И я всерьёз озаботился финансовым вопросом. Нужно было найти хоть какой-то способ заработка. В противном случае студенческая жизнь обещала быть довольно серой. Нам, конечно, сообщили, что совсем скоро мы получим доступ к счетам, на которые наши родные перечисляют средства на наше содержание, но я понимал: на съём квартиры и частые походы по кафе и ресторанам там точно не хватит.
А помимо этого, было много других трат: на одежду, проезд, мелкие развлечения. Поэтому поиск заработка стал для меня главной заботой, не связанной с учёбой. Тем более, впереди были три летних месяца, не сидеть же всё это время просто так.
Ещё мы наконец-то получили ID-карты и по ним смогли оформить себе сим-карты для телефонов. Теперь мы с Милой всегда могли быть на связи. О телефоне, полученном в подарок от Зотова, я на всякий случай девушке рассказывать не стал, чтобы не вызывать на пустом месте ненужную ревность.
Впрочем, повода для ревности действительно не было — даже формального. Арина после теракта в особняке Зотовых сильно изменилась. Она стала замкнутой, приезжала с Филиппом к самому началу занятий, а после их окончания никогда не задерживалась, прыгала в машину и ехала домой. За всё это время мне лишь однажды удалось с ней поговорить, когда мы столкнулись на лестнице между парами. Я поинтересовался, как обстоят дела у её отца, княжна довольно сухо ответила, что всё хорошо и дежурно справилась о моём здоровье.
На этом наш разговор и закончился, но после он долго не выходил у меня из головы — очень уж изменилась Арина. Либо изменилось её отношение ко мне. И что могло явиться причиной этих резких изменений, я не знал. Не сказать, что меня сильно расстроило такое отношение само по себе, наоборот, во многом обрадовало — особого желания общаться с княжной Зотовой у меня не было. У нас с Милой было всё хорошо, и я не собирался давать своей девушке повод для ревности, пусть даже и надуманный.
Но причину такого поведения Арины узнать хотелось. Если дело было исключительно в ней, в какой-то её обиде, то сильно переживать не стоило. А вот если её поведение отражало общее отношение ко мне рода Зотовых, то здесь имело смысл беспокоиться. После моего спасения из лап Левашовых я не понаслышке знал, что поддержка князя Зотова не пустой звук. Но с другой стороны, беспокойся не беспокойся, а что я мог поделать в этой ситуации? Бежать к Арине с расспросами? Вряд ли от этого был бы толк. Что я реально мог сделать — это лишний раз не выходить за пределы академии, чтобы не подвергать себя ненужной опасности.
Обычно по понедельникам второй парой у нас была алгебра. Я не любил этот предмет ещё с гимназии, несмотря на то, что оценки по нему у меня были хорошие. Мне просто не нравилось решать примеры и задачи на бумаге, я предпочитал науки, изучающие то, что можно было потрогать руками. Но так как в задачи подготовительно курса входила не только подготовка к обучению в Кутузовке, но и завершение среднего образования, то помимо профильных для магической академии дисциплин, мы занимались ещё и по обычной школьной программе, чтобы получить государственный аттестат о среднем образовании. Без него дверь на первый курс академии была закрыта.
Когда мы пришли в аудиторию, то вместо преподавателя алгебры, увидели там куратора. Андрей Николаевич объявил нам, что пара отменяется, а вместо неё мы должны пройти на арену. Оказалось, что в академии существует традиция — за неделю до начала весеннего турнира на общем собрании студентов объявляются все его участники. После чего они на неделю освобождаются от всех занятий для подготовки к боям.
Мы отправились на собрание. Здание, в котором находилась арена, было довольно большим, его трибуны вмещали всех студентов, даже ещё оставались места. Мы расселись в секторе, который нам указал куратор и, болтая о том о сём, принялись ждать начала мероприятия.
