— Я отпускаю его в знак моей доброй воли, — сообщил Килиан, — Его мать, сестра и отец останутся у меня, пока вы не соберете выкуп за них. Постарайтесь не убить случайно кого-нибудь из них, когда будете отправлять своих людей на убой в бесплодных попытках отбить у меня крепость.
Ему не нужно было пояснять другую сторону вопроса. Выбрав из числа заложников именно этого мальчишку, Килиан проявил не только милосердие. Если лорд Д’Тир погибнет, наследовать ему будет старший сын. Тот самый, который прямо сейчас слушает о том, кто будет виноват, если его семья тут погибнет. Конечно, будь Герцог полностью уверен в своих силах, перспектива настроить против себя всего одного феодала не остановила бы его. Но сейчас это лишний довод в пользу того, чтобы осторожничать и пытаться действовать обходными путями.
Чего и добивался Килиан.
— Думаю, в самый раз будет, если за каждого из заложников вы заплатите мне столько золота, сколько он весит, — нахально заявил маг.
— Неприемлемо, — убежденно ответил Герцог.
Цена действительно была высоковата: столько не заплатили бы и за одного из приближенных правителя.
— Вот видишь? — обратился ученый к мальчишке, — Вот как ваш Герцог ценит твоих папу с мамой.
— Вы переходите границы, Реммен, — угрожающе процедил Герцог.
— Да, да, вы это уже говорили. Раз мы начинаем ходить по кругу, значит, конструктив в беседе исчерпан? В таком случае, я даю вам подумать до рассвета. Надеюсь, вы не станете делать глупостей, пытаясь атаковать раньше. До свидания, Герцог.
Развернувшись, он двинулся в сторону ворот. Но едва конь сделал несколько шагов, как Килиан затормозил.
— Милорд, — оглянувшись через плечо, позвал он, — Старый лорд Д’Исса в вашем войске?
Кажется, этот вопрос явился для Герцога полной неожиданностью.
— Да, он здесь, — он даже не нашелся что ответить более оригинального.
— Передайте ему, пожалуйста, что его дочь в безопасности и в полном здравии. С ней обращаются достойно, и большую часть времени она занимается живописью.
— Как мило с вашей стороны, — заметил Герцог, — Ни словом не упомянуть, чем занимается МОЯ дочь.
Штурм начался через два с половиной часа. Жаль, Килиан надеялся, что ему удастся потянуть время хотя бы до заката солнца. Что иллирийцы хотя бы попробуют найти другой выход.
Возможно, он просто-напросто недооценил врага.
В отличие от воинов Халифата, иллирийцы не спешили бросать пехоту на стены. Да и зачем им, при таком-то превосходстве в артиллерии? Пара десятков пушек вели неустанный обстрел крепости. Обращаясь к волшебству, Килиан отчаянно старался минимизировать ущерб, но сил его не хватало. Контроль вероятностей быстро оказался бесполезным: каждое использование заклинания отводило всего лишь одно ядро. Чуть больше толку было от магнитокинеза; но все равно, на каждое отведенное ядро приходилось не менее трех достигавших цели.
Первым делом иллирийцы обрушили основной удар на крепостные башни. Они не делали различий между теми башнями, где были установлены орудия, и всеми остальными. Опасались ли они, что противник перехитрит их? Или делали это лишь для того, чтобы показать, что не ведутся на трюк с заложниками? Это было неважно. И тюремная башня, и сторожевые, — все они очень быстро превратились в груды камней. Да и потери идаволльские войска успели понести значительные.
— Труби отступление, — приказал Килиан командиру одного из полков.
Тот не стал выказывать своего удивления: молча, без колебаний он принялся исполнять приказ. Ученый, однако, счел за благо пояснить:
— Зомби задержат их у ворот. Но основной бой мы дадим внутри.
Точнее, правильнее было бы сказать «постараемся подороже продать свои жизни». Отступление в донжон — это почти всегда поражение. Одновременный отказ от преимуществ обороны стен и признание, что у тебя недостаточно сил, чтобы отстоять внешние рубежи. Жест отчаяния, если по-честному.
