– А старшие что?
– Что старшие? – Гляжу Павлу в глаза, – как посылать меня убивать Юрия Ивановича, так решимости и воли хватило. Как подошёл с вопросом… не моё дело. Не прямо, конечно, но суть та же.
– Может, они что-то делают?
– Может, Паш, может. Только знаешь… не слишком-то верю уже. Старшее поколение Союз просрало, решимости не хватило выйти с оружием в руках. Так и сейчас может быть – ограничатся вотумами недоверия да аккуратными митингами. Чтобы, не дай бог, лодку не раскачать.
– Н-да… и сколько всего… булкохрустов и богоискателей?
– Сотни две в общей сложностей – тех, кто пойдёт за кумирами до конца или почти до конца…
Пашка звучно втянул воздух
… и никто тебе не скажет, сколько всего, потому что монархисты часто увлекаются богоискательством, и наоборот.
* * *
– … - ты знаешь, что пока крепостное право было, крестьяне жили лучше?
Подслушанная невольно фраза заставила деву ручья насторожить ушки. К сожалению, разговор идущих впереди людей слышно плохо, доносятся только обрывки фраз.
– … мужику нужен барин. Чтоб порол за пьянство и лень, да наставлял отечески, иначе…
– … так думаю. Вооружённая сила, да. Сперва Двор, гвардия, а потом и сервы…
Разговаривающие ускорили шаги, и Ирина Васильевна аж расстроилась – такая информация, да мимо неё! Понятно, что это люди Соколова – только они таскают с собой на Острове тяжёлые шпаги и вообще, стараются одеваться с элементами рыцарства.
– Сервы, сервы, – закружилось в голове записной сплетницы, которую не исправило даже изменение, – крепостное право ввести хотят!
Снедаемая желание поделиться услышанным, женщина удалилась, временами переходя на бег. Кустик травы задрожал, и иллюзия спала, показав енота, сидящего с усталым видом.
За сегодняшний день это уже тридцатая иллюзия, и я порядком подустал.
– Хорошо, что не стал в своё время хвастаться талантами в этой области, – глажу себя по мохнатой голове, – ай да я, ай да умная головушка! Пусть все думают, что я не умею ничего больше, чем показать свою мохнатую молчаливую копию, да и то по соседству. Пусть…
Подняв хвост, потрусил по обочине пыльной дороги в поисках новых возможностей. Соколов с Кочергиным сейчас в экспедиции на другом, условно степном берегу. Переселенцев там мал-мала, так что, наверное, выискивают самые вкусные места для себя и вассалов.
– Соколята пьянствуют, – осторожно выглядываю из-за кустов, – обойти…
… и замираю на месте, от постучавшейся в голову интересной идеи.
– Что ни говори, но панская Польша времён расцвета – идеал! – Слишком чётко выговаривает слова пьяненький Серёга, один из немногих кобольдов, прислонившихся к кицунэ. Соплеменники отнеслись к бывшему строителю, работавшему на стройке мастером, без должного уважения, и тот озлобился, – в своём огороде пан равен воеводе, а?
– И быдло своё место знало, – добавил кто-то.
– Точно! – Воодушевился Серёга, и беседа потекла по новому направлению. Права и обязанности быдла и определение оного заняли новоявленную шляхту, а мои удачные реплики подливали масла в огонь.
Компания пьяненькая и к тому же достаточно многочисленная, так что подозрений не возникло.
– Теперь даже у Соколова не должно возникнуть сомнений, что его люди распустили языки. Осталось только добавить шепотков, чтоб вовсе уж из разных источников, и дело сделано.
– … извини, – без тени раскаяния сказал дядя Коля, когда мы собрались в Школе, – за твоей спиной работали. Но вы, пиздюки, не умеет хранить секреты.
Возмущения у меня столько, что кажется – лопнуть могу. Сдерживаюсь с трудом, и больше потому, что есть ощущении некоего экзамена. Пашка тоже серьёзный, только сжатые кулаки выдают не самое доброе настроение.
– Ну как, молодёжь? Говорить настроены? – Интересуется Захарыч, – Вы как дети, у которых на лицах написано, что они какой-то секрет знают и ни за что ни за что не выдадут! А в противниках, между прочим, кицунэ.
