– Сами ведь согласились! – Стонуще доносится слева, но я отмалчиваюсь, берегу дыхание. Смертельный кроссфит продолжается четвёртый день подряд под неумолкающим ледяным дождём, короткие перерывы полагаются только на походы в туалет, даже едим на бегу. Как ни удивительно, держимся… наверное, именно это останавливает нашу маленькую группу от убийства Володи.
Это, и ещё дух мужского соперничества, умело подогреваемый тренером. Когда становится особенно тяжело, смотришь на соперников-сокомандников… а они, суки, двигаются! Ну значит, и мне нужно найти силы… и ведь находятся, что самое интересное.
Упражнений великое множество, насчитал свыше полусотни основных видов. Даже банальные, казалось бы, пробежки с бревном на плече, выполнять нужно по-разному. Двадцать пробежек, и ни одного повтора! На правом, на левом, с перебросом, командные, гусиным шагом, на вытянутых…
– Шевелись! – Вторит Лёшка Дьяков, сменяя Володю, которого никто не освобождал от обязанностей начальника охраны Госпиталя, – сменили деятельность! Канаты с грузами в руки, и… начали!
Канат из паучьего шёлка крепкий… но, сука, тонкий! Руки режет как не знаю что, но надо тащить сперва по песку, а потом и по камням, минотавра Генку, связанного за ноги. Руками этот трёхсоткилограммовый гигант старательно цепляется за почву, всячески затрудняя работу.
Фантазия тренеров-изуверов потрясает…
– … а если вас похитят и придётся бежать со связанными руками, таща на спине раненого товарища? А если придётся идти по дну реки, изображая бурлака и вытягивая за канат судно с мели. А если…
Таких если очень много, но нельзя не признать, что некоторые из них имеют под собой здравую основу. Но только некоторые!
– Бросили! Минута на посрать, и снова здесь!
Пулей лечу в кусты, растущие у самого берега, где нашими стараниями установлены туалетные мостки. Ну в самом деле… не строить же будочку над ямой в сезон дождей?! Содержимое таких ям размывает на раз по окрестностям. К великой печали энтов, с недавних пор у нас повсюду проточная канализация.
– На кулаки! – Встаём прямо на галечной россыпи, и Лёшка нагружает каждому из нас чугунные болванки на спины, – начали! И… раз!
Монотонные упражнения кажутся отдыхом, можно хотя бы отдышаться, но я не я буду…
– Идёт солдат по городу… – ну точно! Продолжая отжиматься, подхватываем песню, из опыта зная, что петь и отжиматься будем до тех пор, пока не споём красиво и согласованно.
– Скинули груз и взяли его в руки. Берпи!
Упор присев с чушкой в руках, упор лёжа с кулаками на корявом металле, выпрыгнули, взметнув груз над головой.
Дьяков проходит перед нами, расставляя шахматные доски.
– На пары разбились! Расклад такой: десять берпи, двигаете фигуру, ясно?
– Так точно!
– Не слышу энтузиазма! – Бывший десантник, ещё маргеловского образца, ухмыляется, – а чтобы поднять энтузиазм – проигравшим…
Лёшка поднимает связку тростинок с зажатыми огненными муравьями. Тростинок много, а значит и партия предстоит не одна.
– Скотоложец, – выдыхает тихонечко цверг, сжимая кулаки. Ну… здесь он ошибается, а точнее – желает обидеть… тихонечко, чтобы не дай бог не услышал. Дьяков хоть и напоминает внешне сатиров, но в пристрастии к козьим жопкам незамечен, как и прочие фавны.
Несмотря на внешнюю схожесть сатиров и фавнов, отличать их научились, что называется, на раз. Интересы сатиров не простираются дальше пожрать-выпить-потрахаться. Работа мечты – пастухами при козьем стаде…
В последние пару месяцев отправляют туда сатиров в качестве премии, за ударную работу. Всё больше грузчиками и чернорабочими трудятся, готовы ударно впахивать, но… не более пары часов подряд. Максимум два раза в сутки стахановский энтузиазм включать способны.
В свободное от работы и сна время пьянствуют, жрут, играют в карты и шатаются по окрестностям в поисках не брезгливых баб… и мужиков, не без этого. Какой бы маленькой ни являлась наша община, но гомосеки нашлись. Немного… явных полтора десятка. Плюс сочувствующие, вроде сатиров, с их неразборчивостью в связях.
