Люсиль.
Я, брат, не знаю той, О ком печетесь вы с такою добротой… Но прекратим наш спор. Довольно, ради бога! Я в одиночестве хочу побыть немного.
Аскань.
Жестокая сестра! Вы губите меня, Свое ужасное намеренье храня.
Аскань и Фрозина уходят.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Люсиль, Маринета.
Маринета.
Какое быстрое, сударыня, решенье!
Люсиль.
Любовь оскорблена — ей нужно утешенье. Что близко под рукой, берет она, спеша, Чтоб местью поскорей насытилась душа. Изменник! Наглое такое оскорбленье!
Маринета.
Я не могу прийти в себя от изумленья, Кругом да около напрасно я брожу. Что приключилось тут — ума не приложу. Едва ли можно быть — скажу я вам по чести — Восторженней, чем он, от вашей доброй вести: Он так возликовал от вашего письма, Звал божеством меня, был прямо без ума. Однако же, когда явилась я вторично, Я встречена была ну прямо неприлично. Все изменилось так, что просто чудеса! Но что произошло за эти полчаса?
Люсиль.
Что б ни произошло, мне это безразлично, И ненависть моя отныне безгранична. Как! Этой низости причину ищешь ты Не в глубине его душевной черноты? Письмо мое, винюсь, есть слабости излишек. Но где же повод в нем для неприличных вспышек?
Маринета.
Вы правы. Сознаюсь: он виноват кругом И мы нигде черней измены не найдем. Вперед наука нам. Развешиваем уши, Когда бездельники смущают наши души, Клянутся нам в любви, страдают без конца, И эти россказни смягчают нам сердца. Мы поддаемся им затем, что слишком слабы. Мы глупы, а они… Чума их всех взяла бы!
Люсиль.
О, пусть он надо мной смеется — ничего! Недолго ведь его продлится торжество. Я покажу ему, как в сердце благородном Легко сменить любовь презрением холодным.
Маринета.
Да хорошо еще, что мы не в их руках; Что было б иначе — подумать просто страх! Нет, что ни говори, недаром в вечер темный, Как расшалимся мы, я оставалась скромной. Другой бы, может быть, и натянули нос: «Брак, мол, прикроет грех». Но я
nescio vos.[29]
Люсиль.
Послушай: неужель твой ум совсем не чуток, Что этакий момент ты выбрала для шуток? Я в сердце самое поражена навек, И если б захотел тот низкий человек… Но нет, я и на то рассчитывать не смею, Что как-нибудь отмстить удастся мне злодею (Уж слишком был небес несправедлив удар, Чтоб ждать от них себе могла я мести в дар). Когда б он захотел по воле провиденья Мне жизнью заплатить за эти заблужденья, — В слезах у ног моих проступок свой кляня, — Не вздумай за него упрашивать меня. Напротив, я хочу, чтоб ты без сожаленья Напоминала мне всю дерзость оскорбленья; И если б в слабости сердечной я могла Забыть, как честь моя унижена была, — Пусть преданность твоя суровей вдвое будет И справедливый гнев опять во мне разбудит.
Маринета.
О нет, не бойтесь вы, чтобы мой гнев утих: Оскорблена и я не меньше вас самих, И лучше в девушках всю жизнь свою останусь, Но с толстяком своим коварным я расстанусь.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же и Альбер.
Альбер.
Люсиль! Нельзя ль ко мне учителя позвать? Хочу наедине я с ним потолковать. Быть может, он мое рассеет беспокойство И брата вашего мне объяснит расстройство.
Люсиль и Маринета уходят.
В какие пропасти мучений и забот Дурной поступок нас безжалостно влечет! Корыстолюбия презренного избыток Уж сколько моему доставил сердцу пыток! Наследство столько уж мне принесло вреда, Что лучше бы о нем не знать мне никогда. То мне представится, что стал обман известным, Что в нищете семья, я заклеймен «бесчестным»; То я за жизнь его пугаюсь и дрожу, О мальчике чужом совсем с ума схожу; Уеду ль по делам, боюсь по возвращенье О бедствии таком услышать сообщенье: «Как! Вы не знаете? У вашего сынка Горячка, сломана нога или рука». О чем ни думаю, а в мыслях неотвязных Сто разных горестей и бед разнообразных. А!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Альбер, Метафраст.
Метафраст.
Mandatum tuum curo diligenter.[30]
Альбер.
Учитель! Я хотел…
Метафраст.
Учитель —
magister,[31] В три раза больший.
Альбер.
А! Не знал, скажу по чести. Но это все равно. Учитель! Надо вместе…
Метафраст.
Прошу вас продолжать.
