Он долго сидел в оцепенении. Что бы все это значило? Квартира на днях через его фирму и при его непосредственном участии была приобретена семьей давнего друга. И пустовала в ожидании момента переезда. Никаких нарушений закона он за собой не знал. Конечно, фирма старалась уходить, по возможности, от уплаты налогов, но ни один аудитор, ни одна проверка не могли отыскать криминала. Кроме того, финансовая политика фирмы – епархия генерального директора. В конце концов, Сергей успокоился. Неудачная попытка шантажа, не более. Он еще раз проверил данные, которые привела женщина. Несколько типовых договоров купли-продажи двухкомнатных квартир были подписаны им, но ничего подозрительного в них не усматривалось. Правда, одна из квартир продавалась по генеральной доверенности, но очевидно родственником собственника. Скорее всего – сыном. Фамилии одинаковые. Отчество у доверенного лица совпадало с именем доверителя. Возраст вполне соответствовал сыновьему. Вызвав к себе в кабинет юриста, он попросил взять из архива папки с документами и тщательно проверить законность осуществленных сделок. Молодой человек немного удивился, но пообещал быстренько все сделать.
– Не надо быстренько, – раздраженно рявкнул Сергей. – Надо тщательно.
Было отчего раздражаться. С понедельника он официально в отпуске. В ночь на вторник он должен улетать на остров Бали, а тут какие-то козни. Может быть, это просто розыгрыш? Через два часа юрист положил ему на стол две тоненькие папочки с документами и сухо сказал, что все законно. Материалы проверялись и ранее – на договоре имеется его виза. Повторная проверка никаких нарушений закона (он произнес это с нажимом в голосе) не выявила. Сергей благодарно кивнул парню и окончательно успокоился. Вероятно, кто-то из сотрудников фирмы занимается торговлей сведениями, составляющими коммерческую тайну. Он решил поставить в известность генерального директора, но руководитель, как оказалось, слинял с работы рано, сославшись на гипертонию и необходимость хорошего отдыха за городом. Значит, не судьба кляузничать руководству.
На всякий случай он собрал весь присутствовавший на работе персонал и прочитал строгую нотацию о недопустимости болтовни по поводу работы фирмы с кем-либо из посторонних. Если виновный будет обнаружен, последствия будут самые неприятные. Независимо от того, продавались сведения за деньги, подарки или выбалтывались по легкомыслию.
Коллектив сидел с серьезными лицами и преданными глазами поедал любимого неженатого начальника.
– Всем понятно? – повысил голос Сергей. – Прошу учесть, у меня есть определенные факты… – Он пытливо окинул взглядом всех по очереди. Его последнее замечание вызвало некоторое оживление, но провинившимся никто явно не выглядел.
С сознанием честно выполненного долга, он отпустил всех на рабочие места. Не ушла только секретарша Нина Николаевна.
– Сергей Константинович, вам тут пакет оставили. Мальчик какой-то заходил, сказал, что мама просила передать… Я оставлю здесь, на кресле, хорошо? – Не дожидаясь ответа, она вышла.
Раздраженный Сергей вскочил с места и, подлетев к пакету, намеревался было сунуть его в мусорную корзинку, но передумал. Осторожно вытряхнул содержимое на кресло и тщательно осмотрел легкую ветровку, один рукав которой был когда-то разорван и аккуратно зашит. К ветровке прилагалась синяя бейсболка. Больше в пакете ничего не было. Брезгливо осмотрев куртку (хотя она, судя по всему, была тщательно выстирана и отглажена) и новую бейсболку, он пришел к выводу, что шмотки раньше принадлежали весьма не хилому хозяину. Проверив карманы куртки, он обнаружил в одном из них короткую записку, набранную на компьютере. В ней не было ничего угрожающего – просто напоминание о предстоящей встрече, условиях и обещание удивить его некоторыми документами.
Пока Сергей укладывал вещи назад в пакет, ему пришла в голову одна, как ему показалось, правильная мысль: если вещи являлись определенным паролем, значит, ни в лицо, ни по фигуре его не знают. Это коренным образом меняет дело, и Сергей радостно разулыбался. Вопрос можно было считать решенным. Он вышел из кабинета и бодрым шагом направился в конторку охраны. Ну конечно! Как он и ожидал, Кузьмин или, с легкой руки кого-то из сотрудников, просто Кузя, сидел там и веселил двух охранников сказочными историями из своей жизни.
