— Я слышал твой стон, Мари-Пьер, — весело сказал он. — Ты забываешь, что у оборотней отличный слух.
При виде него я занервничала и ощутила трепет в животе, но списала все на гормоны. Нет нужды волноваться о встречи с Джошем. Не после нашего некрасивого расставания.
Я сделала все возможное, чтобы прогнать его, а он снова вернулся, полный решимости не позволять мне его игнорировать.
И не собирался оставлять меня наедине с проблемами.
На глаза навернулись слезы. Я быстро поморгала, прогоняя их, и открыла дверь.
— Привет, — осторожно поприветствовала я.
Джош выглядел аппетитно. Он сменил черную футболку охранника на темную куртку и рубашку с V-образным вырезом, сочетав их с джинсами и солнцезащитными очками. И стал похож на модель. От его мужественного вида у меня перехватило дыхание. Бейсболку он сегодня не надел, и каштановые волосы были аккуратно причесаны.
Как ни странно, мне захотелось запустить в них пальцы и испортить прическу. Для моего Джоша он выглядел слишком опрятным и невозмутимым.
— Можно войти? — спросил он, держа в руке сумку с продуктами.
Я кивнула и посторонилась. К моему удивлению, он наклонился, запечатлел на моих губах легкий поцелуй, а потом прошел на кухню.
Я задумчиво закрыла дверь.
— Куда ты собрался такой нарядный?
— На свидание, — сообщил он, снуя по кухне.
Мое сердце сжалось. Criss! Я продолжила легким тоном:
— О?
— Да, — небрежно бросил он, звеня кухонной посудой. — С крошкой, любящей всякие французские штуки.
Я из любопытства подошла посмотреть, что он делает. И увидела, как он ставит на стол маленькую фритюрницу.
— Ну, французско-канадские блюда, — поправился он и улыбнулся.
Все беспокойство развеялось, и мне захотелось рассмеяться. Я прошла вперед и заглянула ему через плечо, когда он доставал из пакета бутылку масла.
— Что ты делаешь?
— Готовлю тебе пуцин.[31] Сделаю картошку-фри, а потом мы намажем эту вкуснятину отвратительным сырным соусом и подливкой.
Я засмеялась и шлепнула его по руке.
— Сырный соус не отвратительный. Он вкусный.
— Сказала женщина, которую зовут Мари-Пьер.
Я хмыкнула, а он начал подготавливать жаровню.
— Столько хлопот, только чтобы побаловать меня пуцином?
— Да. Я обошел четыре чертовых магазина, чтобы найти творожный сыр. Это просто смешно, — включив фритюрницу, он подошел ко мне. — Хорошая новость: теперь я собираюсь как следует тебя поприветствовать.
Он пригладил пальцами мои спутанные волосы, задорно улыбнулся, наклонился и замер, увидев на шее два пластыря. На его лице сменилось несколько эмоций, как если бы он вел войну с самим собой. Потом Джош склонился ниже и легонько поцеловал меня в кончик носа.
Меня это… разочаровало.
Когда он отошел, я нахмурилась. Джош расхотел меня целовать? Сейчас, когда я в предвкушении поджала пальцы ног?
Он вернулся к сумке с продуктами, оперся о стол, и я заметила его крепко стиснутые кулаки. Ох. Джош пытался скрыть свою ярость. Он злился на меня?
Я прикусила губу, внезапно ощутив, как на глаза наворачиваются слезы. Мне не хотелось, чтобы между нами происходило нечто подобное.
— Я сожалею, что вчера так ужасно с тобой поступила.
— Ты боишься, — сказал он, уставившись на сумку с продуктами. Его плечи и кулаки все еще были напряжены. — Попытаться оттолкнуть меня было твоей естественной реакцией. Но я собираюсь доказать тебе, что ты не сможешь вычеркнуть меня из своей жизни. Я хочу остаться с тобой.
Это были верные слова. Именно те, которые я жаждала услышать. И все же…
— Тогда почему ты на меня не смотришь? — фраза получилась жалобной и тихой.
— Я… пытаюсь успокоиться, — грубо ответил он. — Потому что увидел на твоей шее укус и, хотя ты хотела именно этого, настолько взбешен, что впадаю в бешенство. Хочу пробить кулаком стену, а должен бы тебя поздравить.
Как ни странно, от его ярости я почувствовала себя лучше. Я могла спокойно рассказать о своем несчастье и неприятных ощущениях, испытываемых от выбранного пути.
Я подошла к нему и разгладила на плечах куртку, любуясь, как та на нем сидит. Он нарядился для меня? Меня опалило желанием.
— Ты не должен меня поздравлять, — тихо сказала я. — Я этим не наслаждалась.
Он обернулся и посмотрел на меня отчаянным взглядом. В темных глазах была мука, черты лица заострились.
Круги под его глазами говорили, что он тоже плохо спал.
— Что прикажешь мне делать, Мари? Я жажду оторвать ему голову за то, что он к тебе прикоснулся, — его глаза начали по-кошачьи поблескивать. — Но могу только сидеть здесь и пытаться тебя поддержать, потому что остановить не в силах. Я хочу дать тебе все, в чем ты нуждаешься. Просто мне надо знать, где мое место.
Я протянула руку и отключила фритюрницу. Пробралась к нему под куртку и обхватила вокруг талии.
— Твое место в моих объятьях. Мне нужно, чтобы ты был именно тут. Рядом. Со мной. Целовал меня. Прикасался.
Он все еще крепко сжимал челюсти. Я почувствовала желание его поцеловать и не стала ему противиться. Закинула вторую руку Джошу на шею, заставила наклониться ко мне и провела губами по небритой щеке. В моих объятьях он остался напряженным, но не отстранился.
Даже злясь, он хотел быть здесь, со мной. Противореча сам себе.
Я знала, каково это.
— Спасибо, — мягко произнесла я и, прижавшись ближе, поцеловала его жесткий рот.
Он обхватил мою попку и прижал к себе сильнее. Его темные глаза смотрели прямо в мои.
— Еще рано меня благодарить. Я чувствую себя собственником, — прохрипел он и опустил взгляд на мою шею. — Борюсь с желанием бросить тебя на пол и оставить на тебе свою чертову метку.
По мне разлился расплавленный жар. Мммммм. Я провела рукой по его рубашке под курткой, чувствуя игру мышц и испытывая странную потребность замурлыкать, как котенок.
— Тогда не борись с этим.
В его горле зародилось низкое животное рычание.
— Мари.
Я поддалась веред и легонько очертила языком линию его сжатых губ. Моё тело пульсировало, нуждаясь… нуждаясь в Джоше, в обещании, таившемся в его голосе. Я потерлась о его грудь, и мои соски сжались от наслаждения.
— Я твоя, Джош.
По крайней мере, на сегодняшний вечер.
Он обхватил рукой мой затылок, удерживая на месте, и его рот обрушился на мой. Поцелуй получился жестким, клеймящим. Не легким и игривым, какие были у нас раньше. Джош утверждал территорию, обозначал свою собственность. И это казалось мне восхитительным.
