Слухи чудовищные, поначалу им никто не поверит. Но разносить будут с удовольствием. А после сами не поймут, когда сочтут правдой: раз все говорят, то так и есть. Ведь не может быть дыма без огня.
Что ещё... Больной сын, которого Ричард, скорее всего, лишится. Смертельно больная жена? Говорят, он её обожает... Тем лучше. Когда Анна Невилл умрёт, в её убийстве можно будет обвинить супруга.
Чем абсурднее обвинение, тем охотнее в него верят. Клевета — та же чума. Столь же смертельна и стремительна.
Надломленному смертью жены и сына, затравленному ложью и предательством королю можно будет навязать сражение, в котором он сам станет искать смерти.
Часть четвёртая.
Король Ричард
Не дай вам Бог дожить, когда победы ваши
Усталостью на плечи лягут вам...
Яна Котовская
Глава 1
19 июля 1483 года Ричард отправился в Виндзор к первому пункту своего коронационного путешествия. 27 августа он проследовал через Мидлендс и прибыл в Памфрет. Там король вручил Бэкингему список неотложных дел, требовавших его присутствия в Лондоне. Герцог был поражён: это означало, что в праздничных мероприятиях он участвовать не будет и на церемонии инвеституры будущего престолонаследника тоже обойдутся без него.
Генри, амбициозный и деятельный по натуре, чувствовал себя оскорблённым. В конце концов, во многом благодаря нему герцог Глостер стал королём Ричардом III. В мечтах Бэкингем видел себя не меньше чем соправителем. Не сыграли роль ни приближённость к трону, ни многочисленные звания, коими Его Величество наградил своего сподвижника и родича.
Герцог затаил обиду. А потому отправился не в Южный Уэльс, как того требовал Ричард, а в свой родовой замок Брекон. Там под его якобы присмотром содержался Джон Мортон, человек мудрый и дальновидный.
Некоторое время спустя Генри сидел у камина и коротал время за партией в шахматы. Епископ, восседающий напротив, сохранял завидное благодушие. Он ни о чём не спрашивал. Впрочем, Бэкингем, не терпящий недомолвок, рассказал обо всём сам.
— Если монарх вас не устраивает, его всегда возможно заменить, — проронил Мортон, делая рокировку. Таким образом, на шахматной доске ладья поменялась с королём местами. — Как вам имя Генрих? Генрих VII!
Герцог заулыбался. Во время коронации он позволил себе невообразимую вольность. На его праздничном одеянии красовался знак в виде колеса — эмблема далёкого предка, Томаса Вудстока, младшего сына короля Эдуарда III. Тем самым Бэкингем дал понять присутствующим о том, что тоже является прямым потомком королевского рода. Ричард подчёркнуто не обратил никакого внимания на выходку.
— Граф Ричмонд с этой задачей справится вполне, — продолжил Мортон, изрядно разочаровав Генри.
— Кто?!
Если и возможно представить человека, настолько далёкого от престолонаследия, то им был именно обретающийся на континенте Хенрих.
— Генрих Тюдор, — повторил епископ. — Он женится на Елизавете Йоркской.
— Но она тоже незаконная дочь!
— Представьте, — губы Мортона сложились в тонкую улыбку, — сколь гармоничным окажется сей союз. И... равным.
Бэкингем поморщился.
— А вы, мой дорогой друг, — продолжил епископ, — станете делателем королей! Таким, каким в своё время пытался стать Уорвик.
Это льстило. Поразмыслив немного, Генри пришёл к выводу, что, по сути, наличие монаршего венца на голове не столь и важно, власть главнее:
— Но безродный...
— Можно сделать ставку на сына Кларенса. Тоже Эдуарда, кажется?
Генри поморщился.
Едва ступив на престол, Ричард выпустил на свободу заключённых в Тауэре детей Джорджа, которым незамедлительно вернул унаследованные от родителей титулы. Эдуард стал графом Уорвиком, Маргарита — графиней Солсбери. Дети Кларенса вернулись ко двору и воспитывались там как члены королевской семьи, окружённые комфортом и почестями.
Маргарита очень быстро освоилась в королевском дворце. В родительском доме её воспитывали как принцессу, и она не забыла этого. Но на её младшем брате, находившемся в Тауэре с четырёхлетнего возраста, заключение отразилось самым чудовищным образом. Несмотря на это, Ричард назначил племянника вторым престолонаследником после единственного своего законного сына.
«Зверёныша в престолонаследники?!» — возмущался тогда Генри.
