По рядам прошёлся лёгкий ропот непонимания, слишком уж неожиданно начал свою речь Александр Петрович.
— Вы все знаете, что в мире сейчас неспокойно, — начал своё выступление кесарь. — Не за горами большая война. Как бы это ужасно ни звучало, но всё идёт к тому. Война на Балканах не думает прекращаться. Пока нам, можно сказать, повезло, что мы участвуем в этом конфликте лишь в роли миротворца. Но ситуация может измениться в любой момент. А ещё в любой момент может начаться война между каганатом и Китаем, который очень хочет вернуть, утерянные семьдесят лет назад территории Синьцзяня. И нельзя сбрасывать со счётов выход Священной Римской империи после аннексии Прибалтики к нашим границам. Судя по данным разведки, её нападение на Польшу — вопрос времени. Британия…
Александр Петрович сделал небольшую паузу, дав всем немного переварить информацию, затем продолжил:
— Британия почти до конца развалила Аравийское королевство и ищет новую жертву. Мы не знаем, у какой из наших границ начнётся война, но она начнётся. Вот уже восемьдесят лет нам кажется, что ничего страшнее небольшого локального конфликта быть не может, а локальный конфликт не так уж и страшен. Его всегда можно уладить переговорами или при помощи боевых магов. Мы с вами живём и мыслим в рамках этой парадигмы. Но это ненадолго!
Каждый сидящий в зале понимал, о чём говорил кесарь. Во время событий две тысячи двадцать третьего года, когда «большой брат» забрал у людей контроль над системами запуска ядерных межконтинентальных ракет и захватил управление всеми атомными электростанциями, казалось, беды избежать не удастся. Мир тогда стоял на краю глобальной ядерной катастрофы: одна запущенная ракета или заглушённый не по правилам реактор могли запустить необратимый процесс уничтожения всего живого и навсегда изменить мир.
Трагедия могла произойти в любой момент войны с «большим братом». Тот факт, что ни в процессе противостояния, ни после победы людей ни одна ракета не покинула свою пусковую установку, а управление АЭС удалось перевести в автономный режим, можно было смело называть чудом. Шансы на это были минимальными, но человечеству повезло.
Пережитый страх не прошёл бесследно. А после возвращения Силы и появления первых новых одарённых всеми без исключения ведущими державами было принято решение избавиться как можно быстрее от ядерного вооружения и в ближайшей перспективе закрыть все атомные электростанции. И первое, и второе сделали довольно быстро.
Даже самые одиозные режимы, обладающие ядерным оружием, не стали рисковать. В мире, где иной одарённый обладал силой, способной заменить боевое подразделение, держать на территории своей страны ядерное оружие или реакторы было просто опасно — хорошо подготовленный маг, готовый пожертвовать собой, при желании мог вывести из строя всё что угодно.
К две тысячи тридцать пятому году на Земле не осталось ничего, что было бы связано с ядерными технологиями, даже атомные ледоколы переделали. А вслед за ядерными ракетами пришёл черёд остальной военной техники. Какой смысл делать ультрасовременные танки с дорогой начинкой, если любой маг земли от шестого уровня и выше мог превратить боевую машину в кусок камня? А подготовленный маг воды мог справиться с любым самолётом, просто превратив на его пути облака в густую вязкую субстанцию.
Таким образом, к середине двадцать первого века использовать в бою имело смысл в основном лишь стрелковое оружие да гранатомёты. И то лишь в качестве средств поддержки боевых магов. Без средств ядерного сдерживания сразу же началась череда локальных конфликтов, в некоторых местах довольно сильно перекроивших политическую карту мира. Но это длилось недолго — одарённые, поначалу уничтожавшие друг друга в составах армий разных государств, а потом уставшие это делать, в итоге смогли договориться и прекратить почти все крупные конфликты.
