Калиненко ее не трогал и вопросами не донимал, видимо по Лизе было заметно, что она потерялась в реальности.
ГЛАВА 15
Несколько дней после их «мини-отпуска» оказались неожиданно суматошными и заполненными огромным количеством событий, людей, неотложных дел. Лизе не то, что о дельфинах стало некогда вспоминать, а и по сторонам осмотреться не хватало времени. Она ураганом забегала по утрам в вольер к Жучке, испытывая угрызения совести от того, что не может даже нормально поиграть с питомицей. А потом таким же галопом неслась к машине, уже на заднем сидение с головой погружаясь в работу. Они и с Димой виделись лишь по утрам, мельком в офисе, нормально встречаясь уже лишь в постели, потому как и у него оказалось сверх меры накопившихся встреч и забот: нашёлся покупатель на какие-то магазины, которые Калиненко держал ещё в «прошлой» жизни, так что следовало все быстро уладить; кроме того, Дима дважды за три дня встречался с губернатором. Лиза темой их встреч не интересовалась, подозревая, что ей это может принести лишние волнения. Не то, чтобы она надеялась или собиралась как-то влиять на Калиненко. Просто теперь слишком чётко знала, что надежных гарантий никто и никогда не даёт, особенно, если ты так высоко поднимаешься. И не всегда твоё падение зависит от твоей же способности контролировать ситуацию. Прошлый опыт Калиненко это наглядно доказывал. Однако Лиза ни словом, ни жестом не показывала, что так или иначе, а волнуется о Диме и возможных результатах его общения с Калетником. Калиненко не был бы самим собой, не достигай он максимума. И именно таким она его все это время любила. Только страх от этого понимания никуда не уходил, но она вспоминала о нем лишь ночами.
В общем, погружение в работу вышло полным и интенсивным, так что все события недолгого отдыха затерлись в памяти. Вплоть до того момента, когда в четверг вечером Дима, закончив согласовывать с ней свой график, чтобы найти время для интервью и двух благотворительных мероприятий в чреде приближающихся новогодних праздников, оглушил Лизу:
- Завтра не забудь паспорт. Насчет регистрации все уже решили. Подъедем к трем, быстро уладим, - откинувшись на стуле и устало массируя глаза, невозмутимо сообщил Дима.
Лиза поначалу вообще не поняла, о чем он:
- Ты на меня что-то регистрировать собрался? Калиненко, я не уверена, что хочу таким образом в твои дела погружаться, - продолжая просматривать график, Лиза покачала головой.
А Дмитрий усмехнулся, удивив ее:
- Собрался. Считай, все, что имею. Включая самого себя, так что прости, Лиза, но ты и так уже увязла, дальше некуда. И, кстати, я против этих твоих принципов, оставаться на девичьей фамилии. Со мной этот номер не пройдет. Берешь мою, без вариантов.
Вот тут Лиза уронила карандаш, которым по привычке водила над строчкам, для удобства. И как дурочка, словно восемь лет назад, уставилась на Калиненко. Она действительно забыла об их шутливом диалоге о браке. Или не таком уж и шутливом.
- Ты серьезно? - как-то без энтузиазма, скорее с опасением уточнила Лиза.
Ее настрой не укрылся от Калиненко. Он выпрямился и как-то так глянул, словно в мысли ее проникая. А вот Лиза его совершенно не могла понять в этот момент.
- Завтра. В три. И тут уже без вариантов, Елизавета.
Сказал, как отрезал. При этом продолжая внимательно следить за ней. Лиза же, наоборот, ощущала себя все более шатко и неуверенно. Потому что ни черта не понимала. И не видела смысла в решении Калиненко - оно ломало все ее представление о реальности, убирая привычные точки опоры.
- Зачем? - с этой неуверенностью, явно звучащей в голосе, переспросила она.
Прошлое объяснение с заботой о ее матери, серьезным в принципе не казалось.
Прижала к себе планшет, словно закрываясь. Дима прищурился, отследив этот жест.
- Мы этот вопрос уже решили, насколько я помню.
- Я думала, это шутка, - Лизе стало холодно от его тона.
Калиненко неожиданно резко поднялся, оттолкнув стул. И прошелся по кабинету:
- Я не понял, Лиза. Уточняю - я не шучу, завтра мы зарегистрируем брак. По факту, ты и так в положении моей жены, что для тебя изменится, кроме фамилии? В чем твоя проблема? - остановившись у окна, он через плечо глянул в ее сторону.
Она не знала, что ответить. По сути, Калиненко был прав. И все же, она ощущала некую прострацию.
- Не знаю, - все тем же неуверенным голосом отозвалась она. - Я просто… Я не строила таких планов или что-то в этом роде. Пойми, мне не надо ничего…
- От меня, - резким тоном прервал ее Калиненко. Чувствовалось, что он не доволен. И даже злится, пожалуй. - А если я хочу, чтоб было надо, Лиза? - тем же недовольным и требовательным тоном, бросил он. - Здесь ангелов нет, Лиза. И ты не святая, как не крути. Всем и каждому что-то надо: от меня, от тебя, от того же Казака. Деньги, положение, возможность реализовать какие-то желания. Вот и прекрати мне свою песню про “ничего”. Так не бывает. А я хочу четко знать, что тебе от меня надо, чтобы точно понимать все расклады. Разве это не предел твоих желаний - я стану твоим окончательно со всеми потрохами и благами?!
