– Ладно тебе, Стеша! - примиряюще сказал старший из колдунов. - Это совсем не то, что ты подумала. Мы этих девок не в гости пригласили, а сетью поймали.
– Сетью? - удивилась вторая женщина. - А просто приманить силы не хватило?
– Береженого Бог бережет. Прошлую-то упустили. То ли глухой оказалась, то ли колдовством посильнее владела. Ужо все жданки прождали. Братьев женить пора, вконец застоялись...
– Ежели братья застоялись, отчего у тебя, бесстыжего, глаза блестят, ровно у молодого?
– Стешенька, чего ж мне в чужой палисадник заглядывать, когда в своем такой цветок!
– Ну, гляди, Степан, я ведь на твое колдовство не посмотрю, а уколдую тем, что под руку попадется!
Она сотворила из воздуха глиняный горшок и метнула его под ноги мужу.
– Что люди скажут! - покачал головой Степан.
А самый младший из колдунов, на вид ровесник Кати, повел над черепками рукой, отчего кувшин опять стал целым. "Егором его звать!" - вспомнила девушка.
– Ты не по воду собралась?
– Есть вода, - буркнула Степанида, но больше буянить не стала.
Как ни шумела Степанида, а дело свое, видимо, знала. Пока Аксинья вторая женщина - помогала гостьям умыться и привести себя в порядок старшая невестка успела накрыть стол на одиннадцать человек. Вилок, правда, не было, но ложки оказались затейливо-узорчатые, сосуды стояли расписные, а рушники - сказочными птицами расшитые. Сами женщины явились в нарядах дорогих, сплошь изукрашенных бирюзой и жемчугом.
Среди этого великолепия братья тоже выделялись, но уже как грязно-серые пятна, случайно попавшие на полевое разнотравье. Их одежду Катя могла бы назвать робой. Рабочей одеждой. Но не колдунов же! Эту загадку ещё предстояло разгадать.
Гостий сразу же рассадили, но в последний момент Полактия успела шепнуть:
– Ты выбирай, кто тебе больше по нраву, а я уж выберу из оставшихся.
Выбирать?! Уж не забыла ли магиня в своем юном облике, что за Черной Дырой у неё остался муж и взрослый сын? Кого она собралась выбирать?
Она не переставала удивляться метаморфозам, происходящим с её старшей подругой. Теперь это была молодая крестьянка, доверчивая, наивная, но с хитрецой, - даже это должно было понравиться мужчине... Нет, искусству перевоплощения стоит у неё поучиться!
Девушка украдкой огляделась. Рядом с нею с одной стороны сидел тот из братьев, что не любит болтушек, а с другой стороны Егор, отбивший свое место подле неё чуть ли не с боем.
Поесть в этой семье любили, но Катя, как обычно, насытилась быстро, не забывая кормить Кешу. Он уже пришел в себя, и она, услышав, как попугай набирает воздуха, прежде чем открыть клюв, предупредила:
– Гляди, хозяева сокола принесут!
Угроза подействовала, Кеша промолчал.
Хотел было заговорить с Катей Егор, но Степан прикрикнул на него:
– Когда я ем, я глух и нем, молчи да в рот мечи!
– Наметался уже! - огрызнулся тот. - Кто вполовину ест да пьет, дольше проживет!
– Ишь, мудрец! - хмыкнул Степан. - Ты вона к девке поближе подсел, а того и не знаешь, что для известных мужских дел нет ничего лучше, как поесть побольше...
– Да поспать подольше! - шутя добавил Дементий.
– Девки пузатых не любят. Скажи, Катря, - подтолкнул девушку плечом Егор.
– А и тощих не уважают, - заметил кто-то, чьего имени она не знала. Ни обнять, ни поднять! Пока толстый ссохнет, худой сдохнет!
– Угомонитесь! - прикрикнула на них Степанида. - Могу по себе сказать: девки любят разных. А вот что ссориться начала, так это зря. Все равно их двое...
– Сетью пойманных, - хмыкнула Катя.
– Как же иначе братьев переженить, если девок не ловить? поинтересовался Степан. - По доброй воле кто здесь жить станет?
– Бабы каются, девки замуж собираюися! - в наступившей тишине крикнул Кеша, не выдержав долгого молчания.
– Тьфу на тебя, глупая птица! - в сердцах сплюнула Степанида. Напугал. Смотри у меня, докаркаешься, я этого не люблю...
– Чтобы каркали больше тебя, да, Стешенька? - ехидно спросил Егор.
Степан однако заступился за жену.
– Ну, ты, меньшой, не забывайся!. Ловок с чужой женой разбираться! Прежде свою заведи.
– Да я не прочь, ежели вы мешать не станете.
– Чем же мы тебе мешаем? - поинтересовался Катин сосед справа.
– Хотя бы тем, что думаете, будто именно вам выбирать из двух девок придется.
