Мужчины страдают как синдромом дефицита внимания, так и острым помешательством члена (ОПЧ). Последнее характеризуется невозможностью запомнить то, что было сказано в промежутке, по крайней мере, пяти минут после того, как сексуальные мысли посетили наш мозг, и если новая мысль заползает снова в течение этих пяти минут, начинается новый отсчет.
— Оливер? Ты слышал меня?
— Что? Да… нет. Тебе необходимо начать носить нижнее белье, каждый день. Ладно? — я поправляю себя, а она наблюдает за моим движением.
— Что насчет твоей мамы?
— Уверен, она его носит. Не думаю, что она относится к тому типу…
— Оли! Я говорю о том, что она знает, что я переезжаю к тебе.
— О, — я притягиваю ее к своей груди и целую в макушку. — Я собирался рассказать всем за ужином в любом случае, так что это не такая уж и проблема. А что? Что сказала моя мама?
— На самом деле ничего, но она выглядела шокированной. Я имею в виду, перед этим она сказала, что я хорошо на тебя влияю, но затем, я сказала, что ты попросил меня переехать, и все ее поведение изменилось.
— Я уверен, с ней все в порядке.
Вивьен поднимает на меня взгляд.
— А с тобой? Я чувствую, что поспешила, и мы не так давно знаем друг друга. Я бы поняла, если бы ты захотел поменять свое решение.
Черт, да, я хочу передумать. Кто бы ни захотел после временного помутнения рассудка? Логическая часть моего сознания хочет сказать ей, чтобы бежала не оглядываясь.
— Я не собираюсь менять решения, — я целую ее, и неразумная часть меня, которая попросила ее переехать, возвращается и побуждает мой ответ, основанный на ОПЧ.
— Нам лучше идти, — бубнит она возле моих губ. — Они ждут нас.
— Пусть подождут, — я посасываю ее язык и хватаю грудь одной рукой, в то время как другой поднимаю перед ее платья.
— Оли, остановись.
Я проскальзываю пальцем в ее скользкую плоть.
— Ты уверена?
Ее голова падает мне на грудь, когда она хватается руками за мои плечи.
— Да… я имею в виду нет. Я имею в виду… о… боже.
— Это означает «да»?
— Нет.. да… о… боже, — ее ногти впиваются в мою кожу даже сквозь рубашку.
Я добавляю второй палец и потираю ее маленький комочек большим пальцем. Это по-садистски с моей стороны, как по отношению к ней, так и к себе, но я не могу остановиться.
— Вы двое идете? — кричит Ченс с задней двери.
— О боже! — кричит Вивьен, когда я щипаю ее сосок сквозь платье и сильно тяну его. Отпуская, я закрываю ей рот рукой.
— Что это? — отвечает голос Ченса.
— Через минуту, — кричу я в ответ. — Ты близко? — шепчу ей на ухо.
Она сгребает в кулак мою рубашку и сглатывает, кивая головой, ее веки тяжелеют.
— Хорошо. Встретимся за обеденным столом, — я вытягиваю пальцы, целую ее и ухожу.
— Оливер! — говорит она сквозь зубы, но я не оборачиваюсь.
Как аукнется, так и откликнется.
***
Ченс ждет меня в дверях.
— Думаю, ты должен попросить Вивьен произнести молитву перед ужином, — говорит он приглушенным голосом.
— Что?
Он кладет руку мне на плечо, когда мы идем к столу.
— Только что мне показалось, что она очень религиозна.
— О чем ты говоришь?
— Я слышал, как она взывала к Богу.
— Ты пьян? — я отталкиваю его.
— Еще нет, но о… Боже, как мог бы быть, — его голос поднимается на пару октав.
Я смотрю на него пристально.
— Ни слова ей. Ты не должен ее смущать.
Он поднимает руки и качает головой.
— О… Боже, нет, это твоя работа.
— О чем вы говорите, мальчики? — мама садится за стол рядом с отцом.
— Ни о чем.
— Вивьен идет?
Ченс ухмыляется и фыркает, как извращенный подросток.
— Да, она кон… на пути(прим.ред. слово come в англ. языке переводится не только как движение, но и как «кончать»). — Я качаю головой в сторону Ченса.
— Вот и она, — говорит папа.
Она улыбается моим родителям и даже посылает Ченсу милый взгляд. Я? Я не получаю ничего, даже мимолетного взгляда. Вставая, я отодвигаю для нее стул.
— Ты злишься? — шепчу ей на ухо.
— Я не злюсь, я не останусь в долгу, — говорит она сквозь зубы.
Если бы у нас не было слушателей, я бы поспорил, что то, что я сделал и называется «не остаться в долгу» у нее, и что сейчас мы действительно в расчете. Конец. Финал. Точка.
— Как Кейп-Код? Думал, что вы не вернетесь до воскресенья, — Ченс знает на какие мои кнопки надавить сегодня.
— Вивьен нехорошо себя чувствовала. Думаю, ей и сейчас не очень — черт! — я хлопаю рукой по столу, заставляя стаканы и приборы звенеть.
— Оливер, что ты делаешь? — мама глядит на меня строго.
— Вообще-то, — прерывает Вивьен с фальшивой улыбкой, сжимая мои причиндалы под столом так сильно, что я сомневаюсь в их целостности, — у Оли проблема, ну, я говорю это, потому что вы его семья и тут его не осудят — это безопасная зона. Он не может испытывать эрекцию, — шепчет она, — когда в доме есть посторонние люди. Таким образом, наша романтическая вылазка не была такой уж романтичной. Поэтому мы приехали домой раньше. Думаю, он нервничает или что-то в этом роде. Что вы думаете, доктор Конрад.
Она же НЕ сказала только что моей семье, что у меня эректильная дисфункция, не так ли? Мой отец смотрит на меня, и я сжимаю зубы, убирая смертельную хватку с моей промежности.
Мой отец усмехается, и я не уверен, что Ченс даже дышит, так сильно он смеется.
— Может, тебе стоит сходить к терапевту, сынок. Эректильная дисфункция может быть симптомом более серьезной проблемы.
— А Вивьен не носит белье, — слова вылетают, и я не могу их вернуть.
Ее глаза округляются, и она начинает задыхаться. Затем они угрожающе сужаются.
— Оли рассек голову оттого, что оступился, гоняясь за мной по всему дому голым, потому что хотел отшлепать меня.
Я бросаю полотенце и целую ее, держа руками лицо. Поцелуй страстный и требовательный, я не останавливаюсь, пока не чувствую, что ее тело всецело поддалось. Хохот вокруг нас подчеркивается аплодисментами.
Отпуская ее губы, я смотрю в ее гипнотические зеленые глаза, все еще удерживая ее лицо, будто мы находимся в нашем собственном маленьком пузыре.
— Вивьен согласилась переехать ко мне, — говорю я мягким голосом.
Она улыбается и кивает.
Мы разворачиваемся вдвоем, и не знаю, наполненные слезами глаза, смотрящие на нас, от смеха или чего-то другого; но в этот момент, впервые за три года, я не вижу ее: жалость.
— Чувак! Не могу поверить, что ты украл мою девушку, — Ченс отвлекает от нас внимание. Еще больше смеха заполняет ароматный воздух летнего вечера.
