Так вот… Когда Максим только разобрался, в каком месте щелкает, то понадеялся на какое-то избавление. Ему казалось, что все просто: если первопричина кроется в гениталиях — то любая женщина может снять напряжение, а не обязательно каждый раз новая. Если причина в области груди, то речь идет о любви, а это совсем не про него. Он как влюбился в Ленку двадцать лет назад, так и позабыл про это чувство… А оказалось — дело в голове. Недаром кто-то, чуть ли не сам Фрейд, утверждал, что центр сексуальности находится в мозгу.
Осознав это, Макс понял, что пропал. Потому что разбираться с головой он не собирался. Не допускал, что в ней вообще можно копаться. Даже анализировать боялся, не говоря уж о том, чтобы с кем-то поделиться. Он с предубеждением относился ко всякого рода сексопатологам и прочим «знатокам» в кавычках, как сам их про себя называл. Просто смирился. Жил с Ленкой в дружбе и согласии. Слушал щелчки и спал каждый раз с новыми женщинами.
Откуда-то из глубин памяти периодически выскакивало слово «промискуитет». Он помнил, что трактуется оно как беспорядочные половые связи, или потребность в смене партнеров, что, в сущности, одно и то же. «Ну и что? — уговаривал сам себя. — Ничего плохого в этом нет. Тем более не каждый же день. Всего-то пару раз в неделю».
Но и на пару раз в неделю требовалось время и деньги. От Ленки он регулярно и уже давно утаивал часть своей зарплаты, но не считал, что таким образом что-то отрывает от семьи или лишает ее чего-то важного. Подумаешь, тратит на себя тысячу долларов в месяц! Никаких угрызений, никаких сомнений. Иногда, правда, в голову забиралась тревожная мысль: «А вдруг Ленка прознает? Что тогда?» Но он никогда ее до конца не додумывал. Типа: прознает — тогда и буду выкручиваться. А раньше времени зачем голову ломать?
Однажды Максим перелистывал какой-то журнал. Чтиво показалось ему не очень серьезным. Название то ли «Ни дня без эротики», то ли «Эротика и жизнь». Что-то в этом роде. Было даже непонятно, как он вообще попал ему в руки — журнал этот. А, вроде бы в салоне… Да, точно, ждал Максим своего мастера и от безделия просматривал прессу на столике. Он вообще-то ждать не любил. Всегда записывался заранее и приходил строго к назначенному времени. А на этот раз предыдущий посетитель опоздал, и мастер задерживался уже минут на двадцать. Максим томился бездельем, поминутно глядел на часы, пока не принялся листать один за одним журналы, лежащие на столике. Зацепился взглядом за «Эротику и жизнь», просмотрел и наткнулся на статью, которая начиналась с письма мужчины, обратившегося в редакцию с вопросом, мол, что мне делать, если чуть ли не каждый день мне требуется новая женщина? А без удовлетворения этого его желания жизнь ему не просто немила и неинтересна, а тягостна. Будто он обделен, лишен чего-то необходимого…
Короче, в этом письме Максим увидел свой вопрос. После письма шел комментарий врача. «Интересно, что ответит умный сексопатолог?» — с усмешкой подумал Максим и с легкостью пробежался по строчкам.
Сексопатолог оказался не просто неумным. Он показался Максиму самым настоящим придурком. Нет, ну на самом деле. Ответил мужчине, что тот чуть ли не больной, потому что попал в определенную зависимость. И зависимость эта настолько сильна, что довлеет над ним. И что самое страшное заключается в неспособности науки сексопатологии на сегодняшний день справиться с этим тягостным недугом. Каково, а?
В чем корни — неясно. В чем причина — неизвестно. Как лечить — непонятно. Слова-то какие: «недуг», «лечить». И научную терминологию даже применил: сексуальная аддикция. Это когда секс становится не источником естественного удовлетворения, а средством снимать психическое напряжение, избавляться от депрессивной тревоги, страхов. Человек подсаживается на секс, как на лекарство, увеличивает дозы, а когда тот перестает действовать — впадает в панику.
А еще написал, что само развитие зависимости протекает странно. На каком-то количестве женщин… Сосчитать трудно, конечно… Ну, если их число переваливает за семьсот-восемьсот… происходят необратимые процессы, которые уже не остановить. То ли в мозгу, то ли в психике, то ли в поведенческих реакциях и привычках. Поди пойми где, но что-то сдвигается, и все: мужик уже сам собой не управляет…
Максим, помнится, тогда в сердцах бросил журнал, расстроился и впал в плохое настроение, что в принципе было ему несвойственно.
Ленка тогда даже удивилась, когда он недовольный домой вернулся:
— Ты чего хмурый?
— Да подстригли неудачно, — отговорился он.
— Нормально подстригли. Как обычно. Не капризничай!
Публикация долго не выходила у Максима из головы. Он никак не хотел мириться с тем, что такого рода зависимость считается заболеванием. И ему было легче назвать автора комментария придурком, чем признать правоту его высказываний применительно к себе.
Андрей, казалось, смирился. И с ожиданием дочери, и с изменившимся обликом супруги, и с вечным вопросом к Оксане. Уж сколько раз он задавал ей это бесконечное «почему?» Почему бы им не жить вместе? Почему бы им не пожениться? Почему она его не принимает полностью и окончательно и в то же время не гонит? Почему? Почему?
Оксана всегда исчерпывающе и терпеливо отвечала, что она не хочет замуж и ее вполне устраивают те отношения с Андреем, которые есть сейчас. Что непонятного? Но Андрею было непонятно. Впрочем, когда случилась беда с дочерью, он немного поутих со своим недопониманием, переключившись на семью, но со временем опять и опять стал приставать к Оксане с требованием ответа. Да собственно, ему не нужны были ее объяснения, его абсолютно не волновали причинно-следственные связи ее решений и поступков. Ему нужно было только одно ее слово: да!
Да, люблю!
Да, я выйду за тебя замуж!
Да, я хочу быть рядом с тобой всегда!
Но именно этих слов она не произносила. Именно этого вожделенного «да» не говорила. А все остальное ему было неинтересно. Он даже не понимал, что она его использует. Даже никогда не рассматривал их отношения в этом ракурсе. А ведь если присмотреться… Когда ей нужен был мужчина… ну в чисто физиологическом смысле… она приглашала его к себе или шла к нему на свидание. Вот и все! Все очень просто! Мужчина по вызову! Только такое понимание ситуации было ему недоступно. Если бы кто-то со стороны рассказал Андрею, что их отношения лишь так и можно расценить, он набил бы ему морду.
Ничего себе — по вызову! Что же он для того, чтобы прийти, переспать и уйти? А как же любовь? Красивые слова? А страсть, желание, упоение? Да-да! Все так. Да еще бесплатно. «Андрей, очнись! — могли бы сказать ему наблюдатели со стороны. — Она платила бы мальчику по вызову за простой пересып. А так: мало того что бесплатно, так еще и с твоей любовью, и с твоими красивыми словами, и с прочими атрибутами влюбленного мужчины. Поди, плохо!»
