Рубин Джефферс, туповатый репортер ежедневного онлайнового таблоида «Эй-Лист», поспешно царапал ручкой в своем блокноте. Его прищуренные глазки метались между смартфоном и блокнотом.
– Отличная идея, Джо! Мне жутко нравятся твои книги! Хватаю тут же, как только они выходят.
Джефферс обещал непременно быть на этом почтенном ежемесячном собрании самых известных нью-йоркских писателей-детективщиков (налететь, как муха на мед, как он выразился); правда, его присутствие там скорее походило на наличие мухи в супе.
– Ах! – Кроме нескольких десятков книг, вышедших четырьмя популярными детективными сериями, Джо Рэнсом, красавчик с худым длинным лицом и впалыми щеками, был скуп на снова.
Но не таков был репортер Джефферс.
– Вот что я тебе скажу. Этот типчик, Даймонд Слим, кажется, вышел у тебя лучше всех. Можно себе такое представить: грабитель, такой тощий, что может спрятаться в любом месте! Просто исчезнуть из виду! Просочиться в любую щель прямо как луч света! Наверное, был создан с помощью компьютера, да? Или это технология «грин-скрин»? Ладно, можешь не рассказывать. В любом случае отлично получилось. Когда ты начал про него писать?
– В восемьдесят втором.
Л.С. Крокер, с волосами, собранными в «конский хвост», и в очках, повернул к ним свой нос, похожий на клюв орла. Он не принадлежал к числу фанов Джефферса, который поместил свой последний обзор действий полиции в самое начало сводки новостей в «Эй-Лист» под заголовком «Самые худшие уголовные преступления». В «Ютьюбе» его собственная пародия на криминальные репортажи под названием «Шоковая терапия Л.С. Крокера» мгновенно разошлась по всему виртуальному пространству. Тем не менее Колин О’Дэй, самая яркая звезда на их профессиональном сияющем небосклоне, попросила Л.С. заключить мир, так сказать, «зарыть топор» (но не в черепе репортера, как она весело заметила) и позволить этому репортеру сделать репортаж о данном собрании. И почти никто не сказал Колин «нет».
– Запомни, Джефферс. Все, что мы тут говорим о любых незаконченных работах, не для печати!
Репортер направил на него указательный палец и сделал вид, что стреляет.
– Конечно, Л.С. Вас понял.
– И убери свой проклятый телефон! Никаких постов, никаких твитов! Capisce?[70]
– Все понял.
– Мне понравилась твоя серия про Даймонда Слима, Джо. Жду не дождусь следующей книжки. – Стивен Харрис, любезный малый и бывший агент ФБР, ставший детективщиком, описывающим реальные уголовные дела, осмотрел поле боя, запятнанное пролитым соусом и заваленное сломанными зубочистками, и поднял взгляд на царственное собрание по ту сторону стола. – А вы, Колин? Куда вы пропали? Над чем сейчас работаете?
Гранд-дама детективного жанра ответила заговорщическим тоном:
– Вы помните дело Битси Грейнджер?
– Смутно, – ответил ей Тони Бейкер, злорадный автор душераздирающих и вызывающих ночные кошмары романов-ужастиков.
Л.С. постучал по столу своими ухоженными пальцами.
– Это, кажется, дело о психиатре, чья пациентка насыпала ей стрихнина в чай с молоком?
– Нет, это была доктор Бетти Бэрринджер. А Битси Грейнджер – это молодая женщина, которая пропала без вести в начале семидесятых.
– Извините. Ничего не напоминает, – заявила Тоня Файнерман, обаятельная штучка двадцати с чем-то лет, чей роман «Забитый до смерти» купил для экранизации Спилберг, заплатив в качестве аванса семизначную сумму.
– Конечно, не напоминает, – Джефферс фыркнул. – Семидесятые годы – это было задолго до тебя, Тоня. Древняя история, откровенно говоря.
– Может, оно и так, – сказала Колин. – Но и древняя история может быть потрясающе интересной, особенно история, которая так и не получила никакого завершения. О которой невозможно рассказать полно и подробно. Вот мы и заполняем имеющиеся в них пробелы. Я так думаю, что это одна из причин, по которой многих из нас так привлекает писательское дело.
– Отлично сказано! – заметила Стефани.
– Понял вас. И не собираюсь возражать, мисс О’Дэй, особенно автору, который постоянно занимает верхнее место в списке бестселлеров по версии «Нью-Йорк таймс». Но почему вы вспомнили это дело? И почему сейчас? – Репортер повертел в руке свою ручку «Юниболл», демонстрируя всем ее фирменный знак. – И почему вы?
– Нелегко ответить на ваш вопрос, мистер Джефферс. Битси была моей подругой, так что, естественно, я была ужасно расстроена, когда это произошло. И ее исчезновение тревожило меня потом еще много лет. Но со временем острота боли в памяти стихает.
Однако потом, в октябре прошлого года, когда был этот ужасный ранний снегопад, я вдруг начала все больше и больше думать об этом случае, разбирая его в уме и так и сяк.
