Жительница села Старый Вотраж Бельцского уезда Вербова Мария заявила: «Советы забирают весь хлеб, но скоро их здесь не будет».
С целью своевременного предупреждения деятельности враждебного антисоветского элемента, предотвращения случаев ухода за кордон и выявления организаторов антисоветской работы мною даны соответствующие указания всем органам МГБ Молдавской ССР.
Министр государственной безопасности МССР
Генерал-майор МОРДОВЕЦ,
2 декабря 1946 года».
А вот всего лишь несколько выдержек из частных писем, прошедших «негласную проверку», — множество подобных выдержек подготовлено было для Сталина отделом «В» Министерства госбезопасности СССР. Опять же с грифом «совершенно секретно».
24. XI.46 г. «…Дома дела очень плохие, все начинают пухнуть от голода: хлеба нет совсем, питаемся только желудями».
(Ершов В. В., Воронежская обл., г. Борисоглебск)
24. XI.46 г. «…Мы погибаем от голода. Хлеба нет, ничего нет, есть нечего. Жить осталось считанные дни, ведь питаясь водой, можно прожить только неделю».
(Бобровских А. С., Воронежская обл., с. Бегрибановка)
20. XI.46 г. «…Тяжело жить и морально, и материально, а тут еще надвинулся голод. Ведь в Воронежской области страшный недород. Муки, хлеба коммерческого получить нет возможности, очереди тысячные, люди едят жмых. Вот и живи, как хочешь. Смерть хотя и близка, а страшно от голода умирать. Ну, да все равно, лишь бы поскорей. Я так устала, так тяжело жить».
(Иванова К. И., г. Воронеж)
По Сталинградской области
4. XI.46 г. «Бабушка у нас сильно болеет. Она и все мы опухли, уже три дня сидим голодные. Когда кончатся эти мучения? Хлеба по карточкам стали давать меньше: дети получают по 150 грамм, а мама с бабушкой по 100 грамм…»
(Бурова Г. В., г. Сталинград)
20. XI.46 г. «…Мы сейчас не живем, а существуем. И когда только кончатся эти мучения? Мы уже начали пухнуть, переживаем страшный голод, смерть стережет нас».
(Барыкин А. К., Сталинградская обл., Н-Чирский р-н, х. Демкин)
Голодающим, разумеется, старались помочь за счет тех областей, где урожай был получше, кое-что привозили из-за границы, но для огромной страны, залечивавшей военные раны и пораженной недородом, это были малозаметные крохи. Такова, значит, была обстановка, таким был фон событий, о которых хочу рассказать подробней, потому что они касались главным образом «моего» ведомства — военного ведомства.
Итак, Сталин знал, что в нашей стране после каждой большой войны возникают волнения, брожение, недовольство властью. Особенно когда положение осложняется неурожаем, голодом. То есть в такой ситуации, которая сложилась у нас. Надо было готовиться к подавлению волнений, а еще лучше не допустить их. При этом движущую силу возможного бунта Сталин видел в миллионах фронтовиков, вернувшихся после демобилизации в родные края. Самая активная и решительная часть населения, оказавшаяся далеко не в лучших условиях. Привыкли к твердому армейскому пайку, к казенной одежде-обувке, а тут все надо самим. Многие без специальности, без хорошей работы. Неустроенность, нудный и тяжкий быт. А если учиться, то на какие шиши?! На поле боя проблемы решались штыком и пулей, а тут как? Боевым напором семью не прокормишь. Может, не все правильно в государственном устройстве, что-то надо менять?
Вот она — горючая масса: чиркни спичкой, и вспыхнет. Хлынут фронтовики за вожаками, привычно сливаясь в роты и батальоны, умело пользуясь любым оружием. А вожаки кто? Да те же генералы, которые недавно вели в бой, которым фронтовики верили, чьи приказы привыкли исполнять. А над генералами прославленные маршалы, известные всей стране, — это прежде всего Жуков, Конев и Рокоссовский. И еще адмирал Кузнецов, за которым стоял военно-морской флот. Грозная сила, если все названные товарищи объединятся.
Такую возможность Иосиф Виссарионович предусмотрел заранее, еще на завершающем этапе войны. Перед началом наступления на Берлин сместил с поста командующего 1-м Белорусским фронтом Рокоссовского и отправил на соседний 2-й Белорусский фронт, а вместо Рокоссовского на главное, почетное направление назначил Жукова. Пустил черную кошку между давними друзьями-приятелями. Константин Константинович пребывал в уверенности, что инициатива исходила от Жукова, стремившегося во всем быть первым. Охлаждение было заметно.
