Граф посоветовал десантникам взять с собой продовольствие, так как первый лесной привал придется сделать в Тераидском лесном массиве, где у отряда есть запасной бункер на случай внезапной перемены стоянки, но никаких припасов там нет.
Вот на этом привале вымокшие от росы и пота десантники начали, по-видимому, понимать, что такое лесная жизнь. А Граф все торопил, поглядывая на светлеющее небо. Они закопали свои вещи под деревом с раскидистой кроной, тщательно замаскировали место, но Граф знал, что оперативные работники еще сегодня днем вынут вещи из тайника, перефотографируют шифры, коды, заменят безобидным порошком яды, а потом, уложат все на место.
— Следующий бросок, — сказал Граф, — еще с десяток километров. Но времени остается часа полтора, не более, потому что придется идти мимо лесных хуторов, а крестьяне встают рано. Итак, пошли!
Как ни тренированы были пришельцы, но к концу этого перехода они с уважением поглядывали не только на «лесных братьев», но и на Казимира, который шел тем же охотничьим шагом, не сбивал дыхание, не запинался, не шумел ветками и валежником, будто был таким же бесплотным, как и «лесные братья».
Но и в тот час, когда отряд остановился в бункере тераидского леса и все торопливо бросились на нары, самый молодой из «лесных братьев» Делиньш, всю дорогу несший свою тяжелую старомодную рацию, сразу исполнил приказ Графа: выйти и разведать местность.
Все уже спали, когда Делиньш вернулся, но случайно проснувшийся Биль увидел, как Делиньш тронул за плечо руководителя отряда, и Граф быстро встал, взял автомат и вышел на охрану. Делиньш занял его место на нарах, заваленных сеном, и тотчас уснул.
Перед заходом солнца Граф разбудил всех. Сухой паек был разложен на столе, горячий чай разлит в разнокалиберную посуду, которая нашлась в бункере и в рюкзаках. Наспех поели и снова вышли. Шли всю ночь и только утром следующего дня достигли наконец главной базы отряда в Эдальском лесном массиве.
2
Первый день был предоставлен прибывшим для отдыха. Сразу после сытного завтрака из дичи, домашней свинины со стаканом водки сверх всего и чашкой хорошего кофе «лесные братья» разошлись. Одни отправились осматривать силки и капканы, другие — на разведку местности, третьи — на встречу со своими пособниками, а новичков оставили отдыхать. И новички опять подивились дисциплинированности, а главное, выдержке этих людей. Взять хотя бы тех, что встретили их. Еще до завтрака Делиньш развернул свою рацию и передал в Лондон первое сообщение о том, что все участники группы достигли места назначения. Во второй радиограмме, предназначенной для командира катера Хельмута Клозе, Делиньш гневно требовал наказания гребцов лодки, которые чуть не провалили всю операцию, включив мотор на уходящей лодке в пятидесяти метрах от берега…
Альвирас, улучив минуту после завтрака, попросил Лидумса и Графа устроить ему встречу с руководителем «национально мыслящих» латышей господином Будрисом. Это могло означать только одно: Альвирас имел задание от англичан на самостоятельную деятельность.
Граф грустно сказал, что во время подготовки к приему десанта Будрис довольно сильно простудился и теперь болен воспалением легких. Пока он может принять только Лидумса, который должен поехать в Ригу на встречу с семьей…
Лидумс поблагодарил Графа за разрешение на выход из лагеря. После этого в присутствии всех пяти десантников Лидумс отдал Графу распоряжение: группа в первое время после так удачно завершенной операции должна вести себя крайне осторожно. Разведение костров свести до минимума: запах дыма может навести чекистов на след. Крайне осторожно и только в исключительных случаях выходить на встречу с пособниками. Связь с лондонским центром по радио пока прекратить. Вещи из тайников изъять не ранее как через десять — двенадцать дней, когда Будрис предпримет необходимые меры, чтобы проверить безопасность подходов к тайникам.
После этого довольно строгого разговора, как бы в утешение десантникам, Граф объявил, что в ознаменование благополучно проведенной операции все участники приглашаются на торжественный обед. И действительно, пока руководители совещались с вновь прибывшими «друзьями», в бункере был накрыт стол. На праздничном столе оказались мясо дикой козы, свежая свинина, грибы, кофейное пиво домашнего изготовления, деревянный жбан с самогоном. Этот праздничный обед немного успокоил участников группы.
Но тосты — увы! — произносились вполголоса, а когда кто-то из вновь прибывших затеял было спеть гимн буржуазной Латвии, его довольно резко одернули.
