Он долго звонил в дверь квартиры, но Диля не открывала. Конечно, она могла быть на редакционном задании, хотя ведь князь ее уволил…
Роман продолжал трезвонить, когда соседняя дверь распахнулась и на пороге возникла дама в бигуди, сообщившая:
— Вы с ума свели с этим трезвоном, молодой человек! Нельзя же так нас тут терроризировать! Сначала один звонил и стучал, теперь второй заявился…
— Кто это был? Как его звали? — спросил Роман, и дама заявила:
— Этого, как, впрочем, и знак Зодиака вкупе с группой крови я у него, каюсь, спросить не догадалась. Но Диляры нет и не будет, она с ним уехала… И с небольшим чемоданом!
— Бородатый такой, в пижонском пальто? — допытывался Роман и, получив положительный ответ, рванул в офис Ярослава Красина.
Там, несмотря на поздний час, была парочка сотрудников, но самого Ярослава не наличествовало. Припугнув архитекторов красной корочкой с тремя жуткими буквами, Роман добился от них сведений, что «шеф уехал по делам», но куда именно, не сказал.
Лялько побывал около квартиры Красина (ведь он благодаря своим контактам знал о бородаче предостаточно), но там его не оказалось, а окна были темны.
Роман стал размышлять, куда же Красин мог отправиться с Дилей. Вариант мотеля с двуспальной кроватью представлялся еще самым безобидным.
Затем, сетуя на себя за свою недалекость, он порулил к дому, в котором обитала мамочка Красина. Он ведь сам слышал, как тот предлагал Диле какой-то вариант, уверяя, что там ее никто не найдет…
И, надо же, столкнулся с самим Красиным, который как раз выходил из автомобиля (уже не покореженного, а другого, но по-прежнему импортного и дорогого), когда Роман въехал во двор.
Заметив Лялько, Ярослав ощетинился:
— Что ты тут делаешь?
Роман немедленно спросил:
— Диля здесь?
Красин только хмыкнул, но Роман понял, что своим вопросом попал в точку. Схватив бородача за ворот дорогого пальто и как следует тряхнув, он проговорил сквозь зубы:
— Учти, если с ней что-то стряслось…
Ярослав, отпихнув детектива, неприязненно заявил:
— За кого ты меня принимаешь? Это ты не в состоянии обеспечить безопасность Дили, поэтому мне пришлось взять на себя эти функции. Я предложил ей пожить у моей мамы…
— А с папой не познакомил? — спросил Роман, лицо бородача дернулось. Лялько, усмехнувшись, добавил: — Ах, ну конечно, как же я мог забыть, что твой отец был расстрелян по приговору Верховного суда в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году!
Ярослав, на глазах съежившись, тихо произнес:
— Откуда ты в курсе?.. — и смолк.
Роман триумфально произнес:
— Я много о тебе по своим каналам узнал, Красин. Хотя ты не Красин вовсе. Красин — фамилия твоей мамочки, но раньше вы звались Можейко. До того как твоего папочку, Станислава Можейко, расстреляли!
— Какое отношение это имеет к делу? — с вызовом воскликнул архитектор, а Роман ответил:
— Самое непосредственное! Ведь его признали виновным в государственной измене, шпионаже, а также убийстве, произошедшем в семьдесят седьмом году… Убийстве в гостинице «Петрополис»!Не этим ли объясняется твой особый интерес к историческому зданию?
Оттолкнув его, Ярослав открыл дверь подъезда, но Роман устремился за ним.
— Диля в курсе? — крикнул он. — Молчишь? Так я ей сообщу! Ты все это время прекрасно знал, что имеешь отношение, как и мы все, к «Петрополису», но предпочитал об этом занятном факте не распространяться. Почему, Красин? Или мне стоит называть тебя твоей старой фамилией — Можейко?
Развернувшись, Ярослав нанес мощный хук, и не ожидавший нападения Лялько, как раз поднимавшийся по лестнице, полетел навзничь.
Архитектор бросился к нему, явно желая оказать помощь, но Роман брезгливо отпихнул его руку, щупая кровоточащий и стремительно набухающий нос, гундосо проговорил:
— Этому тебя в архитектурном, что ли, учили?
— Ладно, давай перестанем вести себя как подростки, — сказал Ярослав. — Поднимемся в квартиру моей мамы, она медсестра, окажет тебе квалифицированную медицинскую помощь…
Поднимаясь на ноги, Лялько заметил:
— Как подросток ведешь себя пока что только ты, Красин. Или все же Можейко? Чего ты кулаками размахался?
Вызывая лифт, Ярослав ответил:
— Ты меня сам спровоцировал. Если бы я твоего отца убийцей назвал, ты бы тоже так повел себя!
