Там она увидела обещанные старинные дубы, образующие плотный дубровник, давший название острову. Но все эти заросли кустарника практически не укрывали от ветра, который ей показался гораздо сильнее здесь, на берегу. Здесь не было густых зарослей, лишь высокая, жесткая трава. Несколько хижин стояли на высоте одного этажа на сваях из тонких стволов кипарисовых деревьев, а наверх вели деревянные лесенки.
В хижинах никого не было.
— Здесь мало кто остается во время охотничьего сезона, — сказала Клео. — У них есть другие дома на ручьях Террбон и Лафурш. Мой отец предпочитал жить здесь постоянно.
Ее родная хижина стояла на пригорке. Рядом с ней согнувшийся, расщепленный большой дуб бросал тень на лесенку, ведущую к входу. Выложенная из кирпичей, сделанных из грязи и мха, похожая на улей для пчел, стояла во дворе печка.
— Когда-то я в ней выпекала хлеб, — гордо сказала Клео.
— Посмотрите, индейская пирога! — воскликнул Алекс, указывая на лежавшую возле дома пирогу, выжженную из ствола кипарисового дерева.
— Это моя лодка. Сколько же миль я на ней проделала! — Клео в задумчивости постояла перед ней несколько секунд. — Ее сделали родственники матери.
К грубому забору были приставлены плоские дощечки.
— На этих дощечках я сушила звериные шкурки, — сказала Клео.
Орелия молча вглядывалась в нее, пытаясь себе представить ее красивую, светскую мать за этим ремеслом, когда она свежевала животных и прибивала их шкурки вот к этим дощечкам. Ей для этого не хватало воображения. На планках она заметила пятна крови, но они появились там уже после отъезда Клео.
— Кто-то до сих пор пользуется ими, — сказала она.
— Сккаттеры[3], — сказал Алекс. — Хотите, я их отсюда прогоню?
— Для чего? — спросила она. — Ведь мне они больше не нужны. У них трудная жизнь. Это далеко не просто поймать в капкан зверька, освежевать его и высушить шкурку. На болоте этим зарабатывают на жизнь.
Когда они по лесенке взобрались наподобие галереи, Клео, расправив плечи, подняла голову, оглядывая весь горизонт. Она всей грудью вдохнула солоноватый воздух, не скрывая своего удовольствия от возвращения к родному очагу.
— Здесь так безлюдно, и все вокруг кажется таким враждебным, — выразил свое впечатление Алекс. — Почему вам захотелось вернуться сюда?
— Я хотела приехать сюда сразу после смерти Ли Хиня. Вот этот мир я когда-то завоевала. Мне здесь нравится. — Странные глаза Клео заблестели. — Мне нравилось напрягать зрение, чтобы получше наблюдать за окружающим, знать, когда снова наступит прилив, читать приметы меняющихся времен года, уметь ставить капканы там, где нужно, и сети. Я тогда была молодой и сильной и умела постоять за себя. "Но только не в любви", — подумала она про себя.
— Мой отец построил этот дом, — добавила она рассеянно. "Пират", — подумала Орелия. Монахини рассказывали ей, как морской разбойник Лаффит со своей бандой контрабандистов помогали своим оружием и снаряжением защищать Новый Орлеан от англичан в той ужасной битве на том берегу реки, как отважные женщины-креолки на плотах и в своих каретах переправляли раненых в монастырь, где за ними ухаживали ее сестры.
— Ваш отец принимал участие в битве за Новый Орлеан? — спросила она свою мать.
— Да, принимал.
— Каким он был?
— Он любил выпить, а выпивка действовала на его психику. Он становился безумным, вспыльчивым, устраивал драки в таверне. Однажды ночью кто-то его прирезал.
Вот та семья, о которой она так мечтала! По крайней мере, мать ее оказалась честной женщиной. Орелия в страхе поглядывала на Алекса, пытаясь прочесть мысли на лице. Но на нем ничего не отражалось, кроме беспокойства из-за их нынешнего положения.
— Говорил ли вам Иван Кроули, что он ваш отец? — спросила Клео.
— Нет. Не говорил.
— В таком случае, как же вы выяснили это? — мягко спросила она.
— Я просто знала. Мне кажется, я чувствовала его любовь ко мне. Но он… он даже не признал меня, даже после смерти, в своем завещании, — печально сказала она. — Мать-настоятельница сообщила мне, что он обещал мне приданое, но он ничего мне не оставил. Он… он больше любил мою единокровную сестру.
Клео энергично тряхнула головой. Тень набежала на ее прекрасное лицо.
— Он очень любил вас, дорогая, сделал для вас все, что мог. Но в конце ему не хватило сил, чтобы довести все до конца, не так ли? То есть признать вас своим незаконнорожденным ребенком. Слабый человек, но способный на большую любовь.
"Такого не может быть", — думала про себя Орелия, когда они, рассевшись на стульях вокруг стола на галерее, приступили к пикнику из черствого хлеба, сыра и свежих, вареных креветок, завернутых во влажные листья. Отсюда было плохо видно водные пути и постоянно меняющее свой цвет небо.
— Над заливом идет дождь, — сказал Алекс, указывая рукой на черные собиравшиеся на юге угрожающие облака.
— Ветер меняется, — сказала Клео. — Мы все промокнем до нитки на обратном пути.
Ветер, задувая со стороны залива, менял свое направление: с северо-восточного на юго-восточное. Он крепчал и быстро нес к ним дождевые облака. Не успели они закончить свой скромный обед, как упали на землю первые капли. Вскоре подгоняемый ветром, сминающим траву на болоте, дождь забарабанил по крыше. На них падали косые струи дождя, и они поспешили уйти с открытой галереи внутрь хижины. Они захватили с собой стулья.
В комнате, в которую они вошли, почти не было никакой мебели. Там стояла одна кровать и грубо сколоченный кухонный шкаф, в котором стояли тарелки и большие глиняные горшки. Во второй комнате тоже они увидели кровать и набор капканов и приспособлений для ужения рыбы. Воздух там был тяжелый и влажный. Стук дождя по крыше и завывания ветра мешали им говорить.
Клео не находила себе места. Она все время подходила к двери, прислушиваясь к ветру, выглядывала из дверного проема на падающий плотной завесой дождь, потом с беспокойством возвращалась к ним. Снаружи, хотя только наступил полдень, было так темно, что, казалось, уже наступили сумерки.
— Думаю, нам придется остаться здесь на ночь, — с тревожным видом сказал Алекс. — Нельзя рисковать на лодке в такую непогоду.
Клео все прислушивалась к завыванию ветра. Стоявшие рядом с ней у двери Орелия с Алексом замерли. Небольшой причал уже на дюйм скрылся под водой. Несмотря на рев ветра они слышали, как стучит их пирога бортом о деревянный причал.
Алекс встал со стула.
— Пойду вытащу лодку на берег. Там она будет в большей безопасности.