И все же, это по крайней мере требовало от противников перейти к рукопашной, — что очень актуально, когда у тебя не осталось дальнобойных орудий. Да и тесные коридоры давали определенное преимущество менее многочисленной, но лучше вооруженной стороне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Именно это преимущество Килиан реализовывал теперь, широким веером посылая в нападавших разряды молний. По сути, сейчас он сдерживал их в одиночку, — и в принципе, мог сдерживать, пока у него хватало ресурсов для преобразований. Бесполезные на открытом просторе, в узком коридоре молнии находили множество целей.
В ответ иллирийцы подключили к делу эжени.
В первый момент чародей даже не сообразил, почему ни молния, ни Повышение не работают. Лишь мгновением позже его сознание выделило в рядах атакующих сразу шесть человек, снова и снова творивших знакомый жест, напоминающий молнию. Двое из них были одеты в расшитые мантии, но большинство — ничем особо не отличались от солдат вокруг.
Поняв, что поток молний прекратился, иллирийцы с новой силой повалили вперед.
Напрасно.
— Огонь!
Именно поэтому Килиан приказал не стрелять, пока он сдерживал врагов с помощью магии. Несколько наиболее толковых офицеров должны были выискивать среди них магов.
Чтобы остальные сосредоточили огонь на них.
Заговорили винтовки Дозакатных, убивая как эжени, так и солдат. Почувствовав, что магическая помеха пропала, Килиан преобразовал в золото предпоследний шарик свинца и первым делом обрушил на одоспешенную пехоту магнитную волну. Собрав врагов в кучу, он добавил совершенно не магическую фосфорную гранату.
— Отступаем!
Коридор привел защитников крепости в банкетный зал. А это значило, что отступать больше некуда: как только иллирийцы перестанут страдать от ограниченности пространства, они немедленно реализуют численное преимущество.
— Маневр «вогнутое зеркало»! — распорядился Килиан, — Центр оставить пустым!
До сих пор попытки иллирийцев использовать внутри донжона огнестрельное оружие не имели особого успеха. Винтовок у них не было, с мушкетом тут не развернешься, а пистолет не отличается точностью. Но вот в стоящего впереди, как памятник, человека попасть смогла бы даже обезьяна.
Поэтому напротив коридора пришлось оставить пустое пространство. С боков расположились копьеносцы: именно их удары не давали противникам тут же преодолеть опасную зону. А еще дальше — стрелки, как раз и игравшие в этой тактике ключевую роль.
Теперь им уже не приходилось сдерживаться. Пули сыпались дождем на толпившихся в проходе врагов. Время от времени Килиан добавлял к этому свои молнии, но очень редко: нужно было оставить хоть что-то в запасе на момент, когда у солдат закончатся патроны.
— Мы не сможем сдерживать их вечно!
Солдат, озвучивший сию мысль, был совершенно прав. На каждого убитого идаволльца иллирийцы теряли как минимум двенадцать человек, — но они могли себе это позволить. И очень скоро соотношение должно было измениться: без патронов, без гранат, без магии, вконец обессилевшие бойцы уже не смогли бы сопротивляться.
— Верьте в Ильмадику! — не придумав ничего лучше, крикнул в ответ Килиан, — Она нас не оставит!
«Не может быть, чтобы она нас оставила», — мысленно поправился он, кидая в проход фосфорную гранату.
Не может быть. Так не должно быть. Так мог поступить отец. Но не она.
Если честно, его призыв не очень-то воодушевил солдат. Это были простые люди. Не адепты. Они не понимали, почему в это божество они должны верить больше, чем в обычного Бога.
Который, как известно, всегда на стороне больших батальонов.
Пара минут прошла, прежде чем левый фланг дрогнул. Почувствовав слабину, иллирийцы усилили нажим. И вот, оборона начала постепенно поддаваться.
— Держать строй! — рявкнул Килиан, — Биться до последнего! Кто сдастся в плен, позавидует мертвым!
«Пожалуйста, Ильмадика, если ты не оставила нас, то подай им знак», — мысленно взмолился он, — «Им… И мне.»
В тот момент он не подумал о том, что напряжение в его висках чем-то похоже на то, что он испытывал, когда использовал магию. Но мгновением позже снаружи донесся сигнал боевых рогов.