Взаимные отношения между Жуковым и Коневым не выходили за рамки служебно-официальных, хотя Георгий Константинович сделал для Ивана Степановича много полезного. В 1941 году выдвинул его на должность командующего фронтом. Но тот почему-то Жукова недолюбливал, может быть, завидовал его громкой славе. В апреле 1945 года Сталин обострил соперничество двух маршалов, понудив их соревноваться: какой фронт, 1-й Белорусский или 1-й Украинский, раньше ворвется в Берлин?!
Нет, объединиться три маршала и стоявший особняком адмирал не могли, хотя при определенных условиях поддержали бы друг друга. Если от кого и исходила реальная угроза, то лишь от Жукова — кумира фронтовиков, прямо-таки легендарного народного героя. Вознесся почти до уровня самого Сталина, во всяком случае, был вторым после Иосифа Виссарионовича и сознавал свою популярность. К тому же честолюбив, самоуверен, в поступках крут. Следовало принизить его авторитет, отдалить от войск. Но не по-топорному, а осторожно, не вызывая ни у кого недовольства. Вот и подошли мы к тому, как стал Георгий Константинович основным персонажем запутанной и трагической истории с нашими полководцами, в которой пострадало до сотни генералов и адмиралов, которую объединяют у нас под общим названием «дело генералов» или «дело семидесяти пяти». Все без разбора смешивается в одну кучу. Фактически же единого «дела семидесяти пяти» не существовало, был целый ряд отдельных дел разного направления, с разным уклоном: некоторые не имели никакого отношения к Жукову. Формально связывает их лишь то, что полководцы, арестованные в 1946–1948 годах, довольно долго ждали решения своей участи и многие из них были расстреляны в августе 1950 года в один и тот же день. А это, конечно, не совпадение, а указание свыше.
13
Печальную историю с генералами и адмиралами можно разделить на три части. Так называемый заговор против Сталина — это раз. Сведение под таким предлогом личных счетов некоторыми высокопоставленными деятелями — это два. А на последнем месте, как в повестке дня какого-либо совещания или собрания, — разное. Вот с этого «разного» и начнем, рассматривая названные пункты не по очереди, а в обратном порядке, приводя в каждом случае хотя бы по одному характерному примеру.
Среди первых пострадавших оказался мой давний знакомый Григорий Иванович Кулик, по словам Жукова, «вояка без определенного звания с отпечатками на заднице сталинского сапога». Накликал Кулик на себя беду собственной глупостью и неосторожностью. Удачливый вроде бы человек, пригретый судьбой. И — царапинка на моей совести: не без моей помощи сделал карьеру. Для Сталина Кулик — соучастник того первого военного успеха, который был достигнут Иосифом Виссарионовичем в 1918 году под Царицыном. Это когда я подал идею сосредоточить на узком участке фронта всю имевшуюся у нас артиллерию: Сталин мою идею поддержал, а командарм Ворошилов и начальник артиллерии Кулик осуществили. Есть даже некий оттенок суеверия в том, что Иосиф Виссарионович, помня о победе под Царицыном, многое прощал Ворошилову и Кулику, видя в них людей преданных, приносящих удачу. Слишком много прощал. А если и наказывал, то достаточно мягко, не как других.
В мае 1940 года Григорий Иванович стал Маршалом Советского Союза. Когда грянула война, послан был на Западный фронт разобраться в обстановке и наладить управление войсками. Не разобрался и не наладил: сам попал в окружение, из которого вышел в крестьянской одежде, в лаптях. Сталин разжаловал его в генерал-майоры, однако с учетом прошлых заслуг через некоторое время простил — звание маршала было Григорию Ивановичу возвращено. Но не надолго. 16 февраля 1942 года Специальным присутствием Верховного суда СССР Кулик был осужден за сдачу гитлеровским войскам района и города Керчи в минувшем ноябре. Снова лишен маршальского звания, а также всех орденов и медалей. Написал Иосифу Виссарионовичу письмо, в котором не столько каялся в грехах, сколько отрицал свою вину. Сталин опять посочувствовал старому знакомцу, ему дали звание генерал-майора. Затем звание генерал-лейтенанта.
Непревзойденный чемпион по взлетам и падениям, Григорий Иванович Кулик возглавил 4-ю гвардейскую армию и в очередной раз «отличился» в дни Курской битвы. 18 августа 1943 года фашисты нанесли сильный контрудар из района Ахтырки. Для отражения контрудара из резерва Ставки была направлена 4-я гвардейская армия. Однако возлагавшихся на нее надежд не оправдала. Точнее, не оправдал командарм Кулик, действовавший вяло и неумело, а попросту плохо. Был снят с должности по настоянию маршала Жукова.
