В шее так стрельнуло, что даже глаза зажмурил. От дикой боли едва сознание не потерял.
— Вот так, значит…
Получается, не дотянуться ему до яда.
— Сук…
И тут за спиной раздался хруст снега, и сильный удар бросил его на землю. Тут же кто-то сильный начал вязать ему руки за спиной. Умело, со знанием дела. Опытный сучара, ничего не скажешь. Такой всю душу вымотает, просто так сдохнуть не даст.
— Молчать, Иван! — Судоплатова с такой силой развернули, что у него зубы клацнули и во рту кровь появилась. Перед ним появился довольный немец в маскхалате с автоматом на перевес. Спец из егерей, похоже. Немцы из полевых частей совсем по-другому выглядят. — Зубы жмут? Вот в Вильно вернемся, тобой займутся. Тогда и посмеешься. А хочешь, прямо здесь тебя на ремни порежу? Вы моего отца в Латвии к стенке поставили, а я тебя выпотрошу. Справедливо ведь?
Судоплатов с чувством харкнул в сторону латыша-перевертыша, за что тут же получил в зубы. Хороший получился удар, резкий. Видно, что хорошо поставленный. Рот у десантника сразу же наполнился кровью.
— Ну?
Егерь с вызовом наклонился вперед, кончиком ножа щекоча щеку десантника.
— Скажи еще что-нибудь, жидовская морда. Дай мне повод.
Клинок еще сильнее вдавился в кожу, выдавливая из нее пару капель крови.
Опустив глаза, Судоплатов затих. Дальше злить немца было просто глупо. Нужно было затаиться, чтобы выждать момент. Он уже понял, что впереди плен и до яда ему не добраться. Значит, оставалось только ждать нужного часа.
К сожалению, наступать этот час совсем не спешил.
Скрипя зубами и едва сдерживаясь, Судоплатов смотрел, как добивали последних бойцов его группы. Больше часа в лесу развались долгие автоматные и хлесткие винтовочные выстрелы. Советские десантники умирали, но не сдавались.
— Прости меня, братцы, — тихо прошептал он, закрывая глаза и давя в себе яростный вопль. Жутко было слышать предсмертные крики тех, кого ты отбирал лично и кого знал много лет подряд. — Простите…
Дальше стало еще тяжелее.
Брошенный в кузов промерзшего грузовика, Судоплатов с горечью вслушивался в россказни немецких егерей о том, как они расстреливали его парней прямо в воздухе. И даже если немцы преувеличивали, то все равно получалось, что десант разгромлен, а операция закончилась, так и не начавшись. Вот вам и итог толком неподготовленной и в спешке начатой операции. А ведь он предупреждал…
— Эй, Иван, слышишь нас? — недавний егерь-латыш пнул его ногой, вызвав этим взрыв хохота у своих товарищей. — Мои камрады говорят, что целую кучу твоих солдат настреляли. Плохо вас готовят. Совсем не жалеют. Слышишь? Всех подряд кидаете. Не удивлюсь, если скоро и своих баб погоните. Шлите, мы их встретим!
Латыш перевел это своим товарищам, и те вновь взорвались громоподобным хохотом. Весело, когда ты сильный и здоровый, а твой враг лежит рядом, связанный и униженный. Совсем не страшно, весело.
— Кстати, на свой ворот не смотри. Нет там уже яда, — ухмыльнулся егерь, наклонившись к самому лицу Судоплатова. — Я вас, большевистских тварей, хорошо знаю: чуть запахло жаренным, сразу же за яд хватаетесь. Ты у меня просто так не сдохнешь, — голос у латыша едва не сочился от ненависти. Такой точно ни перед чем не остановится, чтобы его враг страдал как можно сильнее и дольше. — По капле кровь буду пускать.
Пнув напоследок и попав точно в живот, латыш на время оставил его в покое. Откинулся к брезентовому тенту грузовика и начал о чем-то переговариваться с товарищами.
Судоплатов же лихорадочно соображал, как ему выбраться из всего этого. Выжить он уже и не надеялся. Ясно было, как Божий день, что его крепко прихватили. Егеря парни серьезные и хорошо подготовленные, специально натасканные на особые операции в лесах и горах. Такие ошибок не допускают или почти не допускают.
