— Откуда такая уверенность?
— Она оставила открытой дверцу моей аптечки, значит, не слишком-то старалась скрыть факт исчезновения этих таблеток.
Я снова посмотрел на его список с именами.
— Что вы скажете о ее родне? Бел Эйр, Эл Ранчо, Сихорс Лейн — все это весьма фешенебельные места.
Руссо кивнул:
— Они богачи...
А его понурые плечи словно добавили: «Я же бедняк».
— Скажите, ее отец не тот ли самый Джек Леннокс, владелец нефтяной скважины, из которой прорвало нефть?
— Скважина принадлежит деду Лорел, Вильяму Ленноксу. У его компании множество таких скважин.
— Вы с ним знакомы?
— Встречался один раз. В прошлом году он пригласил меня на прием в свой дом в Эл Ранчо. Меня, Лорел и остальных членов семьи. Празднество закончилось рано, так что мне даже не удалось с ним поговорить.
— Лорел в хороших отношениях с дедом?
— Когда-то была. До того, как у него появилась новая жена. А что?
— Мне показалось, авария с нефтью страшно расстроила ее. Она ужасно переживает из-за гибели птиц.
— Знаю. И все потому, что у нее нет детей.
— Она это говорила?
'— В этом не было надобности. Мне очень хотелось иметь ребенка, но Лорел не чувствовала склонности к материнству, ей было проще заботиться о птицах. Теперь я и сам рад, что мы бездетны.
В его словах звучало злорадство, возможно не вполне осознанное. Очевидно, произнеся эту фразу, он решил поставить крест на все планы счастливой семейной жизни.
— Знакомы ли вы с родителями Лорел, мистером Джеком Ленноксом и его женой?
— Да. Кстати, портрет ее отца сегодня был напечатан на первой странице «Таймс».
— Я видел его... Так к кому бы она поехала, к ним или к своей бабушке Сильвии?
— Трудно сказать, что она может сделать. Целых два года я пытался разобраться в Лорел, но так и не научился предугадывать ее поступки. Никогда не знаешь, какой следующий номер она выкинет.
— Она в хороших отношениях с капитаном и миссис Сомервилл в Бел Эйре?
— Это ее дядя и тетка. Одно время она как будто очень их любила, но не сейчас. Я не лучший источник информации такого рода, потому что толком не знаю ее семью. Но после того как старик подыскал себе вторую жену, начались всякие неурядицы и смута. Лорел очень тяжело переживала это событие.
— Почему?
— Она вообще не выносит неприятностей. Любых неприятностей. Вы бы видели, как она страдала, когда ей приходилось присутствовать при ссорах или скандалах.
Даже самое обычное недоразумение в доме выводит ее из равновесия.
— Часто ли у вас бывали такие недоразумения?
— Нет, я бы этого не сказал.
Рядом со мной у стойки появилась женщина с рецептом в руке. На голове у нее был желтый парик, на ногах — черные сапожки. Мне показалось, что Руссо при ее появлении почувствовал облегчение. Он тут же взял рецепт и прошел на свое место за перегородкой.
— Пока! — сказал я.
К моему изумлению, он вернулся ко мне, подошел вплотную и постарался придать сугубо личное значение сказанным словам:
— Если вы сегодня увидите Лорел, то скажите ей, нет, попросите ее возвратиться домой... Без всяких условий. Я просто хочу видеть ее дома. Повторите ей в точности мои слова.
За перегородкой зазвонил телефон. Руссо схватил трубку, послушал и покачал головой.
— Я не могу туда поехать, вы прекрасно знаете это. И не хочу, чтобы они приезжали сюда. Эта работа — всё, что у меня есть. Подождите минутку...
Руссо снова подошел ко мне, лицо его побледнело и стало растерянным.
— Сейчас родители Лорел находятся в моем доме. Я не могу отсюда уйти. Не могу и не хочу, чтобы они приезжали в аптеку. Кроме того, я просто не способен разговаривать с этими людьми. Вы сделаете мне огромное одолжение, мистер Арчер, если съездите и побеседуете с ними вместо меня, ведь именно вы последний виделись с Лорел. Это совсем недалеко отсюда. И я готов заплатить вам за труды столько, сколько, по-вашему, это будет стоить.
— Ол-райт, я возьму с вас сто долларов.
У него вытянулась физиономия.
— Просто за то, чтобы с ними поговорить?
— Я надеюсь сделать больше. Сотню я беру за день работы.
— У меня нет с собой таких денег.— Он заглянул в бумажник.— Сейчас я могу дать вам,пятьдесят долларов.
— Ол-райт, остальное заплатите позже.