Входя в кабину, Роман сказал:
— Это не я его убийцей назвал, а Верховный суд!
Нажимая кнопку шестого этажа, архитектор заявил:
— Моего отца подставили. Он не убийца!
Роман хмыкнул и ответил:
— Кажется, князь Степа того же мнения о своем нацистском дедушке. Теперь я понимаю, зачем ты Дилю умыкнул, хотел, чтобы она поведала тебе то, что ей известно от дедушки, Роберта Ильича, который наверняка знал истинную подоплеку случившегося?
Выходя на этаже, Ярослав ответил:
— Диля мне очень дорога. Я боялся за нее, поэтому предложил на время…
Он открыл дверь и вдруг осекся, таращась куда-то вперед. Роман, заглянув через плечо, увидел яркое пончо, валявшееся в прихожей.
Это было пончо Дили.
Красин хотел было кинуться в комнату, но Роман его удержал и шепотом произнес:
— Доверь это профессионалу!
Он вытолкнул Ярослава в парадную, скрылся в квартире, а через минуту распахнул дверь и сказал:
— Дили нет, ее наверняка похитили. Твоя матушка на кухне — она без сознания, но, насколько я могу судить, состояние у нее стабильное. «Скорую» вызывать не будем, потому что придется все объяснять или давать на лапу. Я позвоню отцу, он пришлет своих людей, которые позаботятся о твоей матушке.
Когда через сорок минут все было улажено и мать Красина отправлена в частную клинику, Роман засобирался.
Архитектор бросился за ним и, протягивая руку, произнес:
— Извини, если что не так. Я тебе очень признателен за все, что ты сделал для моей мамы. Меня зовут Ярослав…
— Это я понял. Только вот с фамилией кое-какие несостыковки… — усмехнулся Роман, трогая лейкопластырь, который украшал его превратившийся в сливу нос, но руку Красину пожал. — Мастерский, надо сказать, удар. Ладно, я — Роман. Бывай!
Он побежал по лестнице вниз, но Ярослав от него не отставал и крикнул:
— Ты ведь знаешь, где Диля сейчас?
Роман, не сбавляя темпа, ответил:
— Нет.
— Но предположения-то у тебя имеются? — не сдавался бородач, и Роман столь же лаконично пояснил:
— Да.
Он вышел во двор, и Красин, неотступно следуя за ним, сказал:
— И наверняка попытаешься освободить ее. Возьми меня с собой. Потому что, если не возьмешь, я все равно поеду за тобой, и тогда, не исключено, операция по спасению Дили провалится. И виноват будешь только ты!
Роман несколько мгновений рассматривал его, как назойливое насекомое, но наконец произнес:
— Ладно, черт с тобой, архитектор! Давай садись в мой автомобиль. Но сразу скажу — не вмешивайся в происходящее! И не задавай ненужных вопросов!
Ярослав кивнул, а Лялько, прыгнув за руль, сорвался с места. Они уже покинули город, когда Красин наконец спросил:
— И куда мы едем?
Роман, недовольный, что его размышления прервали, пробормотал:
— Я же просил тебя не задавать ненужных вопросов!
Ярослав усмехнулся:
— Этот вопрос очень даже нужный! Так куда мы именно едем?
Запищал смартфон Романа; он, одной рукой удерживая руль, схватил гаджет и просмотрел полученное сообщение. По мере того как он читал, морщины на его лице разгладились.
Развернув автомобиль на пустынном шоссе прямо по двойной сплошной, Лялько помчался в противоположном направлении.
— Так что ты узнал? — снова не выдержал Ярослав. — Учти, этот вопрос тоже не ненужный!
Роман процедил:
— Архитектор, ты меня замучил. Едем освобождать Дилю. Кстати, скажи, у вас с ней серьезно?
Ярослав покраснел и замялся с ответом. Лялько, качнув головой, нарочито бодро протянул:
— Мои поздравления! Что ж, искренне рад за вас, голубков…
А архитектор удрученно заявил:
— Ничего между нами нет! Но раз уж ты сам завел этот разговор… У меня сложилось стойкое ощущение, что Диля и ты… Что между вами что-то есть!
Он замолчал, и Роман ничего не ответил. Выждав пару минут, Красин заметил:
— Ну так есть или нет?
— Поинтересуйся у своего стойкого ощущения! — заявил Лялько. — Сдается мне, не такой ты простак, каким стараешься казаться…
— Но и ты не такой крутой, каким себя изображаешь! — в тон ему ответил архитектор.
Снова воцарилось молчание, которое прервал сам Роман, сообщив:
— Ладно, Диля сама решит, кому отдать предпочтение. Впрочем, ты у нее в фаворе, она тебя даже в щечку целует, собственными глазами, причем не раз, видел!
