Но когда сей бог кружит над другими головами, одно, а когда зависает над собственной черепушкой, совсем другое.
Войдя вовнутрь и переведя дыхание, он прямиком направился в кабинет начальника. Пожав друг другу руки, они уселись рядом и принялись обсуждать сложившуюся ситуацию. Прежде всего Листиков начал передавать содержание разговора с прокурором. Когда пошла информация о судьбе нарконадзора, Зудов едва не свалился в обморок. Не всякий способен совладать с собой, когда внезапно начинают рушиться все надежды на ближайшее и несколько отдалённое будущее. Он, да и все в этой и аналогичных службах, полностью зависит от государственной системы, как глыба в поясе астероидов зависит от системы Солнечной. А когда система выплёвывает верного сына в полную неопределённость, чувство ориентации полностью пропадает. Как у неотёсанного каменного обломка, выброшенного с орбиты, где есть хоть какая-то гравитация, прямо в открытый Космос. Или как у ребёнка, насильно лишённого соски и брошенного в бадью с водой. И бессмысленно размахивать руками в поисках источника пищи и воздуха, пока всесильная рука не вытащит и вновь не засунет соску в рот. Единственное отличие в данных сравнениях, ребёнок во всех отношениях чист и объективно беспомощен, камень совсем безмозгл, что не скажешь о неких рабах божьих – рабах системы, пусть и достигших рассвета лет и сил.
– Так всё равно куда-нибудь пристроят, – будто старый коммунист, свято верящий в КПРФ, предположил Зудов.
– Пристроить-то пристроят, – удивляясь наивности сослуживца, ухмыльнулся Листиков, – так, чтобы век свой с куском хлеба дожить, но без масла.
Представив черствую краюху хлеба на пустом столе, оба взгрустнули. Молча. И в какой-то момент Зудову пришла в голову хорошая мысль.
– Надо действовать через её адвоката, – тихо, но уверенно, будто повинуясь внутренним командам своего идеала, нарушил молчание Зудов.
– Как? – удивлённо поинтересовался Листиков.
Он ожидал, что некая, до умопомрачения оригинальная идея посетит его мозг. Нарушение субординации, особенно интеллектуального плана, всегда коробит самолюбие служивого человека. Даже в детективных комиксах, так любимых Фёдором, подчинённый никогда не лезет наперёд шефа. Но, поскольку дельные задумки даже около головы не пролетали, делать было нечего. Единственным разумным решением являлось рассмотрение любых предложений.
– А так, что адвокаты разные бывают, – хитро прищурился Зудов, – с хорошим прошлым и с плохим.
– А этот с каким?
– Как раз с таким, каким нужно. Можно на этом сыграть.
– Шантаж?
– Я бы выразился помягче. Пусть это будет особая тактика. У меня уже и телефончик его есть.
И действительно, почему бы и нет? Если возможна фальсификация уголовных дел, зачем брезговать особой тактикой во имя эти самых дел. Не логично, особенно, когда на кон поставлена честь мундира.
3.
Полоса затишья, как всегда бывает с всякими затишьями, в какой-то момент закончилась. В одно утро, начавшееся совершенно безмятежно, раздался рингтон на тему музыки из старого фильма «Следствие ведут знатоки».
«Вот тебе бабка и Юрьев день», – встревожилась я, сразу сообразив, кто звонит.
– Здравствуйте. Не смогли бы вы сегодня явиться в четырнадцать ноль-ноль в отдел в обязательном порядке? – вежливо попросил Зудов, выделив особой фонацией предлоги «в».
– Обязательно смогу, если получится, – заметив умышленно завуалированный приказ, ответила я, не скрывая лёгкой иронии, – буду, может быть точно в ноль-ноль.
– Ждём, – судя по интонации, не склонный к сарказму в любых его оттенках, следователь оборвал связь.
Я осталась в раздумьях. Тревожные предчувствия свели на нет вчерашние благие ожидания. Несомненно, просто так они меня не отпустят. И, скорее всего, что-то для этого уже же приготовили. Наверняка, за эти дни следователь, зажатый временными и административными тисками, основательно покопался в коварном арсенале профессиональных методик.
«Может, какого свидетеля, нашли, или улику новую, – теряющейся в догадках, мне в голову полезли различные мысли, – долго ли с их возможностями капкан соорудить».
Разум тут же нарисовал охотничью картинку с силками и беспомощно бьющейся в них ласточкой. Силки не какие-нибудь самопальные, а добротные, фирменные, с этикеткой «Made in FSKN». И выставленные с умом. Так, что доверчивая и неопытная птаха, привыкшая брать корм с руки, не заметит подвоха.
«И с чего это вдруг ласточка, а не чижик или зяблик, например? Где это видано, чтобы ласточки брали корм с руки или с земли, – усмехнулась я, осознав нелепость ассоциативных фантазий, – они насекомых в воздухе ловят! Её в силки фиг с два заманишь».
И действительно, птицы этой категории сами в ловушки не идут. Реальная угроза для них представлена в основном другим крылатым существом – соколом. Предположив, что сотрудники районного нарконадзора в рамках абстрактной пищевой ниши не соколы и не орлы, а где-то ближе к канюкам и филинам, я решила, что пусть и ловят мышей. А раз так, то не стоит при каждом шорохе прятаться в норку и там попискивать от страха. Здесь нужна другая тактика – при опасности взмывать выше психологических высот врага, куда-нибудь в интеллектуальные облака.
«Стратегия ласточки!», – иронично усмехнувшись, я, тем не менее, почувствовала эмоциональный подъём.
Оставалось лишь укрепить настроение чашечкой-другой кофе, принять душ и начать готовиться к предстоящей встрече. Но первым делом нужно было позвонить адвокату. Петровцев ответил сразу.
– Да, я в курсе, обязательно буду, – заверил он.
Меня удивило, с чего это он оказался в курсе событий. Насколько мне известно, следователь адвокату не друг, и, по логике вещей, другом быть не должен. Тогда с чего это такая информированность?
«Наверное, Петровцев имеет свою агентуру в нужных структурах, – наивно решила я, – чтобы более успешно защищать своих подзащитных».
Не желая вновь портить настроение, я отбросила беспокойные мысли и принялась заниматься кофейной церемонией. Не знаю, есть ли такая. Чайная точно есть, тогда почему бы утренний кофе не обозвать подобным образом. Или, как минимум, процедурой приготовления кофе.
В общем, когда кулинарная часть этой процедуры закончилась, я включила телевизор и, усевшись за стол, принялась за часть дегустационную. В это время с экрана диктор повествовал о завершении суда над врачом, нарушившим правила назначения наркотических препаратов.
Из репортажа стало ясно, что повествование шло о безнадёжном раковом больном, страдавшем от невыносимых болей, и об административных правилах, как часто у нас бывает в подобных случаях, исключавших возможность помощи. Обычная история – чиновнику, правила придумывающему, чихать на человека. Врач же, движимая другими мотивами, выписала препараты в обход правил, дабы хоть как-то облегчить страдания жаждущего. Тут как тут, естественно, появился местный ГСНН во всей красе со своими оперативно-следственными мероприятиями, криминалистами и уголовными делами. Прокуратура по-свойски посодействовала, суд принял во внимание бдительность сотрудников правопорядка и в итоге врача осудили, дав, из снисхождения, вместо реального