И однажды ночью Битси Грейнджер явилась мне во сне. Она была в потрепанном пальто из верблюжьей шерсти, а вокруг бушевала жуткая метель. Слипшийся мех по краям капюшона закрывал ей лицо, видны были только глаза. Завывания ветра заглушали ее слова. Но по извращенной логике сна я отчетливо ее слышала. «Помогите! Кто-нибудь, помогите! Пожалуйста!» Я откликнулась и попыталась до нее добраться, но ветер заставлял меня отступать назад. И я ничего не могла с этим поделать.
Я проснулась от собственных криков. Горло саднило, сердце жутко колотилось. Мне потребовалось несколько минут, чтобы отделить этот ужасный сон от реальности. Но как только оставшийся от сна в голове туман рассеялся, я поняла, что кое-что могу сделать. Я могу написать книгу, основываясь на истории Битси Грейнджер, и наконец раскрыть тайну ее исчезновения.
– Вы хотите сказать, что-то придумать, – сказал Джефферс.
– Конечно, и придумать, если понадобится. Я же пишу художественные произведения, выдумываю, в конце концов. Но потом, потратив несколько месяцев на изучение этого дела, я поняла, что с нею произошло.
– Неужели? А может, вы пытаетесь создать очередной ужастик? – Джефферс опустил свою ручку и захихикал. – Умница. Ну и какую историю вы придумали, к чему пришли? И кто была эта Битси Грейнджер, что за человек? И что это за имя – Битси? Звучит прямо как этакое глупое название какой-нибудь дворняги смешанной породы – как кокерман или пудбрадор.
Колин проигнорировала его реплику, как будто это был неприятный запах. И начала рассказывать под поскрипывание ручки Джефферса, напоминавшее царапанье куриной лапы.
– Битси была милейшая женщина, красивая внешне и с доброй душой. Когда она пропала, репортеры толпами хлынули в район Саттон-плейс, где она жила. Прятались в кустах. Рылись в мусорных баках. Один даже переоделся в ремонтника из газовой компании, чтобы попасть к ней в квартиру. Другой пытался подкупить ее домоправительницу и экономку. Муж Битси в конце концов стал прятаться, чтобы от них отделаться. Они же не имеют совести, не знают, что такое приличия и благопристойность. Для них это нормальное поведение, вроде как честная игра.
– Со всем уважением, должен заметить, – заявил Джефферс, – что все это действительно честная игра. Мне ведь не нужно напоминать вам о праве общественности все знать.
– А мне не нужно напоминать тебе о твоем праве молчать, – сказал Л.С. – Так что помолчи, черт побери, ладно? Продолжайте, Колин, прошу вас. На чем мы остановились?
– Я никак не могла отделаться от этих мыслей о ней. И как такое возможно, чтобы молодая женщина – яркая, талантливая, красивая, имеющая все на свете – просто взяла и исчезла? Это противоречит нормам жизни, логике и даже законам физики!
…Я познакомилась с Битси за два года до этого. Мой муж, Джеймс, проходил тогда специализацию в нью-йоркском госпитале и жил при больнице. И работал буквально сутками напролет. Жили мы довольно бедно, в маленькой квартирке на углу Пятьдесят Пятой стрит и Первой авеню. Я всегда мечтала стать писательницей, но в тот момент сомневалась, что смогу когда-нибудь осуществить эту мечту. Все, что я посылала издателям, возвращалось обратно ко мне с обычными письмами-отказами. Каждый издатель пользовался разными выражениями, но послание всякий раз было одним и тем же: Дорогой коллега! Спасибо за то, что позволили нам взглянуть на ваше драгоценное дитя. К сожалению, мы обнаружили, что оно крайне невзрачное и поэтому неприемлемое. Так что отсылаем вам его назад в несколько помятом состоянии и покрытым пятнами от пролитого кофе.
Нашему настоящему ребенку, Сэму, было всего несколько месяцев, и у бедняжки все время возникали жуткие колики. Спал он плохо, урывками, и все время орал, когда я пыталась его уложить. Лучше всего ему было на улице, на прогулке; и я каждое утро первым делом выносила его наружу в таком детском кенгурятнике, который крепится лямками. Так мы и ходили, часами, миля за милей.
В большинстве случаев я сразу направлялась на восток. Город в те времена находился в жутком состоянии – сплошные беспорядки, жуткая экономия во всем, жуткий рост преступности. В прессе появлялись бесконечные сообщения об избиениях, уличных грабежах, стрельбе из проезжающих машин, взломах, изнасилованиях. Саттон-плейс в сравнении с другими местами казался оазисом безопасности и спокойствия. Величественные небоскребы, элегантные таунхаусы, великолепные частные дома и наманикюренные лужайки вдоль всех узких улиц между Саттон и Ист-Ривер. Очаровательные маленькие парки, высаженные у основания моста на Пятьдесят Девятой стрит. Люди сидели на лавочках из планок, читали, любовались проплывающими лодками, загорали.
