— Нет! Не надо. Не надо!
Нож приблизился к моему лицу, я не дышала.
— Ты достанешь мне завещание? Так ведь, моя сладкая? — Его слова сопровождались невесомым порханием ножа над моей кожей.
— Достану! Достану, только отойди от меня! — Я сорвалась на истерику, почти стучась головой об пол.
— На это я дам тебе, максимум, четыре дня. А теперь проваливай. Считаю до трех. Раз.
Я быстро встала, пытаясь устоять на дрожащих ногах, и заковыляла к двери. Голова кружилась, я не могла сориентироваться в пространстве.
— Два.
Твою мать! Выбежав за дверь, я рванула вниз, не замечая ступенек. Перепрыгивала через три, чуть ноги не сломала, которые и без того дрожали, не слушаясь меня. Я вылетела на улицу и побежала дальше. Ноги несли меня невесть куда, но я не могла остановиться. Бежать дальше отсюда, ко всем чертям!
На горизонте замаячила скамейка, и я добежала до нее. Плюхнулась на влажное после ночного дождя дерево и закрыла глаза, выравнивая дыхание. Какое, к черту, завещание?! Что происходит? В какую хрень они пытаются меня впутать?
Мимо проходили люди и косились на меня. Им-то я чем не угодила? Придурошные людишки! Когда очередная бабулька кинула на меня осуждающе-сочувствующий взгляд, я не выдержала. Что, бл*ть, со мной не так? Вытащила из рюкзака все еще трясущимися руками зеркальце, глянула на себя и выматерилась вслух. На правой стороне лица красовался огромный, яркий синяк. Приехали, мать твою. Как с таким лицом возвращаться домой?
Хм… Шестая Авеню… За углом живет Бетч. Глупая идея родилась сразу. Не теряя ни минуты, я направилась к нему в гости. Он же звал. Капец, и что я ему скажу? Дай тоналку? Или, притворись, если что, будто это ты мне случайно заехал? Не успела я додумать свою нобелевскую речь, дверь отворилась, а на пороге стоял Бетч.
— Кросс, твою мать! Что с тобой?!
— Это вместо приветствия? Твою мать, Кросс? — хмуро ответила я и протиснулась внутрь.
— Что с твоим лицом?
— Подралась с одной курицей.
— Неудивительно.
— У меня к тебе дело. Я скажу, что это ты мне мячом заехал, ладно?
— Кому скажешь? И зачем врать?
— Парню своему. Там крутая курица была, у нее отец богатый… В общем, будет мне.
— Ну… ладно, если надо. Ты точно не врешь?
— Точно, Бетч. А теперь тащи мяч, хочу сыграть в баскетбол. Спорим, я тебя сделаю?
До обеда я носилась по двору Бетча с мячом. Теперь и соврать не грех. Я реально играла в мяч. На душе стало легче. Бутылка Будвайзера заставила меня посмотреть на мир другими глазами. Не заплывшими от синяков.
— Слушай, Бетч, теперь я понимаю, почему ты вечно с бутылкой пива, — говорила я, растягивая слова, как это обычно делают не совсем трезвые девушки. А потом отняла у него еще одну бутылку. — А жизнь-то не таким дерьмом кажется!
— Кросс, признайся уже, кто тебя приложил?
— Да, отец мой. Но ты — рот на замок, понял? — Моя грозная тирада была прервана икание. Я рассмеялась. — Я пошла. Осталось только встать…
Бетч проводил меня таким грустным взглядом, что, казалось — еще чуть-чуть и он заплачет. Меня бесила эта жалость. Теперь надо как-то выкрутиться, оправдываясь перед Майклом. Скажу про Бетча, он должен поверить. Что делать с завещанием, я пока не решила. Не было никакого чертового завещания и в помине. Этого старого ублюдка пора закрыть в лечебнице. Или усыпить, как бешеного пса.
Дома было подозрительно тихо. Неужели повезло, и я успею замазать лицо тональным кремом? Вдруг наверху раздались какие-то звуки. Черт, не успею. Я уже начала придумывать оправдательную речь для Майкла, когда услышала еще один мужской голос.
— Мики, ты задолбал, клянусь! С этим завещанием, с этой Кросс! Почему нельзя было прямо спросить у нее, знает ли она вообще что-нибудь о твоем отце? Нет, устроил тут цирк…
Голос Мэтта затих в кабинете Майкла, а я прижалась к стенке у лестницы и тихо заплакала. Завещание, и правда, было. И меня, действительно, использовали…
Глава 7.
Что такое сон? Наверное, мне уже не суждено выспаться ни разу. Если не Итан, то другой мудак не давал мне спать. Майкл. После услышанного от Мэтта, я окольными путями добралась до своей комнаты, замазала лицо тремя слоями тонального крема и, разревевшись, легла спать. Потом, через час, проснулась от голоса Майкла, который звал меня. Козел. Нет, чтобы сначала выяснить, дома ли я, узнать — почему он не заметил, как я пришла. Когда ж ему меня замечать, ведь надо же схемы строить, как мною еще можно воспользоваться.
Нет, обидно не было. Просто хотелось убивать. Как в боевиках, чтобы кровь забрызгала стены, а кишки свисали с люстры. Они все меня использовали! Только один урод бил, а второй — трахал. Но цель была одна: разгадать тайны этого херового завещания.
Я открыла глаза и уставилась в потолок. Темно. Который час? О боже, четыре часа утра. Наступающий день может стать последним в истории наших отношений с Майклом. Я все решила. Отец так просто не отпустит, поэтому я достану ему это гребаное завещание и свалю из Вашингтона навсегда. Где могло быть завещание я, естественно, не знала. Но где Майкл мог его хранить? В сейфе, больше негде. Если не в сейфе, то где-то в кабинете, точно. Осталось дождаться, когда он уйдет на работу.
— Сука-жизнь, — горько вздохнула я, закрывая лицо руками.
Никаких угрызений совести, никакого самоедства. Майкл меня нагло использовал, значит, я просто отплачу ему той же монетой. Меня съедало любопытство: что же было в этой бумажке, из-за чего весь сыр-бор? И главное, как со мной связано это завещание? Майкл сказал, что его родители покончили с собой… Все ясно. Что мог его отец оставить в завещании относительно меня? Неужели, даже мое имя назвал? А мой дебил-папаша откуда об этом узнал?!
Голова начала раскалываться, а глаза увлажнились. Было больно расставаться с иллюзиями, которые я настроила на полжизни вперед. Уже чуть ли не замуж за Майкла вышла и нарожала кучу детишек. Дура. Тупая дура. Он бы оттолкнул меня сразу, как только узнал, какого хрена его отец упомянул меня в завещании! Ну, может быть, еще трахнул напоследок.
Устав от этих угнетающих, суицидально-депрессивных мыслей, я уснула. Снова провалилась в бездну темноты и страха. А еще — сжигающей душевной боли. Я… влюбилась в Майкла. Но любовь можно убить. Я это знаю точно. И я это сделаю.
Проснулась, когда что-то влажное и очень нежное коснулось моего лица.
— Цезарь, отвали, дай поспать, — пробурчала я, отпихивая рукой морду кота.
Стоп! Как кот мог появиться в доме Майкла? Во всем виновато мое состояние на грани нервного срыва.
