Для борьбы с ней должно измениться сознание человека. И чиновника, и народа, всех из кого и состоит наше общество, государство. Возможно ли это в обозримом будущем? Ответ может дать каждый! Пример, как это всё зарождается? Приведу.
Родившийся ребёнок ещё не имеет ни сознания, ни этой болезни. И получает первые уроки, как не парадоксально от любящих родителей. Ему ещё ничего не понимающему дают уроки силы. Наказывая, шлёпая, за разные шалости и проступки. Даже не пытаясь объяснить причину, не правильности поступка, помочь осознать его не правоту. Бьют, пусть не очень больно, зато кричат и ругают душевно. Даже часто не правильно, не по делу просто от своего настроения и эмоциональности. Эти первые уроки правоты силы и власти усваиваются хорошо. Дальше они только закрепляются. Садик, воспитательница кричащая и шлёпающая, особо не разбирающаяся, кто прав, кто виноват. Имеющая своих любимцев, любовь и отношения к которым, покупают их родители, поднося подарки воспитательнице. Дальше школа, где это выражено ещё более и воспринимается ребёнком уже сознательно. Потом институт или жизнь, армия, работа и отношения в обществе. Вся ложь и грязь, в которой вываливаются все. Это не минует ни одного человека. Вот и получаются чиновники, избранники народа, которые живут для себя, своих интересов и выгод. Они врут, берут взятки, преклоняются перед начальниками, обладающими большей властью, дают взятки им, называя эти подношения подарками. А те берут и дают дальше. Вот и получается больное общество. А уже в нём в этом обществе процветают и живут все пороки. Это и ложь, и приписки, и взяточничество. Что порождает дальнейшую несправедливость, разночтение законов, презрение к слабым, неимущим, простым людям. То есть к народу, которому по идее они должны служить.
Сержант был парнем из села в Карпатах. В его семье было трое детей старший брат, он и младшая сестра. С детства, как и положено его пороли, давали подзатыльники, кричали, наказывая, за всё, не разбираясь и не вникая. Потом улица, школа и работа в колхозе. Армия была новой жизнью по старым законам уже усвоенным. Сначала школа сержантов. Гоняли душевно все полгода. Направленный в часть он и применил всё полученное от жизни и учебы. Гонял других, тянулся и смотрел в рот начальству. Такая жизнь ему нравилась. В части повезло! Попал во взвод обслуживающий областной призывной пункт. Взвод был не полный, два отделения в каждом по десять солдат и одиннадцатый командир отделения. Они сменяли друг друга, заступали в наряд. Охраняли территорию, дежурили на КПП. А третье отделение состояло из 6 солдат и сержанта. Они занимались с призывниками до отправки тех в части. Это было раздолье! Возможность почувствовать себя Богом для перепуганных призывников. Он этим и наслаждался по полной программе. Отбирал у призывников запрещённые спиртные напитки, солдаты под его руководством отбирали другие продукты, понравившиеся вещи. Призывники, попадали в эту среду, ещё не освоились и безропотно отдавали всё. Дальше тоже было не сложно. Солдаты сносили добычу в одну из комнат административного здания. Там сержант перебирал её. Оставляя немного солдатам, оставлял и для себя. Часть водки, домашней еды отдавал прапорщику, старшине призывного и командиру взвода. Старшина накрывал стол из этой добычи для начальника призывного и его помощников. От призывников, точнее их ограбления жили все. Прекрасно знали, откуда эта еда и питьё берутся, но молчали, делая вид, что не понимают. Сержант водкой, консервами, колбасой приторговывал. Продавал её тем же призывникам. Через полгода кончался срок его службы и домой он хотел ехать не с пустыми руками, а достойно. Хотя всё чаще подумывал, остаться на сверхсрочную службу. В родной колхоз не тянуло.
Сержант сам того не понимая, был стрелочником. Человеком, на которого в случае чего всё и свалят, обвинив в "дедовщине". Так будет и в 1983 году, когда по указанию нового Генсека Андропова начнут сажать торговых работников, сажать за дело справедливо, но…
Одних "стрелочников" директоров магазинов, экспедиторов. А вверх никто и подумает даже посмотреть. Ибо система была такой же, как и у сержанта. Только чины были выше. Это всё ещё было впереди, сержант об этом и не слышал вот и мародёрствовал спокойно.
Виктор был настороже. Стоял он в конце второй шеренги, увидеть и понять, что делают солдаты, идущие с другого конца вдоль шеренг, успел. Усилитель, вмонтированный в часы, работал. Солдаты с обыском к нему не дошли, да и все остальные то, что его не обыскали, пропустили, не заметили. Солдаты собрали добычу, вчетвером потащили её в своё логово. Сержант и двое оставшихся солдат построили призывников, повели их через второе КПП на территорию призывного пункта в казарму, где будущим солдатам предстояло жить до отправки в часть.
Будни начались сразу. В казарме призывникам показали свободные койки. Двух ярусные койки стояли рядами, занимая всё пространство казармы. Свои вещи призывники сложили в отдельной комнате на деревянных полках и стеллажах дверь в неё закрыли на ключ. Сержант спрятал его в карман. Не допускать воровства имущества призывников входило в его обязанности. Вот и выполнял.
Двадцать минут призывникам дали на обустройство, перекур и туалет. Солдаты, унесшие изъятое добро присоединились к остальным. Призывников построили, разбили на три группы. Трое солдат занялись ими. Одну группу повели в административное здание для прохождения медкомиссии, две другие отправились на плац учиться солдатской мудрости, хождению строем. Сержант забрал оставшихся троих солдат, пошёл принимать новую партию призывников, машина призыва работала без остановок.
Виктор попал в группу, направлявшуюся на медкомиссию. Всё было уже знакомо по военкомату. Снова врачи, снова комиссия. Только эта комиссия состояла из военных руководства призывного пункта и "покупателей" представителей воинских частей. Они смотрели дела призывников, самых призывников и отлаживали дела подошедших им парней в свои команды.
Виктор предстал перед комиссией. Петлицы военных были разных цветов. Красные, малиновые, голубые, синие, чёрные, зелёные. Все они были украшены разными эмблемами обозначавших род войск, к которому принадлежали люди носившие их. В званиях парень уже успел разобраться. Отличал с грехом пополам. Но эмблемы родов войск для него были ещё не знакомы, и он отвлёкся, пытаясь угадать, что они обозначают.
Шапку и бушлат Виктор снял, но от этого в богатыря не превратился. Сидевшие "покупатели" передавали друг другу его личное дело. Одни смотрели на парня, дело даже не открывали, передавая дальше. Другие, подумав, дело открывали, но потом передавали дальше. Так оно и обошло всех сидевших. Попав в конце к пожилому капитану с чёрными петлицами, на которых была эмблема, бульдозер с якорем и молниями. Тот дело даже не открывал, а просто положил его в лежавшую под рукой стопку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
