Нет! Раз взялся — выполняй! Сколько Максим себя помнил — хоть в школе, хоть в институте — всегда он был таким. Или не обещал, или делал.
Короче, девчонка эта не давала ему покоя. И не в письме, конечно, дело, а именно в той атмосфере, в которую они оба тогда погрузились…
Он вдруг принял решение:
— Лен! Смотаюсь-ка я в командировку на пару-тройку дней!
— С чего бы это? — удивилась жена. — Никогда не ездил, и вдруг?
— Выставка в Германии проходит по нашей теме. Шеф решил меня отправить.
— Один едешь? Или командой?
— Да один, наверное… Всего-то на несколько дней…
Максим, конечно, предполагал увидеть благодарность в Жанниных глазах, когда шепнул ей:
— Письмо твоим отправил…
Но то, что произошло на самом деле, Максима обескуражило: Жанна бегала вокруг него, прыгала, танцевала, хохотала! В порыве благодарности целовала его руки, пела на все голоса, не стесняясь быть услышанной.
Да честно говоря, в их заведении никаким звукам не удивлялись: плач, смех, крик, стоны, хохот, аплодисменты, звуки падающих тел, звон посуды… Чего только не происходило в комнатах!.. Так что пой, смейся, кричи «Ура!» — все сочтут нормой.
Максим смотрел на нее и не мог оторвать взгляда. Не просто хороша! Не просто красива! В состоянии счастья она была настолько органична, блистательна, прекрасна, что он откровенно любовался ею…
Потом, после упоительного сближения, когда она расслабленно лежала на его плече и нежно-нежно, едва касаясь, бегала пальчиками по его руке, он тихо-тихо задал вопрос:
— Я могу тебе еще чем-то помочь?
Она, не поднимая головы, не меняя положения тела, не переставая ласкать его, произнесла одними губами, почти без звука:
— Я очень хочу домой!
— Что для этого нужно?
— Паспорт. Но он где-то спрятан. Я даже не представляю, как можно его достать или выкупить… Боюсь, это невозможно…
— А если новый сделать?
— А ты сможешь? — Она вся напряглась, подняла голову, заглянула ему в глаза.
Он в который раз обалдел от ее сине-василькового взгляда:
— Пока не знаю. Напиши все свои данные.
Жанна кинулась за ручкой… И пока писала, продолжала говорить:
— Понимаешь, паспорт — это еще не все. Как выбраться отсюда? Куда бежать? Я даже не представляю, где мы находимся….
— Послушай, детка, подожди… Я ничего не обещаю… Я попробую… Если получится, значит, удача на твоей стороне…
Она села на кровати. Обхватила колени и долго-долго сидела так, глядя неотрывно на Максима. А он тонул и тонул в глубине ее взора, забывая обо всем на свете…
— Иди ко мне… Иди, моя девочка!
И опять объятия, слияние, нежность и страсть, стоны и улыбки, трепет ресниц и дрожь пальцев…
На прощание она сказала:
— Если получится… Я не знаю, что я сделаю для тебя… Я даже не могу придумать, чем тебя отблагодарить…
— Эх Жанна!.. — только и ответил он.
Максим уговаривал администратора:
— Я забираю Снежану на вечер в город.
— Нет! Что вы?! У нас это запрещено!
— Свяжитесь с руководством! Во-первых, я плачу двойной тариф. Во-вторых, оставляю в залог мой паспорт и билет. Вот, видите? — Он развернул билет перед лицом администратора и указал пальцем на дату вылета. — Завтра утром у меня вылет. Куда я денусь? Через два-три часа Снежана будет на месте.
Хозяин дал «добро». В принципе ничего удивительного в этом не было. Двойная оплата плюс солидный залог — вполне достойная гарантия.
Максим с Жанной погуляли на славу. Девушке хотелось успеть увидеть как можно больше. Она рвалась и в зоопарк, и на речной трамвайчик. Ей мечталось попасть в картинную галерею и на улицу, где рисуют художники. Никаких ресторанов. Пожалуйста! Никаких магазинов!
Гулять, смотреть, вбирать в себя впечатления, наслаждаться природой, хорошей погодой, свежим воздухом, пусть ограниченной, но все же свободой! По крайней мере по сравнению с ее образом жизни свобода передвижения по городу была вполне ощутима.
Жанна хотела бы купить хоть какой-то русский журнал или книгу. Книг на русском они конечно же не нашли, но Максим обещал привезти в следующий раз… В музей попали, на катер тоже… Зоопарк никак не вписывался по времени. Но это уже было не столь важно. Зато Жанна чуть ли не впервые за прошедшие полтора года была счастлива!
Вернулись вовремя. Администратор облегченно вздохнула, вернула Максиму документы. Про себя подумала: «Зря босс такое позволяет! Этак все разбалуются!» Но вслух выразила благодарность клиенту и пригласила посещать их заведение впредь.
Жизнь Жанны изменилась. Вернее, жизнь-то, наверное, осталась прежней, а вот внутреннее состояние поменялось существенно.
Теперь она ждала Максима каждую минуту. Причем ждала не как мужчину, а как союзника, помощника, спасителя. Что-то не стыковывалось немножко в таком раскладе. А именно: нестыковка была в отношении этих двоих друг к другу. Жанна понимала, что Максим скорее всего увлекся ею… Что пока он влюблен, пока его тянет к ней, он вполне реально может помочь. Во всяком случае, желание помочь у него есть.
А она… похоже, ничем и никем не увлечена, кроме идеи возвращения… Максим — приятный клиент. Не более того. Но за то, что он ей помогает, она готова в буквальном смысле слова облизывать его с ног до головы. Правда, за этим не стоит никакого чувства: ни интимного, ни душевного. Работа — работой! Благодарность — само собой! А вот насчет чувств — вопрос.
Собственно говоря, не очень-то Жанна и задумывалась над этим. Одно ее волновало: неужели есть надежда? Неужели поможет? А вдруг и вправду — удача на ее стороне?
Инесса заметно преобразилась. Вошла в былую форму. Ей стало нравиться разглядывать себя в зеркале. Если раньше она только поражалась своей худобе и смотрела на свое отражение лишь по необходимости, то теперь, чуть поправившись, начала пристально разглядывать себя, взялась ухаживать за собой. То и дело Андрей натыкался на маску вместо привычного лица супруги. А в ванной периодически появлялись новые баночки, тюбики…
В комнате дочери уборка проводилась теперь гораздо чаще. Там царили чистота и порядок. А как же? Жанночка вот-вот вернется (в это Инесса свято верила), а в доме все хорошо: комната в идеальном состоянии, каждая вещь на своем месте, готовая к использованию, оба родителя дома, вместе, все живы-здоровы.
Инесса слышала, конечно, что с людьми может случиться всякое. И в рабство они попадают, и в какие-то сложные ситуации, из которых выход не сразу находится… Боже сохрани, в заложниках оказываются или в плену… Но ни в одной из таких историй представлять свою дочь ей не хотелось. Она и не представляла. Просто ждала, надеялась и не верила ни во что плохое. А уж после письма — и подавно.
