31
Яуберт и де Вит сидели в роскошном кабинете управляющего подразделением Премьер-банка. Окна кабинета выходили на север, на бухту. Но ни один из троих мужчин не любовался потрясающе красивым видом.
Управляющий подразделением Премьер-банка стоял перед Яубертом, уставив в него указующий перст.
— Вы обещали, что будете действовать тактично! Тактично! А что вышло? Пожилой клиент банка в реанимации! За его жизнь борется весь персонал больницы! Председатель совета директоров требует, чтобы я срочно доложил ему обстановку. У моего непосредственного начальника сердечный приступ. Каждые семь минут мне звонят репортеры. А настоящий грабитель по-прежнему разгуливает на свободе с громадным пистолетом. И в это время тактичные сотрудники отдела убийств и ограблений тактично говорят, что им очень жаль!
По лицу управляющего тек пот; его лысина сияла в свете точечных лампочек на потолке.
— Вы должны понять… — начал полковник Барт де Вит, тоже поднимая палец.
— Нет, я ничего не должен понимать! Этот жирняк, — управляющий ткнул пальцем в Яуберта, — обещал, что ничего не случится. Но он забыл предупредить, что разошлет по моим отделениям черномазых придурков с пушками! Он…
Яуберт встал, угрожающе нависая над управляющим подразделением. Его лицо находилось совсем рядом от носа управляющего.
— Слушай, — сказал Матт Яуберт.
Управляющий отступил на шаг и закрыл рот ладонью.
— Слушай меня внимательно, — продолжал Матт Яуберт. — Изволь разговаривать почтительно и со мной, и с ним. — Он ткнул пальцем в Барта де Вита. — И если ты еще раз обзовешь моих подчиненных «черномазыми придурками», я тебе морду набью.
Управляющий подразделением бросил умоляющий взгляд на де Вита. Де Вит покосился на Яуберта. На лице полковника появилась едва заметная смущенная улыбка.
— Кстати, — продолжал Яуберт, — я уже не такой жирняк. Я на диете.
Он снова сел.
Все молчали. Управляющий смотрел в пол. Потом он глубоко вздохнул, медленно подошел к своему креслу и сел.
— Извините. Извините. Понимаете, постоянный стресс… — Управляющий вынул из нагрудного кармана пиджака предписанный правилами компании носовой платок и вытер вспотевший лоб. — Стресс… — повторил он и поднял голову. — Что же будет?
— Мы отстраним от службы констебля Хумало и назначим служебное расследование, — сказал Яуберт. — Вечером мы соберем всех сотрудников полиции, несущих службу в отделениях Премьер-банка. Проведем дополнительный инструктаж, уделив особое внимание безопасности, осторожности, охране интересов клиентов. Завтра утром устроим учения, в которых примут участие все сотрудники, размещенные нами в отделениях банка. Антикризисное управление. Выдержка. Принятие решений в сложных ситуациях.
Де Вит с воодушевлением закивал.
— Начиная с завтрашнего дня операцию возглавит один из ведущих кейптаунских детективов.
Де Вит и управляющий выжидательно смотрели на него.
— Его зовут Бенни Гриссел.
— Нет, капитан, в целом я одобряю вашу реакцию на его расистские и уничижительные замечания. Но… Бенни Гриссел?
Они шли к машине Яуберта.
— Извините меня, полковник. Я должен был сначала обсудить его кандидатуру с вами. Но мысль о Грисселе пришла ко мне в голову всего несколько минут назад. Там, в кабинете.
— Гриссел сейчас валяется пьяный в больнице, — сказал де Вит.
— Полковник, я был у него вчера вечером. Он трезв. Ему нужна работа, полковник. Его нужно чем-то занять. Он должен сохранить самоуважение. Это только справедливо по отношению к нему.
— Справедливо? В таких напряженных условиях?
— Полковник, Бенни умеет справляться со стрессом. Он не может справиться только со смертью, — тихо сказал Яуберт.
Они молча подошли к белой «сьерре». Яуберт открыл перед де Витом дверцу, обошел машину, сел на водительское место. В салоне было невыносимо жарко. Они опустили стекла. Потом Яуберт завел мотор, и они поехали на шоссе номер 1.
Барт де Вит смотрел перед собой, нервно потирая пальцем родинку. Он ничего не говорил. Яуберт вздохнул и сосредоточился на дороге.
Они уже проехали выезд на номер 7, когда де Вит посмотрел на Яуберта:
— Капитан, события разворачиваются самым непредсказуемым образом. Ни вы, ни я не можем отвечать за последствия. Дело живет своей жизнью. Нам остается только молиться. Потому что, признаюсь вам откровенно, на карту поставлена моя голова. За мной наблюдают многие высокопоставленные лица. Они говорят: а, старина Двуносый! У старины Двуносого ничего не получится. Его назначили на эту должность, потому что у него есть дружки в АНК. Он не заслужил свой пост. А я так хотел доказать им, что они не правы, капитан!
