Инна склонилась над сейфом, бормотала словно бы про себя:
– Пять вправо… Тринадцать влево… Одиннадцать вправо… Двадцать влево…
Сейф щелкнул. Инна отворила дверцу.
– Смотри, – сказала она. – Здесь какие-то бумаги. Я, честно говоря, ничего не поняла… Думала, может, это номера каких-нибудь его секретных счетов – но нет, не похоже… Там чужие фамилии… Какие-то контракты… Возьми же, посмотри, не бойся…
Она достала стопку бумаг из сейфа и протянула профессору. Полонский осторожно принял их и стал просматривать.
На бумагах мелькали фамилии. Немного, четыре-пять, но все известные. Одну он частенько слышал по телевизору. С другими людьми сам сталкивался, когда работал в администрации первого президента. Третье имя было настолько на слуху, что и читать боязно.
На листах, кроме фамилий, мелькали надписи: «Банк Люцерна», «Банк Женевы», «Бэнк оф Нью-Йорк»… А ниже: шестизначные суммы с пометками «$» и «SF»… Еще ниже – какие-то десяти– и двенадцатизначные числа…
Далее шли договора. Заверенные подписями на каждой странице, они содержали строчки, подчеркнутые красным маркером:
«Агентское вознаграждение г-ну… – далее следовала одна из тех самых фамилий, хорошо известных Полонскому (да и всей стране), – составляет 10% и перечисляется на его счет в… – далее шло наименование одного из известных западных банков, – в следующем порядке: 4% при заключении контракта; 3% при начале работ и 3% при завершении исполнения контракта…»
Полонский быстро, словно боялся обжечься, сунул папки обратно в руки голенькой Инне.
– Ты никогда на бочке с порохом не курила? – спросил он строго. – С больным СПИДом не трахалась?
– А что? – Губки ее обиженно вытянулись.
– А то! Положи на место и забудь, что когда-нибудь это видела! Ты что, не понимаешь? Это же – настоящая бомба!..
Понедельник, 16 октября
Полонский сумел убежать из своей конторы в обеденный перерыв. Они договорились встретиться с Верой-Никой на углу Пречистенки и Староконюшенного переулка в половине второго.
Ровно в тринадцать тридцать он подъехал к назначенному месту и увидел ее стройную фигуру, зябко кутающуюся в пальто. Притормозил, включил «аварийку», выскочил из машины и открыл перед Никой дверцу. Сзади возмущенно забибикали. Полонский жестом извинился перед водителем, быстро залез на водительское кресло и рванул с места. «Форд» покатил по узкой улице в сторону Бульварного кольца.
– Куда мы? – спросила Ника.
– В смысле?
– Ну ты же хотел пригласить меня на обед? Или я что-то не так поняла?
– Н-ну… Давай лучше погуляем?
– Погуляем? – с веселым удивлением переспросила Ника. – Вот, значит, как теперь ухаживают за девушками!.. Катают на трамвае и угощают мороженым!.. Наверное, со своей Инной ты щедрее… Скажи: хороший я тебе нашла кадр, а?..
Полонский не ответил. Машина повернула направо и поехала по Саймоновскому проезду вниз, к Москве-реке. Слева золотились громоздкие купола храма Христа Спасителя. Низкие облака неслись почти вровень с ними.
«Форд» Полонского спустился на Пречистенскую набережную и повернул направо. Глядя на хмуро-сосредоточенное лицо Влада, Ника оставила попытки шутить. «Наверное, что-то случилось», – подумала она.
Полонский затормозил. Напротив, через реку, возвышался ужасный истукан Петр. Над рекой неслись низкие тучи.
– Я хотел поговорить с тобой, – мрачно изрек он. – Без свидетелей. Совсем без свидетелей… Может, прогуляемся?..
– Холодина, – зябко передернула плечами Ника. – Давай, если хочешь, поговорим здесь, в машине… Выкладывай, что случилось.
Профессор глубоко вздохнул. И сразу заговорил по делу – неторопливо, явно задумываясь над корректностью формулировок:
– Меня беспокоит ситуация с Соломатиной. Меня настораживает то, что Инна ведет себя абсолютно так, как нужно нам. Как нам выгодно. Как мы хотели. Она первая объяснилась в любви. Она сама затащила меня в постель.
– Ой ли? – недоверчиво протянула Ника.
– Не перебивай, пожалуйста, – жестко перебил ее Полонский и продолжил: – Инна первой заговорила о том, что не любит мужа и не хочет с ним жить. И она же – предложила мне с ней уехать. Далеко, навсегда, за границу. Я спросил – на какие шиши? Она не задумывалась: «Конечно, на мужнины!» Давай, говорит, мы с тобой его ограбим…
– Да-а… Быстровато, – согласилась Ника.
