Тот, взяв в руки фотографию, погладил и забормотал:
— Ее звали Люси. Она была самой большой любовью в моей жизни. Мы собирались пожениться, но… То была моя идея — отправиться на пляж. Люси любила море и обожала плавать. Мне не удалось переубедить ее, и она, невзирая на плохую погоду и высокие волны, кинулась в воду. — Помолчал немного и добавил: — Никто не знал, что я в тот день был с ней. Мы как раз поссорились и помирились только на пляже. Для всех я был в другом городе. Люси утонула, а я ничем не смог помочь ей. И самое ужасное… — Профессор запнулся и продолжил тихо-тихо: — Никто, кроме меня, не в курсе того, что я был тогда с Люси. Ее тело так и не нашли, обнаружили только одежду на пляже. Решили, что она утонула. Но ни полиция, ни ее родители не подозревали, что я был там! Поэтому я верю вам, мисс Мельникофф. Вы не могли ничего узнать ни от кого другого, кроме меня. Единственный, кто хранит тайну все двадцать четыре года, — я сам. Обещайте, что никому не расскажете о том, что вам открылось!
Я поклялась, что от меня никто не узнает, что он был с Люси в момент ее смерти. Да и разве можно что-то изменить и помочь девушке, утонувшей почти четверть века назад?
Так я познакомилась с профессором Майклом Барно. Он, как и я, был чрезвычайно одиноким человеком, в жизни которого имела место ужасная трагедия. Мы симпатизировали друг другу и проводили много времени вместе, однако наши отношения были исключительно платоническими: для меня не было другого мужчины, кроме Дэвида, а для профессора — другой женщины, кроме Люси. Однако я видела косые взгляды, которые бросали на меня прочие секретарши и преподаватели на кампусе, и слышала сплетни, гласившие, что я стала любовницей профессора Барно.
Мы регулярно встречались с Майклом. Он оказался многосторонним человеком с разнообразными увлечениями. Вместе с ним мне удавалось заглушить ту боль, что постоянно терзала мою душу. Постепенно я рассказала ему всю свою жизнь. В особенности Майкла интересовали мои видения, он считал их самым феноменальным явлением, с которым когда-либо сталкивался.
— При помощи своего дара ты можешь заработать очень много денег, — заявил он как-то. Однако затем добавил, что неудачно пошутил.
Так прошло около восьми месяцев. И вот как-то Майкл признался мне, что хочет открыть еще одну тайну.
— У нас с Люси был сын, — сообщил он тем осенним вечером. — Никто не знал о его существовании. Мы были в то время молоды и не состояли в браке, а наши родители, как я тебе уже рассказывал, были против нашего союза. Поэтому сразу после рождения малыша его пришлось отдать в добрые руки. Но все эти годы, в особенности после гибели Люси, меня терзало то, что у меня имеется сын, которого она выносила, но который так далеко от меня.
История Майкла чрезвычайно тронула меня, и я пообещала, что сделаю все, что в моей власти, дабы помочь ему отыскать своего сына.
— Я уже нашел его, — сказал профессор Барно. — Поэтому я и оказался в этом городке. Однако у него сейчас другие родители, он ничего не знает о тайном усыновлении, имевшем место двадцать пять лет назад. И я хотел… хотел, чтобы ты помогла мне сблизиться с моим сыном.
— Но кто он? — спросила я, на что получила ответ:
— Кевин Альстоун.
Альстоуны были самой состоятельной семьей в городке и, судя по слухам, в штате. Им принадлежал роскошный особняк с огромным парком, земельные угодья, несколько заводов и фабрик. Это семейство щедро спонсировало колледж, в котором мы работали, и в честь одного из Альстоунов была названа выстроенная на его деньги современная обсерватория.
— Понимаешь, я ведь не могу явиться к ним в особняк и заявить: «Ваш сын в действительности не ваш, а мой»… — с отчаянием произнес Майкл. — Даже если мне удастся переговорить с Кевином, то у меня нет ни единого доказательства того, что он — мой ребенок. Да и его отец с матерью задействуют все для того, чтобы заставить меня замолчать.
Да, профессор был прав. Альстоунам принадлежал с потрохами весь наш городок, и любой и каждый, кто противился их воле или становился для них опасным, играл с огнем.
— Они разрушат мою академическую карьеру, сотрут меня в порошок, — сказал Майкл. — Но ради того, чтобы обрести сына, я готов на все!
— Я помогу тебе! — воскликнула я, и профессор Барно буквально расцвел.
Вместе мы разработали план того, как я могу свести его с сыном. Майкл предложил, чтобы для начала я познакомилась с Кевином и постепенно подготовила его к правде.
Молодой Альстоун был замкнутым молодым человеком, учившимся в одном из соседних университетов. Мне удалось завязать с ним контакт в библиотеке, и я сразу поняла, что понравилась ему. Он тоже внушал мне симпатию, и мы начали тайно встречаться. Кевин предостерег меня, что его семья не должна ничего об этом знать, так как в противном случае нам придется расстаться. Поэтому мы соблюдали конспирацию. Профессор Барно подготовил вопросы, которые я задавала Кевину. Они казались мне странными, однако Майкл уверил, что таким образом он хочет узнать подноготную его отношений с приемными родителями. Затем профессор попросил меня сделать слепки с ключей Майкла.
— Настала пора познакомиться с моим сыном, — заявил он. — Но мне требуется проникнуть к нему в дом… Прошу тебя, Ирина, ты ведь сделаешь это для меня, несчастного отца?
И вот пришла неделя, на которой Майкл решил появится перед Кевином и поведать ему всю правду. Я с нетерпением ждала субботы. Семейство Альстоунов находилось в отъезде, и в особняке оставался только Кевин. Пообещав, что свяжется со мной, как только сможет, профессор Барно отправился на рандеву.
А на следующий день я узнала о том, что Кевин обнаружен в родительском особняке застреленным. На него было совершено разбойное нападение — некто проник в дом, вскрыл сейф и похитил драгоценности и большую сумму наличными. Я безуспешно пыталась связаться с Майклом, но он как в воду канул. Экономка профессора Барно сообщила мне, что тот исчез в неизвестном направлении.
Меня арестовали во вторник, когда городок наводнили полицейские, прибывшие из столицы штата, и частные детективы, нанятые семейством Альстоунов. Они сумели разнюхать о том, что я тайно встречалась с Кевином. В особняке, около трупа, обнаружили дубликаты ключей, на которых нашли мои отпечатки.
Я никак не могла понять, что же случилось, и не могла поверить, что арестована по обвинению в убийстве, которого не совершала. Честно и подробно я рассказала о профессоре Майкле Барно и о том, что помогала ему установить контакт с сыном. Полицейские подняли меня на смех, заявив, что я выдумала идиотскую историю. Оказалось, что Кевин — родной сын Альстоунов, что могли подтвердить под присягой многие свидетели, в том числе врачи и повитухи, присутствовавшие при его рождении.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