Де Вит молчал до тех пор, пока они не повернули на Касселсвлей-роуд.
— Можете дать Грисселу шанс, капитан.
— Спасибо, полковник.
— Кто знает, может быть, ему и удастся добиться успеха там, где провалились другие.
По распоряжению Яуберта оперативно-следственная группа перекочевала из участка Хаут-Бэй в здание отдела убийств и ограблений. Он послал людей к Гейл Феррейре и к служащим Александера Макдоналда за фотографиями жертв. Потом созвал подчиненных в конференц-зал.
— Спасибо за все ваши труды. Вы побеседовали со всеми кейптаунскими торговцами оружием и оружейными мастерами. — Так он начал свою речь. — К сожалению, мы пока не вышли на след убийцы. Но надежда еще остается.
Все выжидательно смотрели на него.
— Существует возможность того, что жертвы были знакомы.
Несколько человек шумно выдохнули.
— Вы разделитесь на группы по двое. Каждая группа получит фотографии жертв. Мы с Леоном Петерсеном обойдем родственников убитых, а вы — их соседей, сослуживцев и знакомых. Начните с имен, написанных на доске объявлений, но список требуется расширить. Побеседуйте со всеми соседями, а не только с ближайшими. Со всеми их деловыми знакомыми. Приятелями из пивной. С кем угодно. Необходимо понять, были ли жертвы знакомы между собой и что их связывало.
Он обвел глазами сидящих. Все внимательно его слушали, охваченные волнением. Сегодня они похвастаются домашним: «Я ловлю маньяка с маузером».
— Следующая задача будет потруднее, — продолжал Яуберт. — Возможно, в деле есть гомосексуальный след.
Несколько человек присвистнули; кто-то что-то буркнул.
— Это не значит, что вам нужно в лоб спрашивать всех знакомых жертв, был ли такой-то голубым.
Все засмеялись. Яуберт поднял руку, подождал, пока в зале снова воцарится тишина. Он быстро заговорил:
— Если о чем-то подобном пронюхают репортеры, начнется хаос. Я требую от каждого старшего группы, чтобы вы вели себя почтительно. Действуйте крайне осторожно. Прямых улик у нас нет. Но версию необходимо отработать. Вы все в курсе того, как относятся к таким делам журналисты. На карту поставлена репутация полиции. Но не забывайте и о родственниках убитых. Сейчас им тяжело. Не усложняйте им жизнь бестактностью и грубостью. Вопросы есть?
— Правда, что вы подозреваете Оливера Нинабера? — выкрикнул кто-то сзади.
Яуберт покачал головой. Как быстро распространяются слухи!
— Больше нет, — решительно заявил он. Сплетни надо прекратить. — Еще вопросы?
— Ставите ящик пива команде, которая что-нибудь найдет?
— Десять ящиков, — пообещал Яуберт.
Ответом ему были продолжительные аплодисменты.
Они с Петерсеном ничего не узнали у родственников, несмотря на то что все, с кем они беседовали, долго и серьезно рассматривали фотографии остальных жертв. Всякий раз реакция была одинаковой. Люди отрицательно качали головой и говорили:
— Мне очень жаль, но…
Под вечер он отвез Петерсена в здание отдела убийств и ограблений, а сам поехал в санаторий. Медсестра направила его в комнату отдыха на третьем этаже. Войдя, он увидел, что Бенни Гриссел сидит за столом с еще пятерыми больными — троими мужчинами и двумя женщинами. Они играли в карты.
— Поднимаю ставку до сорока, — сказал Гриссел, швыряя на стол две монеты по двадцать центов.
— О господи! — воскликнула женщина с сальными волосами. Между пальцами у нее была зажата сигарета. — У тебя, наверное, флешь-рояль!
— Хочешь выяснить, так ли это, — плати, — произнес Бенни Гриссел с непроницаемым видом.
Яуберт встал у него за спиной. Никто не обратил внимания на вновь прибывшего.
— Поддерживаю, — произнес тощий как скелет человек с водянистыми голубыми глазами, добавляя двадцать центов.
— Я пас, — заявила сидящая рядом с ним пожилая женщина и раскрыла свои карты: две дамы.
— Я тоже, — сказал мужчина с красно-синей татуировкой на всю руку — от плеча до запястья, элегантный дракон, выдыхающий пламя.
— Поднимаю еще на сорок, — сказал Гриссел.