Женщина в желтом парике недовольно заявила:
— Хотела бы я знать, отпустите вы мне лекарство по рецепту или собираетесь болтать до утра?
Руссо принялся извиняться. Он взволнованно кивнул мне и занялся нетерпеливой дамой.
Я пошел к своей машине, чувствуя себя более уверенно, поскольку муж Лорел стал моим законным клиентом. Для человека в его положении, пробивающего путь в науку воловьим трудом и огромным трудолюбием, выложить такие деньги, пусть под нажимом, можно было только из-за настоящей любви к жене.
Проезжая по Вествуду, я задавал себе вопрос, в чем корень моего волнения за судьбу Лорел. Ответ был ясен. Похоже, она принадлежала к категории тех женщин, с которыми ты связываешь свои неосознанные горести и печали.
Казалось, ее глаза смотрят на меня из темноты, как глаза птицы или призрака давно умершей женщины.
Глава 5
Это был довольно невзрачный квартал среднего класса. Одинаковые оштукатуренные дома с плоскими крышами были построены в двадцатых годах. Они смотрели через улицу друг на друга, как бетонные надолбы в каком-то забытом сражении. Дом Тома Руссо отличался от других тем, что перед ним застыл новый черный «кадиллак».
Рослый мужчина поднялся с водительского места.
— Вы Арчер?
Я подтвердил это.
— Я Джек Леннокс, отец Лорел.
— Я вас узнал.
— Разве мы раньше встречались?
— Я видел ваш портрет в утренней газете.
— Великий Боже, неужели это было только сегодня утром? А мне казалось, что прошла уже неделя.— С мрачным видом он покачал головой,—Недаром говорят: «Пришла беда, отворяй ворота». Да, да, это подтверждается моим личным опытом.
За этими шутливыми жалобами я почувствовал сомнение и даже недоверие, которые, с моей точки зрения, были вполне оправданы для отца Лорел. Он подошел ко мне вплотную с кривой усмешкой на губах и заговорил гораздо тише:
— Я понимаю своего зятя.— Последнее слово прозвучало явно с гадливостью.— Он не желает с нами встречаться. Поверьте, наши чувства совпадают. Так что с его стороны было вполне разумно прислать своего представителя. Но я не понимаю вашу позицию в данном деле.
— Я частный детектив,—-пояснил я без тени смущения.— Том Руссо поручил мне разыскать вашу дочь.
— Вот уж не думал, что он может так переполошиться!
— Он очень встревожен, однако в данный момент не может уйти с работы, а поскольку я последним виделся с вашей дочерью, я согласился ’поехать сюда и поговорить с вами.
Леннокс схватил меня за руку. При этом словно замкнулась электрическая цепь, и я почувствовал напряжение, перешедшее от него ко мне.
— Последним виделись с Лорел? Что вы имеете в виду?
— Она ушла из моей квартиры с кучей таблеток нембутала.— Я взглянул на часы,—Это случилось немногим больше часа назад.
— Каким образом она очутилась в вашей квартире?
— Я встретился с ней на пляже у Пасифик Пойнта. Она попросила меня довезти ее до Вест Лос-Анджелеса, что я и сделал. Затем она пожелала воспользоваться моим телефоном и позвонила мужу.
— Что произошло между Лорел и ее мужем?
— Ничего особенного. Он собирался уходить на работу и поэтому не мог за ней приехать. Сейчас, конечно, он винит себя, но я его не упрекаю. Ваша дочь была расстроена еще до того, как мы выехали из Пасифик Пойнта.
— Чем?
— Прорывом нефти в первую очередь. Она пыталась спасти морскую птицу, а та умерла у нее на руках.
— Не говорите мне об этом! Люди сейчас готовы сваливать на нефтяное пятно все, что случается плохого. Можно подумать, что с ним пришел конец света!
— Возможно, что для вашей дочери так оно и есть. Она исключительно нервная и впечатлительная женщина. Мне показалось, она на грани истерии.
Леннокс покачал головой. Похоже, что он сам дошел до предела и в действительности не желает слушать мой рассказ о его дочери. Я спросил:
— Раньше она часто думала о самоубийстве?
— Нет, насколько мне известно.
— Кто же это может знать?
— Поговорите с ее матерью.
Он провел меня в дом, будто был там хозяином. В освещенном холле мы на мгновение оказались совсем рядом и обменялись быстрыми взглядами. У него было коричневое от солнца и ветра лицо, проницательные голубые глаза и шапка кудрявых русых волос, росших низко над лбом. Его взгляд был чересчур самоуверенный, губы капризные и надменные, но в то же время несколько растерянные, как будто он почувствовал первое холодное дуновение старости. Ему было, видимо, лет пятьдесят, но выглядел он моложе.