Этот октябрьский день, еще теплый, осиянный солнцем, в лесу, пахнувшем смолой, дымком от костра, что теплился неподалеку от бункера, был так прекрасен и спокоен, что гости из Англии почувствовали себя так же безмятежно, как будто вернулись в родной дом после долгого и трудного путешествия.
А Лидумс в сопровождении Коха в это время уже спешил на хутор Арвида, где его ждал «больной» Будрис.
3
Лидумс распахнул тяжелую, уже по-зимнему обитую войлоком дверь и остановился на пороге. Керосиновая висячая лампа-«молния» освещала сидевшего за столом полковника Балодиса, отмечавшего что-то на крупномасштабной карте. «Как на войне!» — невольно подумал Лидумс.
Полковник был в штатском костюме. За эти два года прибавилось седины у него в волосах, морщины стали еще резче, но он остался таким же сильным, крепким. Он вскочил на ноги, роняя карандаш, и в два шага пересек пространство от стола до двери.
— Вернулся! Вернулся! — с каким-то по-детски радостным смехом проговорил полковник и стиснул Лидумса своими сильными руками, словно собирался бороться. Так они стояли, прижавшись друг к другу, несколько долгих мгновений.
Арвид и Кох, вошедшие вслед за Лидумсом, остановились и обошли обнявшихся друзей, переглядываясь и улыбаясь. И хотя Арвид не знал, откуда вернулся Лидумс и как появился вновь на его хуторе, он тоже весело улыбался: уж очень трогательной была встреча. «Совсем как школьники после каникул!» — буркнул он Коху.
Кох только подмигнул хозяину и тут же перешел к житейской прозе:
— Ужин-то готов? Мы десять километров протопали, нас теперь от стола за уши не оттащишь!
— Будет вам ужин! Полковник привез целый чемодан продуктов и даже бутылку рижского бальзама. Пошли на кухню, пусть поговорят с глазу на глаз…
Арвид уже привык к тому, что при встречах Балодиса-Будриса с людьми на этом хуторе он уходил, пусть это были и самые близкие его друзья. Сейчас он увел Коха на кухню и плотно прикрыл дверь.
Только теперь друзья расцеловались, разошлись и принялись разглядывать один другого.
— Ну, ну, вид у тебя не очень-то латышский! Встреть я тебя где-нибудь в городе, обязательно поинтересовался бы, откуда такой гусь.
— Это все англичане! — засмеялся Лидумс. — Они считают, что у нас, в Латвии, круглый год морозы! — Он распахнул подбитую мехом куртку, под которой был еще и толстый свитер.
— Арвид, — позвал полковник, приоткрыв дверь. — Баня у тебя готова?
— Готова, да вот Кох предлагает сначала покормить командира…
— Ужин после! — распорядился Балодис. И обратился к Лидумсу: — Сначала в баню! Твой костюм и все необходимое я привез! Пока не переоденешься, мне все будет казаться, что я не с тобой, а с каким-то иностранным гостем беседую!
Арвид вошел в комнату с березовым веником и полотенцем. Кох вынул из чемодана полковника вещи Лидумса.
— А не пойти ли и мне с тобой? — вдруг оживился полковник. — Давно я в настоящей лесной бане не бывал…
Лидумс взглянул на него и рассмеялся.
— Что ты хохочешь? — напуская на себя суровый вид, спросил полковник.
Лидумс выждал, когда Арвид и Кох вышли, и сказал:
— Ну, если я как-нибудь шепну генералу Егерсу, где ты у меня первый отчет принимал, он тебе выговор объявит!
— Ах, ты вот о чем! Так это же лучшее место для конспирации. Пар шипит, вода шумит, никто ничего не слышит! — Полковник тоже рассмеялся и нагнулся к чемодану за бельем.
Этот удивительный отчет так и прошел под шипенье пара и шум льющейся воды. И только когда они хлестали друг друга веником на жаркой полке, где не хватало воздуха для дыхания, Лидумс умолкал. А порой они начинали так смеяться, что эхо этого веселья докатывалось до дома и кухни, где Арвид и Кох готовили праздничный стол.
А посмеяться им было над чем, особенно когда Лидумс рассказывал о мистере Маккибине и полковнике Скотте, об их чаяниях и надеждах.
— Так Маккибин, говоришь, спит и видит, как королева удостоит его звания лорда за заслуги в организации разведки? Ох, боюсь, не получит он это звание! — прерывал речь Лидумса Балодис и снова разражался хохотом. — А на каких ролях у них полковник Скотт?