Ждали недолго, минут через десять на середину арены вышла Милютина, а вместе с ней Игнатьев и помощник ректора Пётр. Анна Алексеевна сказала несколько дежурных фраз, после чего поручила помощнику зачитать списки участников. Пётр сказал, что всех, подавших заявки, уже разбили на четыре группы, разделив их по полу и курсам, и принялся объявлять имена студенток первого, второго и подготовительного курсов, изъявивших желание принять участие в турнире.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Когда объявляя имена будущих участников, Пётр назвал Арину, я особо не удивился. Княжна Зотова была сильной студенткой и имела все шансы на победу в турнире. К тому же она была второкурсницей, что давало дополнительные преимущества. А вот когда помощник назвал Милу, я не то чтобы удивился, так как моя девушка не раз высказывала желание принять участие в турнире, но и радости от этого не испытал.
Мила хоть и была той ещё оторвой и даже мне могла дать фору во время поединка, но для меня она в первую очередь была милой и нежной подругой, я воспринимал её прежде всего, как свою девушку, а не как бойца. И мне очень не хотелось, чтобы её сильно избили на арене. А шансы быть избитой самым жестоким образом были велики, для этого при жеребьёвке Миле всего-навсего надо было попасть на сильную второкурсницу. Я поймал себя на мысли, что мне уже заранее жалко мою подругу.
Правда, сама девушка испытывала совершенно противоположные эмоции — она просто сияла от счастья и разве что не подпрыгивала от радости.
— Всё-таки подала? — спросил я её.
— Ага! — ответила счастливая Мила. — Это будет здорово!
— Это будет больно и, возможно, обидно, если после первой же атаки от сильной второкурсницы вылетишь с арены.
— Боли я не боюсь, а чтобы с первого удара не вылететь, уж что-нибудь придумаю. И не факт, что мне попадётся именно второкурсница.
— Рано или поздно попадётся.
— Да мне хотя бы один бой выиграть, уже будет круто!
— Какая же ты у меня всё-таки безбашенная.
— А я думала, тебе нравятся безбашенные, — Мила наигранно нахмурилась. — Вот буквально позавчера ночью сам об этом говорил.
— Так позавчера ночью это было очень кстати, — ответил я и поцеловал девушку в надутые губки. — А насчёт турнира я сильно сомневаюсь.
— Но ты болеть-то за меня будешь?
— А куда ж я денусь?
— Ну хоть на этом спасибо. Но вот если бы ты тоже подал заявку, и мне бы было за кого болеть. А так не за кого.
— Будем вместе за Глеба болеть, он собирался участвовать. А я подожду годик. Нет у меня пока что такого сильного желания быть избитым.
Пока мы разговаривали, Пётр зачитал второй список, с именами девушек старшекурсниц, и перешёл к третьему. Называя имена парней с первого, второго и подготовительного курсов, помощник ректора объявил в том числе Глеба и Левашова. Это было ожидаемо — они оба заканчивали второй курс, и на их месте неучастие в турнире могло быть расценено как трусость. Второкурсники участвовали все. Из первокурсников примерно половина. А с подготовительного курса Пётр объявил лишь Артёма и… меня.
Когда я услышал своё имя, от неожиданности аж привстал, чем обратил на себя внимание окружающих. Все посмотрели на меня с уважением, а Мила так просто завизжала от радости. При всей её суровости и опасности на арене, в жизни она оставалась обычной девчонкой и иногда выражала свои чувства чересчур уж эмоционально. И мне это нравилось. Обычно нравилось, но в этой ситуации радости я не испытал.
Мила тем временем бросилась мне на шею и прошептала в ухо:
— Вот это сюрприз. Круто. Теперь мне по-настоящему будет за кого болеть.
Сказав это, девушка легонько прикусила мочку моего уха, видимо, её это всё сильно заводило. А вот мои эмоции были прямо противоположными. Но всё же я через силу улыбнулся и сделал вид, что всё нормально. Но при этом прокручивал в мозгу ситуацию и с ужасом понимал, что иного выхода из неё, кроме как выйти на турнир, у меня нет. Отказаться после такого эффектного объявления — означало предстать перед всеми трусом, слабаком и дурачком, который записался на турнир, а потом отказался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Конечно, можно было попытаться объяснить, что меня записали без моего ведома, но в этом случае, разве что дураком бы не посчитали. А вот ярлык труса вполне мог и приклеиться, так что лучше уж быть избитым на арене, хоть этого и не хотелось, чем слава труса уже с подготовительного курса. Видимо, на это и рассчитывал тот, кто подал за меня заявку на участие. Но вот только кто это был?
