Когда он поцеловал Моргану – в танце он с жадностью набросился на вампиршу, то вместе с удовольствием и тщеславием испытал кое-что еще, какие-то новые вибрации.
Бретёр почувствовал себя животным, которое вступило на запретную территорию. Это «нельзя» было еще большим «нельзя», чем когда бы то ни было. Все его лицо было окровавлено красной помадой.
11
Раз, два, три!.. Бретёр пересчитывает бриллианты на золотых украшениях своей женщины. С маниакальным сладострастием он перебирает в руках изделия самых дорогих ювелирных марок: серьги, браслет, клинок-крест Gavella на шею – все это вмещало пятьдесят шесть камней. Драгоценности подарены олигархами, их обладательница нежится в постели в красном шелковом халате, голая попа торчит кверху. Моргана не выносит трусов и, когда приходит домой к Бретёру, сразу же от них избавляется.
Времени девять утра, он ставит на плиту кастрюлю с овсянкой, включает новости по радио, начинается обычный день. Время от времени он заглядывает в спальню, чтобы удостовериться, спит или нет Моргана. В случае, если она проснется, он собирается немедленно на нее напасть.
Демон не любит утро и не любит просыпаться, ночь – его стихия. Она редкое и опьяняющее соединение роковой порочности с чем-то магическим, такие встречаются в роли могущественных злых волшебниц. Естественно, что утром их чары не столь сильны, зато после полуночи они являют миру все свое великолепие, всю свою колдовскую мощь.
Моргана – директор модельного агентства, сама бывшая модель, победительница многих конкурсов красоты, что безумно льстит тщеславию и подогревает похоть. Эти два важнейших инстинкта часто мешают друг другу, но когда они сливаются воедино, то обретают сокрушительную силу.
Спальню Бретёра украшают темно-красные плотные шторы, как в борделе. Когда они завешены утром, то этот розовый полумрак наделяет комнату особым очарованием мрачного сюрреалистического фильма. Хочется пролежать там весь день, слушая гудки автомобилей и весь этот городской шум, свидетельствующий о том, что в городе вовсю кипит жизнь и все спешат на работу. Все, но не они.
– Ауч! – вскрикивает Демон, после того как он медленно подкрадывается, чуть приподымает халат и кусает ее за задницу.
Она может урчать, рычать, повизгивать и вообще издавать всю гамму звуков, соответствующих большой кошке. Демон не открывает глаза, делая вид, что спит, хотя довольная ухмылка сообщает, что нет, уже проснулась.
Идиллию нарушает телефонный звонок, который действует на нее подобно вылитому на голову тазу с ледяной водой. Моргана мгновенно вскакивает и выбегает в коридор. Все переговоры она ведет именно там, рассматривая себя в большое зеркало.
Это звонит начальник, по-видимому учредитель агентства, у которого уже с утра имеется целый список неотложных поручений. Она называет это трудовой оргазм. Речь идет о модельных показах и кастингах или о какой-нибудь конкретной девушке и ее продвижении. Бретёр предпочел не заглядывать глубоко в ее бизнес. Так же он поступил и с ее жизнью, он был сыт по горло от ревности к Насте, хотелось отдохнуть.
Во время переговоров, несмотря на ее слабые протесты, он продолжает ее тискать, чтобы потом увести обратно в спальню и трахнуть. Нагло и без особых прелюдий, потому что чем больше тебе нравится женщина, чем она красивее, тем больше агрессии и бесцеремонности по отношению к ней ты проявляешь.
Великолепно с самого утра почувствовать себя сытым и удовлетворенным животным и при этом зарычать от восторга. Такова природа, торжество жизни, и он приветствовал ее своим утренним рыком.
Идиллия длится уже пару недель. Для ничем не омра ченного периода блаженства это слишком большой срок, так что скоро, видит Бог, все должно закончиться, но это уже не имеет никакого значения. Если ты хотя бы раз приоткрыл двери в райский мир наслаждений и безмятежности, то будешь тосковать по нему вечно.
12
Вечером он, короткостриженый нацбол в черной кожаной куртке, вторгается в ее эффектный офис-лоджию на Невском. В окнах виднеются обожаемые им крыши города, желтые, кое-где разрушенные дома, прилепленные к домам темно-серые башни лифтов.