– А разве их больше? - хохотнул Степан.
– Их меньше, - невозмутимо пояснил Егор.
– И куда же одна делась?
– Я её для себя оставил.
Катя переглянулась с Полактией Фортунатовной. Отчего-то происходящее ту откровенно веселило. Как и странное открытие, что среди колдунов главенствует вовсе не старший, а младший из братьев...
– Разве мы не сами сказали, что девки могут выбирать, - мягко напомнил муж Аксиньи Дементий.
– Вот она и выбрала. Меня. Правда, Катря?
Все взгляды обратились к Катерине, и она, к своему удивлению, согласно кивнула. Уж если на то пошло, Егор внешне был и симпатичней остальных, и опрятнее: даже его серая одежда выглядела на нем намного чище и приличней. Она кивнула и услышала, как он украдкой облегченно вздохнул. "Ну, прохиндей! - с усмешкой подумала она. - Вовсе не был уверен в том, что его выберут, но нахально попер вперед и... выиграл."
"Вот и учись!" - неожиданно сказал внутренний голос, по нахальству мало кому уступавший.
Теперь надо узнать, много ли у них времени, чтобы оглядеться. Катя обратилась к Егору:
– Как быстро в ваших краях играются свадьбы? Ну, предусмотрено ли жениховство? Дают время подумать, привыкнуть друг к другу?
– А тебе не терпится замуж? - насмешливо поинтересовался он.
– Вот еще! - Катя вздернула подбородок. - Я просто интересуюсь, будет ли у меня время приготовиться?
– Будет, отчего не быть? Не только ты, но и жених захочет к тебе приглядеться... Или твое беспокойство от другого?
– От чего же?
– Не позора ли ты боишься? Невинной ли под венец идешь?
Катя растерялась. Она не ожидала, что кто-то спросит её об этом. Невинность! Многие из её подруг расстались с нею ещё в девятом-десятом классе... Анахронизм, да и только!
Она попыталась вспомнить старые русские обряды. Кажется, там всем желающим предъявлялось свидетельство непорочности невесты...
– Не пойду я замуж! - с ожесточением проговорила она. - Хоть стреляй, не пойду!
– Чего кричать-то теперь? - вполголоса заметил ей Егор. - Сделанного не воротишь. Не отказываться же от тебя при всех. Вроде, девка ты добрая, так что я тебе помогу, кровь на простыне изображу. Но знай, прикрою тебя в первый и последний раз. Впредь обманывать не смей, не то обращу в лягушку и будешь до конца жизни на болоте квакать.
– А почему ты решил, что я боюсь позора?
– А чего же еше? Все девки замуж хотят, и ты других не хуже.
– Какой ты самоуверенный! Вот возьму и скажу, что передумала. Пусть жребий мечут.
– Зря стараешься: хоть в жребий, хоть как, все равно ты мне достанешься!
– Станешь фальсифицировать результаты жеребьевки?
– Я таких слов не знаю, но догадываюсь: ты думаешь, что я изображу Знак, какого они не знают? Так ведь и братья тем же займутся, а супротив меня им не сдюжить!
– Ты, значит, способнее их?
– Куда как способнее!
– А отец твой об этом знал?
– Знал. Только верить не хотел. Понятно, от дедов заповедано Знание старшему сыну передавать. А ежели он глупее? Так до последнего часа все думал да гадал. И получилось вместо одного сильного колдуна семеро слабых колдунишек.
– А чего ж говорил, что ты сильнее братьев?
– Сильнее, но не батюшкина в том заслуга.. Получилось как бы вопреки ему. Братья свое Знание на что употребляют? Дичь соколом загоняют да девок сетями отлавливают... Гляди, в каком тряпье мы ходим? Так положено! И слушать ничего не хотят.
– Они не понимают, что это некрасиво?
– Я же говорю: глупые. То есть, у каждого свое дело есть, в коем он лучше других: один оглоблю в землю втыкает - дерево вырастает, другой лучше всех пни корчует, третий рыбу в любой луже поймает... Но батюшку перед смертью угораздило сказать, что для сохранения Знания ничего в себе менять нельзя. К тому, что наши верования, устои дедовские должны незыблемыми остаться. А Степка всем это так растолковал, чтобы мы в той одежде, что у батюшкина одра стояли, до смерти ходили. Мол, иначе в момент Знание забудем.
– Ерунда какая! - пробормотала Катя.
Когда все поднялись из-за стола, Егор вызвался показать Катерине избу.
– Что ж тут смотреть? - удивилась Катя. - Это же изба, не дворец.
– Не скажи, - покачал головою тот.
Катя оглянулась: Полактия Фортунатовна помогала Аксинье убирать со стола, в то время, как Степанида отчитывала опять провинившегося в чем-то мужа.
– Я тоже помогу, - вызвалась было девушка.
– Не надо! - замахали руками женщины. - Иди, погуляй, дело молодое.