Кажется, уже никто и не помнил, что зовут сороколетнего Кузю Святославом Ивановичем. Он занимал весьма интересное положение в фирме. Числился менеджером, получал весьма скромную зарплату по ведомости и имел внешность поношенного сибирского валенка. Однако к менеджменту никакого отношения не имел и лишь недавно научился правильно произносить это слово. Но если не считать этой маленькой закавыки, Кузя был очень умен и изворотлив. В коллективе его считали бывшим сотрудником ФСБ, хотя это и не соответствовало действительности. Сергею он был представлен как сотрудник, в обязанность которого вменялось искать выход из нестандартных ситуаций. Возникали ли эти ситуации в работе фирмы, Сергей не знал да и не хотел знать. Это также было в компетенции генерального. В коллективе Кузя считался кем-то вроде его личного телохранителя, хотя сопровождал крайне редко. У самого Сергея за восемь лет работы никаких особых проблем, требующих постороннего вмешательства, не возникало.
Кузю зауважали, когда он помог одному сотруднику фирмы отыскать и вернуть угнанную машину. Мало того, получить с угонщиков солидную денежную компенсацию за причинение морального вреда. Он никогда и никому не отказывал в помощи, а среди женского контингента фирмы вообще считался душевным целителем. С ним было приятно общаться. Неказистый внешне, он отличался большой начитанностью. Никто и никогда не видел его пьяным.
Полгода назад произошел инцидент, после которого к Кузе стали относиться с некоторой настороженностью. Неожиданно уволились две сотрудницы, с утра еще и не помышлявшие об увольнении. Всем очень жалко было Танечку – тридцатилетнюю мать двух маленьких детей, тянувшую лямку вдовы. Муж Танечки умер из-за банального аппендицита и патологического страха перед медициной. Испытывая мучительные боли в животе, напрочь отказался от вызова скорой помощи, убедив и себя, и жену, что все болезненные проявления ни что иное, как результат отравления шаурмой. Сильная боль действительно прошла, но общее состояние не улучшилось. Словом, когда молодого человека положили на операционный стол, стало ясно, что развился перитонит. Через сутки после операции он умер.
Первое время Танечке помогал отец, но со временем его жена, мачеха Танечки, возроптала. Им самим нужно было ставить на ноги двух сыновей-близнецов. Танечка лавировала между детской поликлиникой, садиком и работой уборщицы в трех местах. Постепенно нарастала угроза нервного срыва. Но тут, на счастье, благодаря несчастью, к ней переехала свекровь, которую бросил муж. А вскоре ее по знакомству устроили в фирму «Дом Вашей Мечты».
Назвать реальную причину увольнения Танечка категорически отказалась. Только на выходе, прощаясь с двумя наиболее близкими ей коллегами, осторожно показала глазами в сторону Кузи.
После увольнения Танечка не звонила и не подходила к домашнему телефону. Впрочем, как и вторая уволенная сотрудница. Коллектив Кузе Танечку не простил. Но сам Кузя, казалось, этого не замечал.
Сергей вежливо попросил Святослава Ивановича выйти из конторы, намереваясь прямо тут, во дворе, в двух словах объяснить задачу. Но Кузя тоном, не допускающим возражений, предложил обсудить вопрос в его, Сергея, кабинете. И несмотря на то что этот тон покоробил, Сергей не смог возразить.
В кабинете, не предложив Кузе сесть, он коротко и сухо сообщил о звонке шантажистки, готовой представить копии каких-то документов скандального характера доверенному человеку фирмы. Следовало посмотреть документы и решить вопрос по существу. Лично у него сложилось мнение, что звонила какая-то шизофреничка, поскольку ею выдвинуто условие: доверенное лицо должно быть одето определенным образом. И Сергей протянул Кузе пакет с одеждой и запиской, сообщив, что результаты Кузе следует доложить генеральному директору, поскольку сам он уже в отпуске.
Кузя широко улыбнулся: «Нет проблем. Счастливо отдохнуть», – и вышел.
У Сергея словно гора с плеч свалилась. Он позвонил Ларисе и договорился о встрече. В принципе, встречаться с ней особого желания не было, но ехать домой не хотелось еще больше. Теперь уже не существовало такого места, где его могли искренне и с нетерпением ждать.
Я знала его историю. В четырнадцать лет он узнал, что является приемным сыном. До этого искренне веровал в то, что он поздний, а поэтому долгожданный ребенок. И совсем не комплексовал по поводу того, что родители других ребят гораздо моложе его собственных. Зато его родители – лучшие в мире. Случайно подслушанный разговор между отцом и матерью открыл ему глаза. И эта правда лишила его прежней безмятежности. Мать плакала. Между рыданиями она посылала проклятия свистушке, которая сначала бросила своего новорожденного ребенка в роддоме, а спустя четырнадцать лет снова предпринимает попытки искорежить судьбу теперь уже не своей, а ее кровиночке.