Дима выглядел разозленным, даже взбешенным. И это, наверное, встряхнуло и разозлило саму Лизу. В конце концов, она и правда, не святая. Ее аж взбесило это: вновь какие-то сомнения и подозрения со стороны Калиненко; его недоверие. Заставило все бурлить внутри.
- Мне ни черта такого не надо от тебя, Калиненко! - явно повысив голос и не сумев скрыть эти эмоции, бросила она. - И что ты знаешь о моих желаниях?
Резко подскочила со своего места, отбросив в сторону расписание. И оказалась нос к носу с таким же злым Димой. Хотелось его пихнуть, как-то выместить взметнувшиеся эмоции.
- Ничего не надо, кроме тебя самого! Твоего голоса, твоих рук, взгляда, когда ты на меня смотришь с желанием или весело! Твоего тепла рядом. То, что я могу быть с тобой рядом. Странно? Непонятно для тебя? А вот как есть! Подавись своими деньгами и благами!
Она почти проорала это ему в самое лицо, не обращая внимания на темный взгляд и сжатые челюсти Димы.
- Дурь!
Он с силой ухватил ее за плечи и так дернул на себя, что они столкнулись телами, вышибив у Лизы дыхание. Перебив ее желание послать Калиненко подальше со всеми его “знаниями”.
- Дурь это все! Но ты возьмешь мою фамилию! - тем же тоном отрезал он, продолжая сжимать ее плечи. - Хочу, чтобы каждая собака знала, что ты моя!
Все еще злясь, Лиза все равно уставилась на Диму с непониманием: какая ему разница? Все то же желание безраздельно владеть тем, что попадает в его сферу влияния?
Дмитрий понятий не имел, с какой стати взбесился. Не представлял, зачем вцепился в Лизу, и с чего вдруг потребовал взять его фамилию. Бред какой-то! Он сам это понимал. И тем не менее, не сумел “дать по тормозам”.
Его стало выводить из себя то легкое и непритязательное поведение Лизы, которое откровенно радовало по началу. Потому что сейчас, и Калиненко это признавал, пусть и только себе самому, он хотел от нее более… Ответственного подхода, что ли.
Твою налево! Собственная блажь его выбешивала тоже. Откуда эта злость и раздражение? С чего?
И тем не менее, это не отменяла того, что Калиненко хотел бы знать - какого лешего вертелось в ее голове?! Он вот обдумывал даже слишком много и тогда, когда следовало занимать мозги совсем иным. И в последнее время Дмитрию стало казаться, что Лиза могла бы и посерьезней относиться к их ситуации. Это ее “ничего” уже просто бесило Калиненко. Он не просто был бы не против дать ей очень много, заслужила, не отнять. Он хотел и того, чтобы она от него “хотела” большего. Причем, мозгами, Дмитрий вроде бы понимал, что сам и отбил у Лизы любое желание чего-то хотеть или показывать это. Но сейчас его раздражению было плевать. И, откровенно говоря, слова Лизы про взгляды и отношения, тоже не успокаивали. Разве она не получила все то, о чем сейчас ему кричала? Да он уже с браком все решил, а она “неуверенна”, видите ли!
- Завтра. В три. Все, вопрос закрыли, - еще раз бросил он, все так же злясь.
И крепко поцеловал Елизавету в раздраженно поджатые губы. Она же этого хотела от него? Вот, пожалуйста, получайте.
А Лиза неожиданно взяла и ответила на его поцелуй. Да так ответила, что весь накал ссоры, вся его злость и то самое раздражение, плеснулись, забурлили и переплавились совсем в иное, такое же мощное, но куда более приятное стремление. И все равно стало, что двери кабинета не заперты (вечер, в конце концов, и в офисе никого не должно уже быть, а охрана вряд ли полезет), и что орали только что друг на друга. Лиза, похоже, ощущала все тоже самое, едва ли не рывками срывая с него рубашку, добираясь до кожи. И до дивана не добрались, так и рухнули в его кресло, не прекращая сумасшедшего поцелуя, каких-то жадных и злых, но обоюдно-собственнических прикосновений.
Было неудобно, тесно, жарко. И пульс колотил по голове так, что впору оглохнуть. Но Дмитрий слышал все, каждый ее всхлип и стон, хоть Лиза и пыталась молчать, приглушить самое себя, терзая зубами его рубашку. А он, несмотря на это все, никак не мог прекратить погружаться, чуть ли не вбивать себя в ее тело, почти как в первый раз после освобождения. И когда кончил, еще минут пять пытался себя по кусочкам собрать от нахлынувшего с оргазмом опустошенного облегчения. Уже не злого, скорее просто приятного. И уютного. И Лизу никуда не хотел отпускать со своих рук. Да она и не рвалась, по сути, кажется, тоже ощущая некоторую пришибленность.
