как они умеют бить.
Боря согласно кивнул. Он действительно это понял.
– Но это еще не все. Сейчас сюда могут заявиться настоящие мокрушники. Мы их будем брать. Если ты или твой напарник издадите хоть звук, пошевелите рукой или ногой, то вас будут судить как их соучастников. Есть желание по полной программе загреметь?
Боря отрицательно замотал головой.
– Сделай тому и другому по дополнительной горизонтальной полоске на рот, – приказал Россомахов майору Саблину.
Тот тут же сделал это с нескрываемым удовольствием.
– А второй-то в сознании был. Он слышал ваш разговор, – сказал майор, выпрямляясь.
– Как по-твоему, он тоже все понял или ему доходчиво объяснить? – спросил подполковник Саблина.
Майор направил луч фонарика на лицо второго вора. Тот зажмурился и сразу закивал. Он, разумеется, тоже все понял.
– Вот и отлично. Михалыч, побудь с ребятишками. Не стесняйся, в случае чего бей от всей души, с аппетитом, чтобы на всю жизнь запомнили, если ты память им не отобьешь.
Бывший капитан поигрывал пистолетом. Подполковник внимательно посмотрел на это оружие и понял, что оно пневматическое, которое только в темноте можно принять за настоящее.
– Майор, ты тоже здесь побудь, – сказал подполковник Саблину, вышел из-за будки, увидел капитана Русинского, подбегающего к ней, и сразу спросил:
– Что там?
– Наши клиенты выгружают из машины настоящий полиспаст. Промышленный. Не чета этой самоделке. – Капитан кивнул в сторону полиспаста воров, горой лежащего на крыше. – И трос, похоже, легкий, не веревка. Оборудование для промышленного альпинизма.
– Значит, полезут на крышу. Сбрось отсюда воровской инструмент, чтобы он глаза не мозолил и клиентов не смущал, потом продолжай наблюдение.
– Понял вас, – заявил капитан и бросился выполнять приказ.
Он достал из рукава нож, о наличии которого Виктор Васильевич даже не догадывался, и несколькими резкими движениями перерезал веревку, завязанную вокруг вентиляционного грибка. Потом Русинский сгреб все воровское хозяйство в охапку и бросил эту кучу подальше от крыши. Причем так сильно, что сам с трудом удержался на ногах. Он ведь мог и с крыши слететь, но удержал равновесие.
Подполковник тем временем подошел к лестничной площадке, взялся за перила и увидел внизу капитана Журавлева. Тот только-только спустился с крыши и оттаскивал в кусты два хлебных поддона, без которых низкорослые воры не могли до лестницы достать. Кричать было нельзя, чтобы посторонние не услышали. Поэтому Виктор Васильевич дождался, когда Игорь Олегович вернется и посмотрит, как подполковник и приказывал ему, вверх через тепловизионный прицел. Тогда он жестами передал ему приказ спрятаться.
Капитан Журавлев сразу так и сделал. Он залег в кустах неподалеку, почти там же, где находился и раньше лежал. Это место, похоже, ему сильно понравилось. Наверное, там трава была мягкая.
Укрылся капитан вовремя. Как только он улегся, во двор въехала очередная машина «Скорой помощи». Настежь открылись двери приемного покоя, и санитары на каталке завезли туда пациента. Человек этот был, кажется, основательно пьян, все пытался с каталки спрыгнуть и пойти самостоятельно. Но большой и крепкий фельдшер силой удерживал его в лежачем положении. Через три минуты он и медсестра вернулись в машину, и «Скорая помощь» уехала. Водитель даже сигарету докурить не успел. Как и врач, он бросил окурок в кусты, где раньше лежал подполковник Россомахов. Трава, к счастью, не загорелась.
Капитан Журавлев так и лежал на прежнем месте.
Подполковник отошел от лестницы, шагнул к капитану Русинскому, занял место рядом с ним и принялся наблюдать за обстановкой.
– Что там? – спросил он капитана. – Как наши клиенты отреагировали на «Скорую помощь»?
– Присели, спрятались за соседней машиной, – ответил Русинский, наблюдавший за клиентами через тепловизионный прицел.
Достаточно слабый свет уличных фонарей не мешал ему, потому что был направлен строго вниз. Этот же самый свет позволял подполковнику Россомахову тоже вести наблюдение, причем даже без прицела.
Клиенты подобрали с асфальта фабричную упаковку с полиспастом. Один из них понес ее к пожарной лестнице. Второй через заднюю дверцу вытащил из микроавтобуса небольшую алюминиевую телескопическую лестницу-стремянку и потащил ее вслед за напарником. При этом он старался не задеть, не оцарапать машину, стоявшую рядом, да и свой микроавтобус тоже. Тот наверняка перенес бы прикосновение алюминиевой лестницы стоически, молча, тогда как соседняя машина запросто могла бы разразиться среди ночи истошным воем сигнализации. Вскоре человек с лестницей оказался на тротуаре перед хирургическим корпусом. Только теперь он достал из кармана брелок и включил сигнализацию на микроавтобусе.
«Ты все сделал правильно, парень», – одобрил его действия подполковник Россомахов.
Он хорошо знал, что в темноте звуки распространяются намного лучше, чем в светлое время суток. Виктор Васильевич хорошо знал, что ночью у машины, стоящей во дворе, сигнализация срабатывает вовсе не потому, что в ней кто-то выбил ветровое стекло. Дело чаще всего обстоит самым противоположным образом. Кто-то разбивает ветровое стекло машины потому, что заработала сигнализация. Она может взвыть и по поводу, и даже без такового.
Теперь офицерам предстояло ждать клиентов наверху.
Пока оставалось время, Виктор Васильевич решил навестить будку, где лежали связанными двое уголовников, которых охраняли бывший капитан и теперешний майор полиции. Там все было спокойно и тихо. Конечно, уголовникам было не комфортно лежать со связанными руками и ногами. Конечности у них затекли. Но оба арестанта терпеливо переносили эти неудобства и даже не пытались материться через скотч, заклеивающий их рты.
– Товарищ подполковник!
Михалыч увидел, как трепетно относятся к командам Россомахова оба капитана спецназа военной разведки, которые без колебаний готовы выполнить любое его приказание. Теперь он уже говорил совсем не таким тоном, как в своем подвале, где представлял хоть какую-то, но власть и имел определенный авторитет.
– Что?
Россомахов по голосу, начальному обращению и его тону понял, чего желает Михалыч.
– Товарищ подполковник, у вас же один человек внизу остался. Разрешите мне его заменить. Стрелять я не буду. Да мне и не из чего, пистолет-то мой больше пугающий. Но у меня свои счеты с «Фениксом». Если здесь будет Филимонов, то он должен понять, что я никуда не делся и его не отпустил. Он меня разыскивает, а получится, что я нашел его раньше.
Последние слова Михалыча стали для подполковника решающими. Сначала Виктор Васильевич хотел привычно отказаться. Он нисколько не сомневался в том, что два офицера спецназа военной разведки всегда справятся с парой каких угодно бандитов. У него вообще не было привычки брать кого-то со стороны себе в помощники, не зная еще, на что этот человек способен.
Но последние слова бывшего капитана полиции пробудили в Россомахове совершенно естественные человеческие чувства. Он понимал, что для Михалыча