Ричард мог вернуть оба титула — графства Уорвик и Солсбери — своей жене, королеве Анне, которая была прямой их наследницей. Но именно с согласия королевы он передал их племянникам — детям её старшей сестры Изабеллы.
— Бастарда проще заменить, в случае если он окажется слишком уж спесивым, и управлять им легко, — продолжал тем временем Мортон, от него не укрылось недовольство герцога кандидатурой «тюремного графа». — Он будет послушен. Тюдору достаточно лишь напомнить, кто он такой, и Генрих тут же покорится. Поэтому мы и хотим сместить Ричарда. Уж очень он родовит. Совершенно не поддаётся управе.
От высказанного епископом «мы» Генри скривился. План казался привлекательным, но бастард на троне...
— Плантагенеты — достойная династия. Мне будет искренне жаль, если Англия лишится её.
— Какая разница кто? — вздохнул Мортон. — Были Плантагенеты. Теперь будут Тюдоры. Главное, в чьих руках королевство!
* * * — Что это?! — Дик, нахмурившись, смотрел на письмо. Его доставили в дороге. За несколько дней до приезда в Йорк.
В послании сообщалось об убийстве сыновей Эдуарда и Елизаветы Вудвилл. Писавший его Бэкингем уверял, будто лично заходил в Тауэр и не нашёл там принцев. Герцог клятвенно заверял, что оба они умерщвлены по приказу короля.
Ловелл покачал головой:
— Мне повторить твои собственные подозрения?
— Нет, — Дик устало провёл рукой по глазам. — Извини, друг мой, я хотел бы...
Френсис поклонился и отошёл в сторону. Король вернулся в карету и дал знак продолжить путешествие.
— Дикон? — Анна с тревогой посмотрела на супруга.
— Всё хорошо, — заверил Ричард. — Просто я понял, о чём именно писал король Франции. В последнем послании он допустил несколько фраз, которые я счёл не слишком удачной шуткой.
— А теперь?
— Людовик XI не умеет шутить. Мне теперь это известно.
Скорость, с которой начали распространяться письма, однозначно говорила о том, что Бэкингем не заезжал в столицу. А значит, и с принцами всё оставалось благополучно. Этот вывод отвратил Дика от мысли немедленного возвращения в Лондон. Догадывался король и о том, зачем его очернили, вот только время выступало на стороне Ричарда, а не Людовика. Лето, благоприятное для вторжения захватнических войск, заканчивалось.
28 августа Дик отправил герцогу письмо, в котором назначил Бэкингема главой судебной комиссии по расследованию предательств и преступлений в Лондоне и восьми южных графствах. Он всё ещё надеялся примириться с родичем.
29 августа король прибыл в Йорк, где состоялся обряд инвеституры, и сын Ричарда Глостера, Эдуард Миддлхеймский, стал престолонаследником, принцем Уэльским.
* * *Ловелл вошёл в полутёмное помещение, освещаемое одним лишь чадящим факелом. Оно настолько не вязалось с Ричардом, что в первые мгновения Френсис ожидал засады.
Друг обнаружился за широким простым столом, на котором лежало несколько посланий.
— Ваше Величество...
Ричард кивнул в знак приветствия:
— Френсис, это письмо ты отвезёшь в Лондон. Отдашь в руки коменданту Тауэра лично.
— Хорошо, — виконт ждал, когда Ричард запечатает послание и передаст ему, но король отрицательно покачал головой.
— Прочти, — велел он.
Френсис вчитался в ровные, летящие с едва заметным наклоном влево литеры и удивлённо поднял взгляд:
— Но почему бы просто не предъявить их? Зачем прятать принцев? Тем самым ты попустительствуешь лживым наветам!
Король ответил не сразу:
— Тот, кто начинает оправдываться, заведомо виновен. Да и что я могу? Устроить ещё одно путешествие? С сыновьями Эдуарда поколесить по королевству: мол, смотрите, я никого не убивал?! У меня слишком много дел, Френсис. К тому же подобное поведение недостойно... Да и не поможет в опровержении клеветы.
Ловелл кивнул. Даже сделай Ричард так, как говорил, обязательно нашлись бы негодяи, распространяющие слухи о непохожести принцев на самих себя.
— Кроме того, дети Эдуарда теперь в опасности. Их убьют лишь затем, чтобы обвинить меня в этом преступлении. Я не могу допустить этого.
Френсис присмотрелся. Под глазами короля залегли тени — то ли из-за неверного света факела, то ли по вине усталости. Ричард, вероятно, и избрал эту комнату, чтобы скрыть своё состояние, и для соблюдения секретности, конечно.
