в обстоятельствах смерти Гаетана то, что укажет на меня. Лучшим способом выяснить, все, что нужно, будет выспросить это у меня, когда я буду метаться в лихорадке. Лорану это сделать никто и ничто не помешает, а я вряд ли смогу контролировать свои ответы, и могу наговорить лишнего.
Ренар закатил глаза.
– Просто признайся ему в том, что сделал! Ты знаешь его, он пожурит тебя, прочитает нотацию, скажет больше так не делать и отвяжется. У тебя не будет от этого особых проблем.
– Но у Элизы они быть могут, – внушительно отозвался Вивьен, посмотрев в глаза Ренару. Тот скрипнул зубами от злости.
– Проклятье, Вивьен, ты из-за нее себя в могилу сведешь! Хватит.
Вивьен решительно выдержал угрожающий взгляд друга и уверенно покачал головой. Ренар слишком хорошо знал его, чтобы понять: дальнейшие попытки переубедить его ни к чему не приведут. Этот чертов фанатик готов действительно погубить себя из-за какой-то деревенской девки.
– Это полный абсурд! – начал Ренар, однако оборвался на полуслове, заметив в глазах друга блеск какой-то шальной мысли. Он внимательно посмотрел на него и вопросительно кивнул. – У тебя другой план, ведь так?
Кивок.
«Уже что-то!» – Ренар с готовностью кивнул в ответ.
– Излагай. Я готов поддержать тебя, если ты найдешь способ, при котором можно избежать выкладывания всей информации Лорану и получить помощь лекаря.
– Элиза, – выдохнул Вивьен. Ренар недоверчиво изогнул светлую бровь.
– Ты, что, уже в бреду? Или все нормальные слова забыл? Причем тут твоя Элиза?
– Она травница, – устало усмехнулся Вивьен. – Она может помочь.
– Если рана уже гноится, одними травами тут не обойдешься, – предупреждающе произнес Ренар тоном наставника.
– Это все же лучше, чем ничего, – качнул головой Вивьен. – И уж точно лучше, чем этот бесполезный спор. Осталась лишь одна задача: добраться до дома Элизы. После беседы с Лораном.
Ренар недовольно скривил губы.
– Поверить не могу, что говорю это, но… ладно, отведу я тебя к твоей ведьме, – сокрушенно произнес он.
Вивьен благодарно улыбнулся.
– Только после отчета Лорану, – напомнил он.
– Будь ты неладен!
***
Несмотря на епископский сан Кантильена Лорана, кабинет, где он принимал всех посетителей, отличался скромностью и простотой, какую проповедовали ранние францисканцы. Из множества последователей Святого Франциска, которые добились высоких должностей, Кантильен Лоран принадлежал к категории людей, так и не разучившихся довольствоваться малым и вести довольно сдержанный образ жизни. Того же он требовал и от своих подчиненных, увидев коих этим теплым вечером, невольно отметил, что, похоже, разного рода праздностям и утехам они на задании не придавались.
Ренар казался уставшим и напряженным. Вивьен и вовсе выглядел так, как будто это его допрашивали с пристрастием несколько дней подряд. Держать отчет при этом он был в состоянии. В своей манере, со свойственной ему лаконичностью, он умудрился уложить весь отчет о совершенной поездке в несколько коротких предложений, тем самым обрисовав всю ситуацию.
Судья Лоран окинул его оценивающим взглядом и понимающе кивнул.
– Стало быть, отравитель, – вздохнул он. – Не еретик.
– И мужеложец, – поморщившись, добавил Ренар. Лоран предпочел проигнорировать это замечание.
– Я полагаю, что селяне приписали ему подозрение в ереси, чтобы привлечь внимание инквизиции к этому делу. Эти люди считали, что мы сожжем Амори из Лилльбонна прямо на месте. Многие необразованные люди грешат невежеством такого рода и считают, будто мы только рады отправить кого-нибудь на костер самолично, без участия светских властей, – ровным голосом отрапортовал Вивьен, снисходительно кивнув. – Впрочем, как они уверены и в том, что на любое упоминание о ереси к ним пришлют инквизиторов, как цепных псов. В этом убеждении правды, как водится, больше.
Судья Лоран недовольно прищурился, глядя на Вивьена. Заносчивый тон, похоже, не пришелся ему по духу, однако, изучив своего подчиненного взглядом, он преисполнился беспокойства, забыв о недовольстве.
– Вивьен, – обратился он, не сводя с него пристального взгляда серых глаз, – а на тебя самого, часом, не напал ядовитый клещ? Выглядишь ты неважно.
Вивьен остался невозмутим.
– Во время ведения следствия почти не довелось поспать, Ваше Преосвященство. Думаю, крепкий сон быстро улучшит мое состояние, – спокойно отозвался он. Лоран хмыкнул.
– Ренару, выходит, выспаться удалось? – испытующе спросил епископ.
– Мой друг наделен большей стойкостью к малому количеству сна, Ваше Преосвященство. А мне еще нужно приучить себя бодрствовать.
Несколько мгновений Лоран молчал. Затем тяжело вздохнул и оперся руками на стол, поднявшись со своего места.
– Что ж, приучать себя бодрствовать будешь не сегодня. Оба свободны.
Покинув кабинет судьи Лорана, Вивьен некоторое время старался держаться прямо, дабы не попасться на глаза ненужным свидетелям, которые могли бы доложить епископу о его состоянии. Однако по дороге до конюшен, где Ренар и Вивьен предпочли снять инквизиторские одеяния и остаться в простой одежде, в которой привлекут меньше внимания на улицах, плечи Вивьена заметно сутулились, походка стала неровной, а лицо сильнее заблестело от пота. Добравшись до конюшни, Вивьен тяжело привалился к стене и несколько долгих мгновений собирался с силами, чтобы стянуть с себя инквизиторскую сутану.
Перед тем, как Вивьен одернул задравшуюся рубаху, Ренар нахмурился, поглядев на его правый бок. Он все еще был замотан поистрепавшейся повязкой – той самой, которой ее перевязали в допросной. Первым порывом было упрекнуть друга в том, что он эту рану даже не перебинтовывал, однако Ренар проглотил упрек: знал ведь, что толку от него не будет никакого. Иногда Вивьен вел себя так, будто готов был недальновидно броситься в лапы смерти. Вряд ли это вписалось бы в представление об идеальном инквизиторе, данном Бернаром Ги[12].
– Покажи, – качнул головой Ренар, указав кивком на рану. – Хочу знать, насколько все плохо.
Вивьен спорить не стал. Послушно приподнял рубаху и, морщась от боли, отодвинул повязку от тела. Ренар поджал губы. К счастью, от раны не смердело омертвевшей плотью, но кожа вокруг ожога, оставленного раскаленным прутом, сильно покраснела, а на самой ране виднелась полоска гноя.
– Ясно, – коротко сказал Ренар, отходя на шаг. – Стоит поторопиться к этой твоей Элизе. Надеюсь, она хорошая травница.
Вивьен невесело усмехнулся, и они медленно двинулись к лесной тропе, что вела к дому Элизы. Большую часть пути Вивьен, пусть чуть ссутулившись, шел сам, стараясь не спотыкаться и не придерживать бок, чтобы не привлекать внимания горожан. На Руан медленно опускался вечер, и Ренар радовался, что сейчас на улицах будет меньше народу и мало кто обратит на них внимание.
Казалось, до лесной тропы они добрались через несколько вечностей. Стоило Вивьену ступить на тропинку, как ноги его предательски запнулись, и он, слабо застонав, повалился на колени. Ренар не
