— Я не оборотень. — Прорычал зло.
— А по тебе не скажешь! — Прищурилась мара.
Казалось еще немного и хазарин, презрев закон гостеприимства, бросится на женщину — зубами грызть шею. Но Хан сдержался.
— Проклятая знахарка из этого городишки — мотнул головой в сторону невидимого отсюда Торжца — навела на меня порчу! Весной на комоедицу у меня случились… — Буриджи замялся — желудочные колики. Послали за травницей. Явилась эта ведьма. Колики вылечила, а взамен вон чем наградила! — Хазарин стащил с головы отороченную мехом шапку, показав обритый по обычаю кочевников череп, и острые, обросшие вольчей шерстью уши. Ощерил зубы, демонстрируя выпирающие снизу и сверху клыки.
— Меня собственные жены пугаются. — Вымолвил с горечью. Потом, пересилив себя, выдернул из пальцев у мары гривну, скривившись, повесил себе на шею. Для большей наглядности распахнул кафтан так, чтобы серебро легло на голое тело. Кожу не вспучило пузырями, а ведь перевертыши не способны выдержать прикосновения лунного металла. — Я поехал в Торжец, чтобы за обиду посчитаться! — Закончил хан.
— Со всем городом? — Все еще недоверчиво переспросила жрица.
— Зачем с городом? К городскому голове ехали, чтобы выдал нам злую кощунью. А тут… верно порча не только тело изуродовала…
— А что еще? — Первой насторожилась Елена Ольгердовна.
— Уж не знаю как, ведьма навлекла на нас гнев Велеса. Мы никогда не обходили Великого Змея дарами, чтили его праздники и освященные места, но вчера на нас напала его стража.
— Братья Фенрира*?(Фенрир — гигантский волк, согласно древнескандинавской мифологии, созданный на погибель богам. Перед концом мира он проглотит солнце.) — Пряха резко помрачнела.
— Да, Братство Фенрира — белые волки, огромные и злые, как пустынные ифриты! Бесшумные, как тени. С красными глазами. Подкрались, когда мы ехали вдоль берега.
— Многих убили? — Между делом осведомился Даромир, все еще не уверенный, что дело обойдется без кровопролития.
— Никого. — Теперь вместе с горечью в голосе хазарина звучал затаенный страх. — Хадир, когда на него кинулся зверь, неудачно упал с коня и свернул шею. Больше никто серьезно не ранен, но половина отряда покусана. — Моревна понимающе покачала головой, заметив это, хан нахмурился еще больше. — Я слабый вождь. — Сказал, опуская голову. — Другой не стал бы ждать полной луны, а велел перебить укушенных во сне. Но я слаб, один из них — мой старший сын. Как взгляну я в лица воинов, если убив других, оставлю жизнь ему? Я не могу вернуться в степь, не могу и войти с таким отрядом в город. — Буриджхан замолчал, раздавленный сознанием собственной беспомощности.
— Скажи, ту знахарку из Торжца звали Палагия? — Неожиданно задала вопрос жрица Макоши.
Хан поднял глаза, тотчас загоревшиеся гневом, — Палашья, да! — словно выплюнул ненавистное имя.
— Надо возвращаться! — Заявила Пряха, разом утратившая интерес и к хану, и к тому, зачем они явились в город. — Слышь, мара, возвращаться надо. Если не поздно уже!
— Да что стряслось-то? — Не поняла Моревна.
— Помоги мне Маат… — Ничего не объясняя, Елена метнулась на улицу. Марья и ахнуть не успела, а та уже оказалась в седле водяного коня и вовсю погоняла его на северо-запад.
— Ну, князь, — бросила Моревна вышедшему следом за ними из шатра Даромиру, — теперь, чаю, и без меня с хазарами разберетесь. А нам в Гнездо поспешать надо.
— Беда, что ль какая? — Вежский правитель не на шутку встревожился.
— Не знаю. — Марья, отвязала повод своей лошади от копья, махнула рукой уже с верха. — На обратном пути загляните в святилище, на всякий случай. Да, насчет хана… его воины не станут оборотнями. Пока не наступило полнолуния, укус волкодлака лишен волшебной силой. Можешь сказать это Буриджхану, а можешь не говорить. Хан лжет на себя — его дух силен, он не допустит, чтобы зараза пришла в родное стойбище, а значит, не позднее завтрашнего вечера перережет всех, у кого найдутся царапины или укусы. Ты избавишься от половины хазарского отряда, не прибегая к бою.
— С чего ты взяла, про хана? — Князя, казалось, не радует перспектива легкой победы.
— Он сам признался. Помнишь, он сказал, что не сможет войти со своим отрядом в город?
— Да.
— Ты не задумался, с чего бы? Ведь он лишился только одного воина, и никто из остальных серьезно не ранен. На самом деле хан знает, что вскоре потеряет еще половину, ведь он сам решил их участь. А явиться в Торжец, где хазар сильно не жалуют, с десятком воинов, было бы слишком опрометчиво. Буриджхан на такой риск не пойдет, как бы ни жаждал мести. Нет, он вернется в степь, но прежде… Думаю, он просто хочет еще немного побыть с сыном. Ну, а что делать тебе, решай сам. Прощай!
Конь Моревны понесся вдогон за почти скрывшимся из виду скакуном Пряхи.
Даромир с потемневшим ликом остался стоять у коновязи.
Жрица Елена гнала коня без перерыва от самого хазарского лагеря. Пару раз Моревна окликала ее, пыталась выспросить, что все-таки так обеспокоило подругу. Но та не отвечала, а лишь нахлестывала водяного скакуна по потемневшему крупу. Марья смирилась и теперь молча старалась не отставать от Пряхи. Но когда солнце начало садиться за горизонт не выдержала.
— Эй, Елена Премудрая! Если мы сейчас не остановимся у меня мочевой пузырь лопнет. Можно, конечно, сходить под себя, да уж больно не хочется любимое седло портить. Слышишь? Остановимся ненадолго во-он в том леске, а? Оправимся. Да и перекусить не помешало бы, мы все-таки не кони колдовские, есть-пить должны. — Мара первой начала осаживаться коня. Подруга обернулась на нее недовольно, но потом тоже натянула повод.
— Ладно. Один час уже ничего не решит.
Они расположились на небольшой полянке в лесу. Солнце, несмотря на вечер, припекало вовсю, Моревна стянула шлем со вспотевшей головы. Растрепала короткие влажные волосы. Устроившаяся на земле напротив нее Пряха нервно отщипывала кусочки от дорожной лепешки, не глядя отправляла в рот.
— Чего всполошилась-то? — Попыталась расспросить ее Марья.
— Не стану пока говорить, — отмахнулась та, — чтобы словом беду не накликать!
Глядя на ее расстроенное лицо, мара решила отложить расспросы. К концу часа, положенного ими на отдых, затрещали ветки в лесу. Женщины вскочили, дернув из ножен оружие, но на опушку из зарослей выехал недавно оставленный ими отряд.
Даромир явно не жалел водяных коней, были б обыкновенные — пришли бы в мыле. Его темный жеребец появился на поляне первым, князь ловко соскочил на земь, едва заметил подруг.
— Вечеряете? — Обвел взглядом привал с недавно затушенным костерком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
