Значит, не показалось.
Солдаты бросали костры, наскоро расставались с заведенными тут за несколько дней подружками и спешили за телегами следом.
Так, а что там за крики?
— Шумпер, что за баба там орет на все поле?
— Коммандер, там какая — то женщина ищет своего сына.
— А мы не принимали тут никого в свой отряд?
— Насколько я знаю, нет. Но в любом случае мы тут не причем — она говорит, ее сын — еще отрок. Вряд ли бы кто-то взял его в строй!
— Ясно. Ну, пора отправляться.
Я тронул поводья, и отряд двинулся, постепенно растягиваясь по Южной дороге. Безутешные женские крики потонули сзади в скрипе тележных осей.
— Эй, Литц, — я подъехал к магу, сидевшему на облучке с Птахом. — Это ты там вчера притворялся светошей?
— Вы очень непочтительно отзываетесь о ваших братьях по Свету, сударь, — ответил он ехидно.
— А Стусс? Это ты его определил в неофиты?
— Это судьба, — откликнулся маг. — Свет выбрал его!
— Это Стусса-то? Да этот идиот не разу в жизни не молился добровольно. Кстати, а ведь поскольку юнец потерян для этого мира, мы можем разделить и его барахло!
Предложение вызвало известный энтузиазм. Имущества у валета было немного, но все-же нам было, что разделить. Мне достался его меч — не самый лучший и не самый острый, но зато довольно легкий клинок, намного лучше подходящий для тренировк, чем мой неуклюжий тесак.
Задержавшись из-за этого с отъездом, мы решили сразу же провести утреннюю молитву. Здесь положено молится на восход и на закат. Как только первые лучи солнца осветили кроны деревьев, все бросили свои дела и начали возносить хвалу Свету. Затем отряд Шумпера запел хвалебный гимн, и мы тронулись дальше.
Мы отбыли из города почти одновременно с началом ярмарки, которая следовала сразу за праздником. Два дня навстречу нам постоянно попадались возы, а то и целые караваны торговцев из окрестных земель. Каждый раз начинался спор, кто должен уступить дорогу, иногда он длился и час, и более того. Меня такие пустые разговоры утомляют, потому на дрязги с купцами я выделил Рейсснера. Тот охотно скандалил с кем угодно и по любому поводу, орал, артистично хватался за топор или кинжал, горячил коня и ругался как пьяный грузчик. «Дорогу отряду Пресветлой Церкви! Съезжай с пути, обормот!» — то и дело раздавался впереди его сиплый, пропитой голос.
— Похоже, ему это даже нравится, — заметил Шумпер, когда наш авангарднер — коммандант от души врезал какому-то купцу так, что тот свалился с лошади.
— Чертов солдафон, — прошипел тихонько Литц. Рейсснер ему не нравился.
— Может, стоит указать ему действовать поспокойнее, а, коммандер? — спросил Линдхорст, рассевшийся на задке впереди идущей повозки.
— Не стоит, Курт. Когда человек с таким пылом исполняет свои обязанности, не следует его расхолаживать.
— Он так кого-нибудь пришибет, и будем отвечать, как с этими кабанами под Мортенау.
— Вам отвечать не придется, вы же в этом не замешаны!
— Если впереди нас ждет засада зверолюдей, придется, как и всем нам. А повозка, на которой я еду, как раз с их постоялого двора!
— Думаете, возможна засада? Рихтер, что скажете?
Хозицер задумчиво ехал рядом на собственной лошади, покусывая длинный седой ус.
— Зверолюди непредсказуемы. И у них было много времени, пока вы, господа, прохлаждались в славном Теофилбурге. Они могли пройти лесами десятки лиг и встать в засады по всем дорогам, ведущим из города.
Литц, конечно не смог промолчать.
— У нас тут восемь благородных господ и под сотню кнехтов, две с лишним дюжины арбалетов. Сколько должно быть зверолюдей, чтобы выставить крепкие заслоны на всех шести дорогах? Шесть сотен?
— А вы их считали, милейший? Кто знает, сколько их прячется в лесах? Бывает, тут люди пропадают, а кто виноват — зверолюди, орки, гоблины или кто еще — поди, знай! Я как коммандер стражи скажу вам, что местные поселяне не рискуют зайти в чащу глубже, чем на лигу. А рубят дрова под охраной, и стражи порой больше чем лесорубов!