Это было сделано вовремя. Население Земли тогда ещё не оправилось от последствий катастрофы две тысячи двадцать третьего года, уже начались межрасовые конфликты между первыми эльфами и орками, и если бы в тот момент ещё и разгорелась мировая война, мир мог этого не пережить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И почти на пятьдесят лет наступило сравнительное затишье. Все страны восстанавливали свои экономики и наращивали силы для будущих конфликтов, в неизбежности которых никто не сомневался. И в первую очередь каждая страна готовила боевых магов. Все понимали: будущие войны будут выигрывать одарённые. Время простых бойцов с автоматами и гранатомётами в прошлом.
Государства бросились искать среди своих граждан одарённых, и вот тогда выяснилась очень интересная закономерность — в больших странах оказалось не только больше одарённых, но и Дар у них, как правило, был сильнее и уникальные способности встречались чаще. Объяснение этому нашли быстро — в маленьких странах немногочисленные аристократические роды существовали сами по себе. Одарённых было мало, конкуренции между ними не было, и не имело смысла создавать кланы.
В больших странах было по-другому: сильная конкуренция вынуждала аристократические роды объединяться в кланы, чтобы отстаивать свои интересы. Чем больше был клан, тем сильнее становился каждый входивший в него род. Это чувствовалось во всём — в силе родового источника, в величине Даре у представителей рода, в уникальных способностях одарённых.
Ещё при появлении на Земле первых новых одарённых преимущество имели те страны, где на момент возвращения Силы сохранилась аристократия, где дворянство чтило традиции и относительную чистоту крови, в конце концов, где оно просто сохранилось. Ведь способности к дару передавались по наследству, пусть этого и нельзя было увидеть почти двести лет. И когда Сила вернулась, все древние аристократические роды оказались в выигрыше. Безусловно, бывали исключения, Дар мог достаться обычному парню из провинциального городка, но шансы на это были минимальны. Столетия тщательной «селекции» давали аристократическим родам колоссальное преимущество.
Особенно повезло государствам, у которых сохранилась монархия — в первую очередь Британии. Огромное количество британских аристократов дало стране множество сильных одарённых в первые же годы после возвращения Силы. И так, пусть и в меньших масштабах, было в любой другой монархии от Швеции до Аравии. Из остальных стран относительно повезло Италии — любовь итальянцев к титулам и бывшая раздробленность страны сохранили множество аристократов.
А вот коммунистическому Китаю или относительно демократичным Соединённым Штатам не повезло — у них количество одарённых в силу отсутствия или деградации аристократии было минимальным. И если Китай с этой проблемой впоследствии справился, то США в изменившемся мире уже не смогли играть важную роль. Впрочем, они и в катастрофе двадцать третьего года пострадали больше всего и дольше всех выходили после кризиса на уровень две тысячи двадцать первого года.
Россия пошла своим путём — помимо того, что потомки российских аристократических родов в срочном порядке стали вспоминать свои корни, они ещё поспешили породниться с руководившей страной олигархией. Хотя правильнее будет сказать, что это олигархи породнились с аристократами. Так или иначе, с учётом того, что Россия ещё и меньше других стран пострадала в две тысячи двадцать третьем году, своих одарённых она получила. Пусть меньше, чем Британия, но больше многих других стран.
А другие государства выкручивались как могли. Китай, в силу железной дисциплины, смог на корню зарубить у себя расовую вражду. Это была единственная страна в мире, где все граждане в первую очередь ощущали себя китайцами, а уже потом эльфами, орками или людьми. Правда, ради этого им пришлось отгородиться от всего мира.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Германия и Италия объединились в Священную Римскую Империю, прихватив под шумок страны Бенилюкса и Австрию. А после ещё захватили Прибалтику и две трети Швейцарии, а теперь заглядывались на Польшу. Страны центральной Азии объединились в Тюркский каганат, прихватив отколовшийся от Китая Синьцзян. Объединялись, пусть даже и формально, все, кто мог. Все понимали — завтра от количества сильных одарённых будет зависеть судьба страны и каждого её гражданина.
