. Мои бедра не могут не врезаться в Луку.
Я чувствую его всего . Я хочу — нет, мне нужен — весь он.
— У тебя так хорошо получается, — шепчет он.
Тяжелый якорь падает мне в живот, стирая колеблющееся напряжение в моем теле.
Наш пот смешивается, и Лука притягивает меня еще ближе, с легкостью контролируя мои движения. Каждый дюйм моей обнаженной кожи окутан его теплом. Мы две души, потерянные в потребностях друг друга. Нервы в моем теле гудят под его прикосновением.
Впервые за долгое время мне нечего ему сказать. Я просто хочу глубже погрузиться в наш танец.
— Так может быть всегда, Эйви.
Он дышит мне в шею, и я улыбаюсь этим словам. То, как он произносит мою любимую версию моего имени.
Мое имя.
Нет, нет, нет.
Ему не разрешено использовать это имя.
Что я думаю?
Я оборачиваюсь, вырываясь из его дразнящей хватки. Пот покрывает складки его рубашки, обнажая каждую мускулистую линию на груди.
Было ли так жарко, когда мы вошли сюда? Я чувствую, как моя собственная кожа покрыта липкой влагой.
Я вырываюсь из его объятий и рву свое тело с танцпола к Лили, которая готовит напитки за барной стойкой, чтобы забрать свои вещи из ее хранилища.
— Мне нужен воздух, — кричу я ей сквозь музыку. — Увидимся дома.
Я хватаю сумочку и вылетаю за дверь.
Густая влажность снаружи бьет меня, как тонна кирпичей. Моя рука роется в сумочке, и я спотыкаюсь, вытаскивая телефон.
Сколько мне пришлось выпить?
— Что делаешь?
Этот голос. Этот гипнотизирующий, незабываемый, богатый голос доносится из-за моей спины.
Я ухожу от Луки, стуча каблуками по тротуару. Наконец я останавливаюсь у фонарного столба, освещающего улицу.
— Ухожу от тебя.
Моя спина прислоняется к прохладному металлу, стабилизируя вращающуюся голову. Когда земля решила превратиться в зыбкие воды? Я чувствую кислоту в желудке; напитки, наконец, булькают к моему горлу.
— Почему ? Ты можешь просто остановиться?
Он стоит в нескольких футах от меня, его плечи выглажены в властной — ладно, больше похожей на защитную — позу.
— Я собираюсь сказать кое-что, чего не имею в виду, Наварро, пожалуйста. Просто позволь мне быть одной.
Я прижимаю ладони к глазам, пытаясь растереть сильную сухость.
— Нет. — Он парит надо мной. Ненавижу, что в его глазах мелькает тревога. — Я никуда не пойду, потому что твой темперамент меня не беспокоит. Ничто из того, что ты скажешь или сделаешь, не заставит меня уйти. Я могу взять это.
Эти слова заставляют меня почувствовать себя так, будто меня бросили в сумасшедшие американские горки без ремня безопасности.
Почему я должна легко падать в эту бездонную яму гнева? Почему ?
— Нам было весело. Его голос звучит снова, на этот раз мягче.
— Нет, не было, — вру я. — Это было невероятно непрофессионально.
— Нет никаких правил, запрещающих нам встречаться, — говорит он, но я отказываюсь уступать. Он просто хочет получить свою ставку.
— Я не собираюсь бросать всю свою тяжелую работу. Для чего? Для этого? Мои руки бросаются между нами. — Чтобы Джоанна использовала это как еще одну причину, по которой мне не место в ORO?
— Что она тебе сказала?
Теперь от него исходит ледяная прохлада.
— Ничего такого.
Он делает шаг вперед, его тело теперь намного ближе к моему. Я хочу наклониться к нему. К черту конкуренцию. К черту соперничество.
Черт. Лука.
Я стряхиваю слова с головы.
— Что бы это ни было , — говорит он, — это не повлияет ни на одну из наших работ.
От его слов что-то глубокое во мне надломилось, как раскололась каждая кость в моем обмякшем теле. Все это возвращается ко мне гнусным цунами. То, как дрожали мои колени в офисе Джоанны, и слезы, которые я плакала, засыпая после телефонного звонка Луки с отказом. Я катапультируюсь в слишком знакомых гневе и унынии, которые живут где-то внутри меня.
Я чувствую себя совершенно жалкой.
— Конечно, вы ты это знал. В твоем телефоне есть справочник ORO? — говорю я в обороне. Мои руки начинают трястись. — Ты пересмотрел все свои драгоценные правила, прежде чем сделать ставку, чтобы ты мог без вины потребовать свой поцелуй?
Лука отстраняется от меня, его лицо искажает неожиданная боль. — Ты сегодня слишком много выпила.
Панический смех вырывается у меня. — Ты следишь за мной?
Он проводит языком по коренным зубам, закрывая глаза, как будто у него ужасная зубная боль. — У тебя было пять с тех пор, как я начал считать.
Мои глаза вылезают из орбит при его признании.
— Я отвезу тебя домой, Эйвери.
— Домой? — Я спрашиваю. — Ставка была просто на поцелуй, Наварро.
Приступ ядовитого гнева возвращается, чтобы завладеть мной. Скользит по моему телу и превращается во что-то гнилое.
Он протягивает правую руку к фонарному столбу, возвышаясь надо мной. Мое дыхание становится неглубоким в груди, и я чувствую запах алкоголя, который смешивается между нами.
Губы Луки касаются моей шеи, и я выгибаюсь под его теплым прикосновением. Наконец он приближается к моему уху.
— Давай проясним одну вещь. — Его голос проникает в меня. — Когда я снова поцелую тебя, ты будешь помнить каждую чертову секунду.
Я задыхаюсь, но он продолжает, поддерживая меня свободной рукой.
— Я обещаю, что каждый твой стон, каждый твой вздох будут изливаться из тебя добровольно. Потому что я знаю, что ты хочешь меня так же сильно, как я нуждаюсь в тебе.
Я наклоняюсь лицом к нему, мои губы приоткрываются при виде его рта всего в нескольких дюймах от меня. Но он отступает, оставляя меня в холодном последствии пожара между нами. Мое тело нуждается в нем, а он предпочитает отказывать мне.
— Я позабочусь о том, чтобы ты вернулась домой в целости и сохранности. Сейчас. Садись. В.Такси.
Я поворачиваюсь к улице, не понимая, что машина, которую я не помню, заказывала, терпеливо ждет окончания нашей драки.
— Я не хочу идти домой. — Мой каблук врезается в тротуар. — Потому что, когда я проснусь завтра, мне придется тащить свое жалкое «я» в этот нелепый офис, где каждый шаг будет напоминать мне о Джоанне.
— Расскажи мне, что у тебя с ней случилось. Голос Луки суровее, чем я когда-либо слышал.
— Перестань притворяться, что не знаешь. Я ненавижу ОRO, ненавижу Джоанну и ненавижу…
— Эйвери, не говори