Так-так. Похоже, Хозицер из тех, кто любит нагнать жути!
— Все это замечательно, но вместо предполагаемой засады зверолюдей лучше бы поговорить про совершенно точно ждущих нас впереди орках. Может, мы расспросим этого вашего осведомленного камрада Клауса? Отчего бы и не послушать знающего человека?
— Эй, Птах, зови Клауса, он где-то в замыкающей повозке!
Вскоре Клаус прихромал, сильно припадая на изувеченную ногу. Мне стало немного неловко, что заставил калеку бегать за нами, и даже не притормозил отряд, но тут такие нежности не приняты.
— Присаживайся вот сюда, Клаус, и расскажи нам все, что знаешь про орков.
Тот грустно и саркастично усмехнулся.
— Рассказать все, что знаю, я не смогу. Это займет месяц или более того!
— Мы никуда не торопимся, впереди еще полсотни лиг. Так что насчет орков. Никто из нас, кроме, конечно, господина Рихтера, еще не имел с ними дела. Как они рубятся?
Клаус скорчил презрительно-сардоническую гримасу.
— Я бы не назвал это рубкой. Они вламываются со всей дури, наносят сильные, но простые удары, обычно — сверху вниз. Часто врываются в строй, расшвыривая воинов, сбивая с ног, вырывают щиты, опрокидывают. В общем, действуют больше напором, чем оружием. Сбить с ног и добить лежачего — вот вся их тактика.
— Может быть, выдать солдатам длинные пики, сдерживать орков на расстоянии?
Клаус в сомнении покачал головой.
— Они будут вырывать эти пики из рук, ломать древки, подныривать под них. Их первый натиск может быть очень силен.
— Так как же их побеждать?
— Да никак. Клаус печально покачал головой. — В действительности, любой орк намного сильнее ваших бойцов. Хоть они и ниже ростом, чем человек, но при этом крупные, тяжелые и очень сильные. Разъяренный орк может раскидать целый отряд, а отряд разъяренных орков — целую армию.
— Но ведь люди всегда побеждают орков, не так ли?
— Не всегда. Но часто.
— И как нам это сделать?
— Просто они очень тупые. Их надо обмануть!
— Иначе — никак?
— Да, — Клаус печально покачал головой. — Когда зеленокожие поймут, в чем их сила, и научатся нормально воевать, человечество на этой земле погибнет. Ничто не устоит перед их мощью. Только до понимания своих преимуществ и недостатков им далеко — с их силой может соперничать только их тупость.
— То есть обмануть их нетрудно?
— Не у всех это получается.
— Ладно, давай по порядку. Они воюют пешими?
— Простые воины — да. А знатные — верхом на кабанах.
Шумпер фыркнул.
— На кабанах? — изумленно протянул Рейсснер.
— Именно. По крайней мере, в этой части света. Возможно, где-то у них есть другие ездовые животные — я что-то слышал о волках. Но здесь используются кабаны, и, я вам скажу, это страшные зверюги. Матерый кабан одним ударом может опрокинуть лошадь вместе с всадником.
— И чем они бьются? Копьями?
— К счастью, нет. Топоры, дубины, тесаки — в общем, то же, что и пехота.
— Странно. Почему такое мощное оружие как копье, не применяется ими?
— Скорее всего, кабаном трудно управлять. Они едут, держась за узду обеими лапами.
— Ладно. Что у них с защитным вооружением? Щиты? Доспехи?
— Щиты есть. Крепкие, тяжелые щиты, под три фута в диаметре.
— Не очень большие. Примерно, как у нас!
— Доспехи — редкость. Бывают перелицованные кольчуги, доставшиеся от людей. Бывают нагрудные зерцала, удерживаемые ремнями. Но большинство сражается без брони, часто — полуголыми.
— Ну, таких нетрудно одолеть!
— Нет. Некоторые орки умеют уплотнять свою кожу так, что она отбивает удары. Такие — очень опасны.
— Лучники, арбалетчики — есть среди них? Или это просто пехота?
— Луки — не их сильная сторона. Часто они вообще их не применяют. Зато многие орки умеют метать топоры. А главная их слабость — в организации. Люди могут объединиться в большие отряды, разделенные по родам войск, могут организовать снабжение большой армии, координировать марши и маневры, а орки — нет. Где собирается несколько кланов — начинаются ссоры и вскоре все дерутся со всеми.