– Вот и я так считаю, – подытожил профессор. – И начинаю задумываться: а не подстава ли это? Со стороны Инны, со стороны ее мужа, а может – с твоей? А, Ника? – Он испытующе глянул ей в лицо. – Может, ты мстить мне решила? За поруганную девичью честь? Или за что-нибудь еще?
Ника твердо сказала:
– Полонский, хватит глупостей. Хотела бы мстить – прикончила бы тебя, и все дела. Я девушка прямолинейная. Так что мой интерес – только тот, о котором ты знаешь. Хочешь – верь, хочешь – нет.
– Хочу верить, – усмехнулся профессор.
– Теперь – Инна, – продолжала Ника. – Ты считаешь, у нее хватит мозгов, чтобы вести свою игру?
Профессор, похоже, уже задавал себе этот вопрос. Он сразу ответил:
– У Инны нет образования и нет опыта. Пожалуй, нет и большого ума. А вот хитрости – хоть отбавляй.
– Ну и что тебя смущает? Инна пошла на хитрость – хочет прихватить деньги мужа, но потратить их – с тобой. Так сказать, сделать подарок любимому…
– Хотелось бы верить, – вздохнул Влад.
– Теперь – муж. Где он сейчас?
– Инна говорит, что в Швейцарии. Сегодня улетел, на десять дней. По этому поводу я даже был у нее дома…
– О, успех!.. – иронично протянула Ника. – И что?
– Что? – переспросил профессор. – Я потому и решил с тобой встретиться… Словом, после обычной прелюдии…
– Сколько раз? – перебила его Ника.
– Ты стала донельзя циничной… Двух ей хватило. Так вот, потом она говорит: мол, знает код мужниного сейфа. Только вот незадача – она думала, что там деньги или драгоценности, а оказалось – бумажки. Документы. А она в них ничего не понимает. Предложила посмотреть мне.
– Ты посмотрел? – требовательно спросила Ника.
Профессор молча кивнул.
– Что там?
– Договора об агентском вознаграждении. О десяти процентах комиссионных. Их Соломатин выплачивает в одном случае Б… в другом – Г… (Полонский назвал фамилии известных политиков). В случае успешного исполнения контракта…
– А в чем заключается контракт? – живо переспросила Ника.
– Что-то о поставке компьютеров и оргтехники.
– Как здорово!.. – воскликнула Ника. – Вот это удача!
– Ты думаешь? – скептически сморщил губы профессор. – Знаешь, Верочка, ты меня извини, но все-таки слишком уж легко у меня с ней все получается… Словно… Словно по писаному. Очень уж быстро она мне отдалась. Слишком уж легко начала говорить, какой ее муж нехороший… Мыслями о его убийстве стала делиться… Документы эти мне показала…
Ника задумалась. В душе она разделяла опасения Влада. Да, все идет слишком уж быстро. Но нельзя допустить, чтобы Полонский испугался, ушел в кусты. Ника просто обязана успокоить его – пусть даже в ущерб его же безопасности. Она сказала:
– Что касается этой Инны… И ее быстрого отклика на твои чары… Я, Владик, честно говоря, не узнаю тебя… Ты что, разуверился в себе? Забыл, какое действие на молоденьких девочек можешь оказывать? Забыл, как я за тобой бегала? Да не я одна, уж я думаю, была такой дурой… А тут… Девку родной мужик держит как мебель – уже три года держит! Что ж тут удивительного, что она сразу за тобой побежала?! А то я не знаю тебя! Обходительный, внимательный, ласковый… Стройный, красивый, как бог, – до сих пор, между прочим, красивый!..
Она протянула руку и погладила его по щеке. Последние слова Ники не могли не понравиться Полонскому. Мужчины, она знала, вообще самые падкие на лесть создания.
Влад снял ее руку со своей щеки и рассеянно поцеловал в ладонь. Озабоченно спросил:
– А документы?
– А что – документы?.. Как ты думаешь, что они представляют собой – по сути?
– Страховой полис. Иными словами, индульгенция за все возможные грехи Соломатина: прошлые, будущие и настоящие… Самое лучшее прикрытие для его дел и делишек, какое только можно представить…
– Все правильно. Ты, профессор, как всегда, формулируешь лучше всех. Изящно и точно…
– Спасибо за комплимент, но… Но о таких бумагах посторонним людям опасно даже знать, не то что в руках их держать!..
– А ты думаешь, девочка сама этого не понимает?.. Все она понимает!.. И что отыскала бомбу – тоже понимает. Вот только она не знает, как ей эту бомбу взорвать. Так взорвать, чтобы Соломатина контузило, а ее саму – не зацепило… Чтобы она осталась ни при чем, а лучше – свободной женщиной с деньгами, а муженька ее – шандарахнуло… Вот она и спрашивает у тебя совета… Она тебе доверяет, вот и просит у тебя, умник, помощи. Самой-то ей составить интригу – мозгов не хватает…