Как относимся? Да никак… не мешают, и ладно. Приняли только постановление, что нельзя подпускать их к работе с молодёжью, да предупредили, что в случае чего подвесим за яйца. А так… да пусть.
Фавны вполне интеллектуально развиты, отличаются большим человекообразием и куда большей сексуальной разборчивостью. Но и те, и другие – отменные рукопашники от природы.
Ударопрочные, сволочи… аж позвоночник заныл, хотя давно всё зажило. Неприятно с ними драться – бьёшь будто по деревяшке, да и в ответ прилетает… как дубинкой. Вроде бы нормальные кисти рук, а когда проходит ответка – ну копытом как есть! Подкованным причём.
А ногами… жесть как есть. Суставы у них в обратную сторону гнутся, потому пинки прилетают из самых неожиданных направлений. Двигаются из-за этого по-другому, что тоже мешает.
Дьяков среди этой шоблы и вовсе главный – эволюционно притом, а не только по морально-волевым. На инстинктивном уровне слушаются. Прямо-таки Пан из греческих легенд.
Не только сатиры и фавны, к слову – оборотни из тех, что послабей, тоже… прислушиваются. Мне к счастью, до фонаря.
– Семь-три в мою пользу, – отмечаю мысленно окончание шахматной баталии, – расту интеллектуально!
– Носилки в руки и за мной! – Лёха срывается с места, только галька из-под копыт полетела. Носилками у нас служат две жердины из железного дерева, с аналогичным же бревном на шёлковом ложе. Одно из нелюбимых упражнений, к слову – Дьяков почти всегда ставит нас не по росту.
Обречённо переглянувшись с Генкой, хватаемся за ручки. Минотавр вынужден семенить, согнувшись в три погибели, я – стелиться широким шагом, держа ручки на плечах.
– Расщепы, – Дьяков жестом официанта, предлагающего отведать коронное блюда именитого шеф-повара, показывает на срубленные на большой высоте деревья, надколотые поверху, – одно из любимых упражнений Милона Кротонского!
– Жеесть, – слышу голос одного из пацанов-зрителей, – смотреть даже страшно.
– Но круто же, круто, а!?
– Да охереть! Четвёртые сутки… мужики!
– Забьёмся, что неделю протянут?
– А давай! День-два максимум, и всё!
Краем глаза вижу, как мальчишки поплевали на ладони и скрепили спор рукопожатием. Дебильненько… но ведь работает!
Что уж там в слюне, неизвестно, но исследователи ненароком обнаружили, что если нарушить слово после такой вот архаично-детской клятвы, можно прямиком идти в Госпиталь и занимать очередь в Отдел Проклятий. Снимается достаточно быстро… и достаточно болезненно, по оценкам – очень похоже на лечение зубов без наркоза. Даже с поправкой на повышенную устойчивость духов к физическим проявлениям, приятного мало.
Забегая вперёд: самый выносливый из группы продержался девять дней, и это был не я… Гена сломался на исходе пятого дня, попросту потеряв сознание от истощения, я на седьмой, а дольше всех продержался смешливый Женчик, слесарь-сантехник по первой специальности и вроде как воздушный дух по виду.
КМБ многое дало, и прежде всего понимание собственного Я. Пределы физической и духовной выносливости раздвинулись внезапно в десятки раз, и трюк прапора с вмятинами на металле уже не кажется чем-то из ряда вон выходящим. Круто… сам так не могу (пока!), но деревянный брусок из дуба пальцами давлю в щепу.
Идея КМБ, как его прозвали в народе, получила определённую долю популярности, но нельзя сказать, чтобы все прямо-таки ринулись по нашим следам, играть в последнего героя. Примерно четверть мужчин и чуть больше десяти процентов женщин изъявила желание пройти курс… но не прямо сейчас, когда-нибудь потом… не очень скоро.
Сами же тренеры-энтузиасты набирают новую группу (а она не очень-то быстро набирается) и планируют новые варианты КМБ – в горах и в воде. Я точно пройду их… когда-нибудь.
* * *
В болотистых местах вокруг Амазонки распространенны леса, которые мы назвали мангровыми. Биологи языки себе сломали, пытаясь объяснить разницу, но бесполезно.
