— Я не владелец, просто бедный работник. В конце концов, я оставлю эту очаровательную работу и буду двигаться дальше.
— Практикуя юриспруденцию?
— Может быть, — он пожимает плечами.
— Гм, я не видела тебя в костюме, но буду скучать по тем кожаным рабочим ботинкам.
— Ботинкам? — ухмыляется он. — Тебе нравятся мои ботинки.
Я киваю, впиваясь зубами в нижнюю губу.
— Знаешь, как некоторые мужчины любят, когда женщина на каблуках… просто в одних туфлях на каблуках? Ну, точно так же и ты для меня в тех ботинках. Я фантазирую о тебе лишь в одних рабочих ботинках.
Он заезжает на подъездную дорожку его родителей.
— В ботинках, да? — усмехается он.
— Да, только в ботинках.
— Можно испачкать простыни.
— Мы не в постели… — я краснею, — … по крайней мере, не в моей фантазии.
— Нет? — его брови взлетают вверх.
— Мы на заднем погрузочном дворе в «Зеленом горшке», — я качаю головой. — Я в сарафане и шлепанцах, без трусиков, а ты трахаешь меня возле грузовика твоего брата… одетый только в ботинки.
Оливер тяжело сглатывает, пока поправляет себя.
— Черт возьми, Вивьен. Я войду в дом своих родителей со стояком.
— Прости, встретимся внутри.
— Подожди! Ты оставляешь меня?
Я киваю и открываю дверь.
— Даю тебе немного личного пространства, чтобы позаботиться о себе.
— Просто дай мне минуту, и все само собой пройдет.
— Сомневаюсь в этом.
— Почему ты говоришь…
Я становлюсь задом к двери и поднимаю платье сзади.
— Потому что я не надела трусики сегодня.
— Дерьмо! Что, черт возьми…
Закрываю дверь и хохочу всю дорогу до дома.
— Вивьен! — Джеки обнимает меня.
— Джеки, рада снова вас видеть.
— Где Оливер?
— О… он все еще в машине. Ему нужно эм… отрегулировать что-то, перед тем как зайти.
— О, надеюсь, все в порядке.
— Уверена, ничего серьезного, — улыбаюсь я.
— Ну, тогда иди во двор. Хью и Ченс там.
— Могу я вам чем-то помочь?
— Нет, если ты, конечно, не хочешь порезать овощи на салат.
— С удовольствием.
Джеки ведет меня на кухню и показывает на дуршлаг с морковью, перцами и помидорами.
— Нож в верхнем ящике, а разделочная доска на островке, — она надевает свой фартук с цветочным рисунком и смешивает что-то в форме для запекания.
— Что вы делаете?
— Клубнично-ревеневый коблер.
— Ням. Я почти попробовала его вскоре после того, как познакомилась с Оливером.
— Почти? — Джеки смотрит на меня.
— Я не поужинала, а он предложил мне остатки, которые вы передали ему домой, кроме коблера. Он съел его у меня на глазах, но предложил облизать контейнер.
— Что? Где его манеры?
— Если собираешься рассказывать историю в мое отсутствие, то не упускай важных деталей, — говорит Оливер, подходя ко мне сзади. — Я предложил ей последний кусочек, но она отказалась, а затем практически отгрызла мне руку, после того как я засунул ложку в рот.
Я бью его локтем в живот.
— Я не откусывала тебе руку.
Джеки смеется и, когда я поднимаю взгляд, вижу искорки в ее глазах, когда она наблюдает за нами и нашим игривым подшучиванием. Оливер обнимает меня и зарывается носом мне в шею, пока я продолжаю нарезать овощи.
— Ты все отрегулировал в машине? — спрашивает Джеки.
Оливер усиливает свою хватку на мне.
— Что?
— Вивьен сказала, что тебе нужно что-то отрегулировать.
— Да, она так сказала? — он щипает меня за бока, заставляя подпрыгнуть. — Да, я отрегулировал.
Я сжимаю губы в попытке скрыть усмешку, которая так и норовит сорваться.
— Думаешь, ты очень веселая, да? Просто подожди, пока я отрегулирую тебя позже, — шепчет он мне на ухо. — Я буду во дворе, — говорит он нам обеим.
— Хорошо, дорогой, — Джеки подмигивает ему.
Мы наблюдаем, как он уходит.
— Ты хорошо на него влияешь, — говорит Джеки, отправляя коблер в духовку.
— Вы так думаете?
— Я это знаю. Когда он переехал обратно в Бостон, я волновалась за него. Мальчик, которого я когда-то знала, который был полон жизни, отпускал шуточки и должен был стать успешным юристом, казалось, исчез. Он возвращается. Каждый день я вижу это все больше, и я знаю, что это из-за тебя.
Я краснею. Это Оливер был тем, кто подарил мне жизнь за прошедший месяц. Я не уверена, что сделала много для него, поэтому слова Джеки трогают меня до глубины души, но, в то же самое время, мне грустно за Оливера.
— Я знаю, что что-то значительное произошло в то время, когда он был в Портленде. Зная это, можно легко разгадать загадку. Я не спрашивала его ни о чем и не планирую. Я хочу, чтобы он рассказал мне, когда и если он будет готов. Тем не менее, я знаю, что это не покидает его мысли. Я вижу его другую сторону, это смесь злости, незащищенности и… я не знаю, может, горя?
Джеки кивает, но не отвечает. Она просто смотрит на меня, и я вижу ее внутреннюю борьбу по тому, как морщится ее лоб и по мелким морщинкам в уголках ее глаз.
— В любом случае он попросил меня переехать к нему, так что это хороший знак, правильно?
Конфликт на ее лице перерастает в полнейший шок.
— Да?
Я киваю и морщусь.
— Уже слишком поздно, но, может, мне следовало подождать, пока он сам расскажет вам.
Джеки качает головой, или может она пытается оправиться от шока.
— Нет, все нормально. Я ничего не буду говорить, пока он сам этого не сделает, — она улыбается, но улыбка вынужденная, и я начинаю чувствовать себя неудобно.
— Вот, все нарезано. Я хочу зайти в ванную перед ужином. Вам нужна еще какая-нибудь помощь?
— Спасибо, думаю, все остальное уже готово.
***
Оливер
— Где Вивьен?
— Она в ванной, но она там уже некоторое время. Может, тебе следует посмотреть как она, — говорит мама, проходя мимо меня, когда выносит тарелки и приборы.
— Да, так и сделаю.
Я останавливаюсь у двери и слушаю, но ничего не слышу.
— Вивьен? — стучу я.
— Да?
— Ты там в порядке?
— Да, я сейчас выйду.
— Ты плохо себя чувствуешь или что?
— Нет.
— Женские дела?
Дверь распахивается.
— Нет, у меня нет женских дел или чего-то подобного.
— Ты жалеешь, что не надела белье?
— Нет! — она закатывает глаза.
Черт! Зачем я снова затронул эту тему? Я опять твердый.
Она вздыхает.
— Я сказала твоей маме, что ты попросил меня переехать. Затем подумала, что не вправе была делиться этой новостью с ней. Ты сердишься?
