меня работе. Дело это чрезвычайной важности, но оно абсолютно незнакомо мне.
Сталин сказал:
- Заполярье хранит в себе несметные богатства: леса, редкие ископаемые. Для развития производительных сил Крайнего Севера только морской флот может решить сложнейшую транспортную проблему. А решим ее - будут созданы все условия для экономического подъема и культурного роста народов Севера. Посмотрите на карту: лицо нашей страны обращено к северу. Многоводные реки: величайший Обско-Иртышский бассейн, могучий Енисей, Хатанга, Анабар, Лена, Индигирка и Колыма - все они судоходны, и все текут на север. Производительные силы, промышленность и сельское хозяйство в Сибири бурно развиваются. Не только лес, зерно, но и продукция промышленности Урала, Сибири потребуют вывоза. Железная дорога перегружена, выход один - смелее и быстрее использовать сибирские реки. А дальше Северным морским путем грузы должны доставляться морским флотом для нужд народного хозяйства в порты и на запад, и на восток. Сибирский лес охотно покупают за границей, экспорт леса будет ежегодно расти, необходимо строить и развивать новые морские порты. Северный морской путь должен быть нормально действующей транспортной магистралью, это наш путь, и стратегическое значение его чрезвычайно велико. Он должен надежно связывать западную и восточную части Советского Союза...
Я, стоя, внимательно слушал.
- Так что беритесь, морское дело вы знаете, а мы вам поможем, -закончил Сталин.
Спорить с ним? Неизвестно, чем кончится. И все же я осмелился еще раз высказать свои опасения.
- Арктика требует глубоких знаний и большого опыта работы в ее освоении, товарищ Сталин. В Главсевморпути много хороших специалистов, Героев Советского Союза, там есть, из кого выбрать. А я моряк и люблю свое дело.
- Вас знает флот, и мы вас знаем. Только морской флот может освоить и превратить Северный морской путь в постоянно действующую нормальную трассу. Беритесь, я вам буду лично помогать, - твердо повторил Сталин.
Считая, что вопрос решен, он неожиданно обратился к Косыгину:
- Зачем Папанин строит такую большую дачу? Спросите его, в чем он нуждается?
Косыгин подтвердил, что все будет исполнено. Мы вышли из кабинета и направились к нему. Алексей Николаевич приказал соединить его с Папаниным, который отдыхал в Риге. Косыгин сообщил Ивану Дмитриевичу о решении Сталина и передал мне трубку.
По голосу Папанина можно было почувствовать всю глубину его переживаний. Внезапность решения Сталина, в которого он верил, как в бога, гордился его поддержкой, ошеломила Ивана Дмитриевича. Он был крайне растерян.
- Иван Дмитриевич! - кричал я в трубку, думая, что он не слышит меня. - Что тебе сохранить? Говори, я запишу!
В ответ - молчание. Тогда я взял инициативу на себя и сказал громко:
- Пишем: сохранить зарплату начальника Главсевморпути, государственную дачу, на которой живешь, лечебное питание и поликлинику, которой пользуешься. Что еще?
- Пользование автомашиной Главсевморпути, - услышал я наконец. Дальше говорить он отказался, и это было мне понятно.
Кого освобождали в те времена, тем персональной пенсии не давали. Но Папанину и такую пенсию оформили. Сталин приказал.
В начале 1946 года я был назначен начальником Главного управления Северного морского пути. Главсевморпуть непосредственно был подчинен К.Е. Ворошилову, и он, по указанию Сталина, начал мне помогать в подборе руководящих кадров.
В моем присутствии ему докладывали инструктор ЦК КПСС и генерал-майор от Наркомата обороны. Война кончилась, много генералов освобождалось, выбор был большой. Ворошилов тщательно обсуждал каждого кандидата, многих он знал и давал отводы.
На должность командующего Полярной авиацией среди полярных летчиков кандидатами были военные в звании генералов, полковников, среди них и Герои Советского Союза... Климент Ефремович многих браковал. Спрашивал, сколько боевых вылетов во время войны имел обсуждаемый кандидат. И иногда отвечал:
- Мало боевых вылетов, больше, видать, отсиживался в штабе. Этот работать не будет, предпочтет сидеть в Москве, нежели летать в Арктику.
Спрашивал, сколько боевых наград заслужил тот или иной генерал, а когда ему перечисляли все ордена кандидата, Ворошилов порой отвечал:
- Слишком много наград получил, избалован. Тоже работать не будет -предпочтет, чтобы кто-то работал за него.
Перебрав более десятка кандидатов, он, наконец, согласился, что Кузнецов, генерал-лейтенант авиации, начальник летного училища в Таллине, - подходящая кандидатура. И приказал вызвать его.
Предложил сначала мне переговорить с ним, а потом зайти, если Кузнецов подойдет, вместе к нему для окончательного решения. Таким же порядком был выбран и назначен заместителем начальника Главсевморпути контр-адмирал В. Бурханов и многие другие кандидаты на другие должности.
Когда коллегия Главсевморпути была сформирована, я представлял каждого Ворошилову, знакомя его с тем, кто за что отвечает. Каждый отвечал на вопросы. Климент Ефремович добродушно осмотрел всех, остался, по-видимому, доволен.
Одному из моих новых заместителей, которому предстояло отвечать за геологические работы, промышленную разработку и добычу полезных ископаемых, Ворошилов, узнав из личного дела, что тот не только специалист-геолог, но еще окончил философский факультет университета, сказал:
Я боюсь вас рекомендовать. Нам нужен не философ, а сильный практический работник. Нужно широким фронтом вести геологические работы, нам нужны золото, редкие и цветные металлы, нефть, газ, уголь. И все это важно не только найти, но и организовать промышленную добычу. Арктика должна оплачивать сполна все затраты на ее освоение. А вы будете философствовать, туманить нам мозги. Думаю, что приобретенные вами на философском факультете знания будут отвлекать от практической работу, мешать и вам, и нам. Как смотришь на это? - обратился он ко мне.
Климент Ефремович, сомнения ваши я понимаю. Дадим ему испытательный срок, а по результатам будем судить, на что человек способен.
Ворошилов согласился. По-стариковски добродушно окинув внимательным взглядом всех, остановился на пожилом генерал-майоре профессоре Николае Николаевиче Зубове. Тот занимал должность советника по науке, был крупным ученым.
- Сколько вам лет? - спросил Ворошилов профессора.
Оказалось, возраст их совпадал.
Ворошилов воскликнул:
- Смотрите на нас. Мы одногодки, а он совсем старик. Я еще молодец против него, да?
Зубов с хитрецой громко ответил:
- Вы, Климент Ефремович, водку не пьете, а я пью.
- Кто сказал? - возмущенно спросил Ворошилов. - Я перед обедом каждый день выпиваю четыре рюмки, а вот здоров и чувствую себя молодцом.
Все засмеялись. Ворошилов всем тепло пожелал успехов.
- Меня не подводите, - предупредил он. - Я за вас отвечать не буду, не надейтесь. А ты останься, - задержал он меня.
Когда все вышли, Климент Ефремович как-то доверительно сказал, что не хотел на старости лет заниматься освоением Арктики:
- Отбивался. Но Сталин навязал. Ой, как надо быть осторожным. Ты не знаешь Сталина...