– Иллюзия и менталистика, – Говорит Пашка ошарашено.
Кивок с лёгкой улыбкой от Петра Ивановича…
– Они самые. Иллюзии у всех на слуху, а про менталистику все почему-то забыли. И пока вы тут в подпольщиков играли… нет-нет, вы молодцы, честно! Мы никак не ожидали, что вы до такого додумаетесь! Слухи эти, отряды боевитой молодёжи… прямо-таки молодогвардейцы!
– За нашими спинами, – тянет Петриашвили.
– Да, – спокойно кивает директор, – за спинами. Потом подумаешь, грозила ли тебе серьёзная опасность на этом этапе противостояния.
Переглядываемся с Пашкой… грустно немного. Ощущаю себя пионером, взявшимся играть в войнушку с матёрыми подпольщиками.
– Ну как? Обиды в прошлом? – Дядя Коля заглядывает в глаза.
– Обиды… – прислушиваюсь к себе, – обиды остались. Но понимаю, почему вы так сделали. Просто…
– Ничего, – родич хлопает меня по спине, – я понимаю. Может, позже поймёшь и ты.
Может и пойму… но кислый вкус во рту от осознания, что тебя по факту использовали, выставив на передний край, останется надолго, если не навсегда. И понимание, что несмотря на общее дело, равными в этой компании бывших старпёров, нам не стать никогда.
* * *
– На повестке дня несколько важных вопросов, – озвучил председательствующий на Совете Пётр Иванович, – и прежде всего – строительство дороги и акведука через Амазонку к горам. Прошу Совет ознакомится с проектом.
На стол поставили модель, и народ столпился вокруг.
– Интересно… – приседаю чуть-чуть, чтобы увидеть модель снизу, – очень необычно.
– Классика жанра, – не соглашается со мной Степан Юрьевич, огненный дух во всём великолепии. В человеческом облике он выглядит как медно-рыжий молодой парень со светлой кожей и ярко-зелёными глазами, затянутый в кожу как байкер, – Выдумывать ничего не пришлось, примерно такие акведуки строили римляне. Водовод, стоящий на каменных колоннах.
– Всей разницы, что задумали пустить дорогу поверху, а не понизу, – добавляет директор, – что там внизу творится, вы и без меня знаете. Остров и окрестности мы зачистили от серьёзных хищников, а чуть подальше такая пакость водится, что в голове не укладывается.
– Ну не знаю, – с ноткой самодовольства сказал один из представляющих волков Старейшин, – мы на своих землях охотимся на любую дичь.
– Так-то охота, – усмехнулся ифрит, – а тащить по джунглям повозки… ну не знаю, с рудой, например, одновременно отбиваясь от тираннозавров… Слабенькое удовольствие, как по мне. Отбиться-то можно, а вот за целостность груза я бы не поручился.
Деланно неохотно волк согласился – дескать, только поэтому…
– Количество трудодней, материала и прочего уже посчитано, – продолжил Пётр Иванович, когда мы вернулись на свои места, – ничего в общем-то сложного для нас. За полгода-год доведём акведук до гор, да и там особых сложностей не предвидится. Голосуем!
Принцип «Нет налога, нет представительства!», соблюдается строго, так что голоса распределены не равномерно. Волки, расселившиеся по хуторам и маленьким посёлкам, заняты всё больше внутренними проблемами и обустройством быта.
Трудодней у них мало – только-только чтобы присутствовать в Совете. А по нашим законам мало трудодней – мало голосов.
«Богатенькие буратино» в Общине – прежде всего заводчане, силами которых и выстроены большинство объектов соцкультбыта. На втором месте гильдия артефакторов, потом Сокольские, плотно оседлавшие строительство.
– Следующий вопрос, – невозмутимо продолжает Пётр Иванович, – вотум недоверия, вынесенный представителями Общины Кочергину Александру Николаевичу, и Соколову Владиславу Рудольфовичу…
Директор вещает, старательно не обращая внимания на сгущающуюся атмосферу.
– … ситуация сложилась неприятная, но духовные поиски Александра Николаевича больше походят на формирование секты. Учитывая всем известный вектор Силы, давящий на сознание граждан, Община требует либо прекратить духовные поиски, либо перенести их куда-нибудь подальше…