Подергал руками за спиной. Связаны на совесть, никак не расшатать, не растянуть. В голенище правого сапога был спрятан нож, но при всех до него не дотянуться. А в городе его скорее всего найдут и отберут. Что же делать?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он исподлобья оглядел кузов грузовика, в котором были он и семеро егерей. Единственный выход — попробовать броситься на них, чтобы спровоцировать. Повезет, и они забьют его насмерть. Особенно, если удачно шею под удар подставить. Судоплатов видел уже такое, когда работал в Губ ЧК ликвидатором. Его учителя оттуда — убийцы со стажем — обстоятельно показывали, как можно лишить себя жизни, когда прижмет. А на его недоверчивые ухмылки лишь грустно улыбались. Вот, выходит, и ему довелось все распробовать на своей шкуре.
Значит, так этому и быть. Хреновый тот диверсант, что не готов умереть, когда придет его час. Таким нужно сидеть дома у мамкиной юбки.
Стараясь не привлекать внимания, мужчина глубоко и часто задышал, стараясь максимально насытить кровь кислородом. Старое проверенное средство, после которого начинаешь испытывать некоторую эйфорию, приток сил и почти не чувствуешь боли. Правда, недолго, но ему должно было хватить.
Начал осторожно напрягать и расслаблять мышцы, чтобы восстановить нарушенный кровоток. Сразу же почувствовал, как в конечностях закололо и стала появляться чувствительность. Еще немного, и можно будет действовать. Самую малость.
И в этот момент начали раздаваться хлесткие, словно удары кнутом, винтовочные выстрелы. Бах! Бах! Бах! Бах! Один за другим, один за другим! Бах! Бах! Бах! Бах!
Их грузовик почему-то стал вилять, задевая сугробы с обочины, и в конце концов встал, как вкопанный.
Егеря тут же с воплями начали выпрыгивать на снег. Опытные, знали, что внутри они прекрасные мишени для стрелков. На улице же можно было занять обороны и попробовать отбиться. Последним, чуть не отдавив Судоплатову руку, выпрыгнул грузный пулеметчик со своей тяжеленной дурой и мотавшейся пулеметной лентой.
Тут же застрекотал пулемет, с неимоверной скоростью выплевывая пулю за пулей. Рядом стали раздаваться автоматные очереди. Значит, егеря заняли оборону и начали поддерживать пулеметчика огнем. Слаженно, со знанием дела работали по цели: очереди сливались в единый смертоносный стрекот, который должен был не оставить врагу ни шанса.
Судоплатов судорожно заерзал, понимая, что другого шансу у него просто не будет. Именно сейчас нужно было действовать. И он с хеканьем перевернулся в сторону открытого борта, чтобы тоже вывалится на снег. После же, если повезет, закатиться под грузовик, а потом и отползти дальше. Глядишь, в пылу боя егеря ничего и не заметят.
На мгновение застыл у борта, выгадывая момент, чтобы свалиться вниз. Но тут стало происходить нечто странное.
— А-а-а-а! Helfen! Helfen! Franz! — заорал вдруг один из егерей, занявший оборону с самого края грузовика. Отсюда были видны лишь кончики его сапог. — А-а-а-а!
В какой-то момент иступленный голос резко замолк. Словно обрубили. На глаза изумленного Судоплатова сапоги моментально исчезли. А через какое-то мгновение в воздух взлетело тело убитого немца и, перелетев с десяток метров, с хрустом впечаталось в борт грузовика. Удар был такой силы, что машину даже тряхнуло. Это какой же силы должен был удар, чтобы полуторатонный грузовик так вздрогнул⁈ И, главное, кто смог так кинуть тело? Какой-то атлет-тяжеловес?
— Feurn! Feuern! — заорал тот самый латыш, извернувшись всем телом и паля из автомата в сторону нового врага. — Kamrad…
Судоплатов, пытаясь разглядеть неожиданного помощника, потянулся наружу, помогая себе резкими движениями тела. Как червяк полз. Только вдруг потерял равновесие и вывалился прямо на снег, едва не по пояс закопавшись в сугроб.
И пока он выбирался наружу, извиваясь изо всех сил, вокруг него установилась мертвая тишина. Причем мертвая она стала в прямом смысле этого слова.
Перевернувшийся Судоплатов сразу же замер, едва только смог оглядеться. Белый снег, что мгновение назад покрывал все вокруг, стал ярко красным. Казалось, здесь только что прошел служитель Сатана и все вокруг окропил кровью из дьявольского кадила. Кровавые брызги разлетелись на десятки метров вокруг.