Бретёр никогда нигде не работал, то есть не сидел во всяких офисах и учреждениях, потому от повышенной концентрации женских туловищ становилось душно, хотелось расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки. Он привык, что женщины существуют для любви и для секса, а не для того, чтобы сидеть вместе с мужчинами в душных кабинетах и заниматься всякой пустопорожней, бессмысленной ерундой. Хотя нет ничего более умилительного, когда это прелестное существо с объемной задницей и сиськами с важным видом что-то делает. Умилительнее разве что наблюдать, как девушки плывут в бассейне.
Он проходит к ее столику, целует в щеку и садится сзади. Моргана-начальница сидит в центре за большим столом, непрерывно раздает распоряжения, говорит по телефону, потом опять раздает новые распоряжения. Он незаметно трогает ее, так чтобы не видели другие.
Бретёр ловит кайф оттого, что для всех остальных она командирша, а для него просто самка, которую он может взять в любой момент. Он даже может трахать ее на столе при всех, на глазах моделей и фотографов. Вокруг нее ходят красивые высокие худышки приятных форм, нежные и хрупкие. Сбоку сидит подруга Нелька, виляет крепкими бедрами и что-то строчит на клавиатуре. Рядом сидит глянцевая модель мальчик Данечка, высокий рост и округлая задница. Данечка вывешивает в Интернет свои фото в женском белье.
– Сейчас, сейчас! – виновато говорит Моргана.
Потом они уходят домой, иногда сидят в кафе. Выводить девушек в рестораны – это занятие для праздных толстожопых придурков, это все ни к чему. Только домой! К тому же денег у него по-прежнему немного, а время мачо-нацбола – дорогая штука, его следует ценить и использовать максимально эффективно и строго по назначению.
Когда она выходит из ванной, он заваливает ее на кожаный диван в гостиной. Он трахает ее сзади, потом сверху. При объемной груди у нее совсем детская попка, как у юной девочки, притом что сама она архетип всего женского – не Ева, но Лилит.
Женщина всегда хочет подчиняться. Если девушка имеет общественное положение, влияние, если она начальница, то она агрессивно хочет подчиняться. Она хочет найти наглого ублюдка, который, не имея на это ни малейшего права, будет бить ее по щекам, заставит целовать ноги, лизать задницу, сосать член. Она хочет, чтобы какой-нибудь говнюк подчинил ее и обладал ею, чтобы он вовлек ее во что-то плохое и грязное, трахал и использовал в своих целях перед тем, как вышвырнуть. Женщины только и мечтают упасть на колени перед каким-нибудь очередным подонком.
– Меня так возбуждает, когда ты мной командуешь! Когда ты говоришь: «Встань так!», «Сделай так!»…
Бретёр охотно усвоил командирский стиль.
Главное в сексе – это ее глаза. Когда ты ее трахаешь, она их никогда не закрывает, она пожирает ими тебя. В этом есть что-то глубоко серьезное и религиозное. Если бы сейчас стояли другие времена, она вырезала бы его сердце, как Клеопатра, а может быть, и съела потом.
Ночью они смотрели кино по ноутбуку. Герои фильма Алехандро Ходоровски «Священная гора» собрались с разных планет в одном месте в теократической республике, чтобы отправиться сквозь время в чарующий сказочный мир искать Бога. Фильм выглядит как непрерывный развернутый магический ритуал.
– Грей мою попу!
Она лежит под одеялом все в том же красном шелковом халате и высовывает свою голую попу, попа мерзнет. Он лежит рядом в одурманенном бреду и полусне – после секса он погружен в транцендентную медитацию, как вдруг накатывает новая волна возбуждения… Бретёр силой ставит ее на четвереньки. Иногда он мысленно располагает на другом углу кровати фантом какой-нибудь ее подружки, например Нельки, чтобы подогреть возбуждение.
Моргана владеет виртуозной техникой. Она совершенно открыта, ничем не брезгует и не стесняется.
Моргана может возбудить его сколько угодно раз. Рассказывать, как она это делает, – преступление. Если все женщины узнают об этом, то они поработят мужчин за считаные дни. В мире ведь идет непрерывная война полов, и не стоит предавать свое племя.
Перед сном Моргана говорит ему комплимент, самый сильный в его жизни:
– Ты так трахаешься, что я не удивлюсь, если ты захватишь власть!
13
Сильнее всего мужчина подсаживается на игру и растущее чувство опасности.
– Почему ты не спрашиваешь про мои шрамы?
Он стеснялся спросить. Когда она сидела на кухне, то он заметил, что правая ее рука вдоль и поперек испещрена глубокими шрамами.
– Ты резала себя вены?
– Да, еще я наглоталась таблеток, но меня откачали.
