— Да нет. Пока всего двое были. Один привез деньги, другой пытался получить данные о торговле порта… По-видимому, моряки не очень идут на удочку мистера Скотта…
Балодис замолчал, и тогда Лидумс тихо спросил:
— Что делается у меня?
— Анита перешла в последний класс с отличными отметками. Живет по-прежнему с теткой. Жена получает твою зарплату. Она, кажется, привыкла к тому, что ты не скоро еще вернешься.
Лидумс склонил голову.
— Пожалуйста, не думай, что это мы разрушили твое семейное счастье! — грустно заметил Будрис. — Она всегда считала, что ты подавил ее талант своей непримиримостью ко всему слащавому и сентиментальному. Сейчас она признанный художник-график, особенно в детской литературе. И если хочешь знать правду, она, скорее всего, счастлива. И главное, ей нет дела до того, счастлив ли ты!
Старый друг говорил так грустно, что Лидумс понял: это результат долгих наблюдений…
— Могу ли я ее увидеть? — глухо спросил он.
— Зачем? — спросил Балодис. — Чтобы обеспокоить и насторожить? Заставить ее бояться принуждения? Взывать к ее воспоминаниям? Имей в виду, вас развела не наша тайная война, а полное несходство характеров! Кто был ты, когда влюбился в нее? Солдат, всю жизнь смотревший в глаза смерти. А она? Избалованная девушка, мечтавшая о карьере, но такой, которую можно построить без труда, одним вдохновением. И вспомни, как жестоко страдали вы оба, когда ты старался сказать ей правду. Если я не ошибаюсь, последние пять лет совместной жизни вы никогда не говорили друг с другом об искусстве…
— Да, — тихо признался Лидумс. — Она уже не понимала меня.
— Ну вот! А теперь ты ворвешься в ее жизнь, как пришелец с другой планеты. А у нее уже выработался круг своих идей, у нее друзья, которым ты с твоими взглядами показался бы дикарем. Но я обещаю тебе: как только мы окончим нашу операцию, ты действительно поедешь в Среднюю Азию, в Арктику, к Черному морю, всюду, куда позовет тебя твой талант, и напишешь там такие полотна!..
Лидумс молчал. Он лишь взглянул на свои руки и подумал о том, что лишь раз за эти два долгих года имел возможность писать, да и то оставил картины врагам.
4
В Дзинтари машина Балодиса заехала во двор каменного особняка. Двухэтажное здание с лоджиями, балконами и полукруглым подъездом, сад перед домом, пряно пахнущий увядающими цветами и опавшими листьями, — все вызывало ощущение покоя.
Но яркий свет, пробивавшийся сквозь опущенные шторы, показывал, что спокойный этот дом полон жизни.
Лидумс и Балодис вышли, шофер достал из багажника вещи и пошел следом.
Они поднялись по широкой лестнице и повернули направо, где находились жилые комнаты, отведенные для них.
— Если можно, побыстрее, приведи себя в порядок после дороги, — сказал Балодис.
— Хорошо! — ответил Лидумс. — О черт, опять я зарос бородой! Где у тебя бритва?
Балодис достал электрическую бритву.
Через некоторое время в дверь постучали. Вошел один из оперативных работников полковника Балодиса и сообщил:
— Вас ожидают в гостиной!
Балодис и Лидумс последовали за ним.
В гостиной Лидумс увидел генерала Егерса, полковника Вавина из центрального аппарата КГБ, особенно интересовавшегося деятельностью отдела «Норд» английской разведки, двух сотрудников полковника Балодиса, организовавших когда-то группу для посланцев «Норда». В сторонке, у столика с магнитофоном, ожидал приказов адъютант генерала.
Лидумс по-военному кратко отдал рапорт генералу Егерсу о том, что специальное задание Комитета государственной безопасности по разработке деятельности отдела «Норд» английской разведки выполнено и что он возвратился на Родину в составе шпионской группы, заброшенной противником на территорию Латвии.
Егерс поблагодарил Лидумса за смелость и находчивость при выполнении задания и поздравил с благополучным возвращением на Родину. Потом он крепко расцеловал Лидумса. Стоявшие поодаль от Егерса трое других участников встречи окружили Лидумса, приветствуя и поздравляя его с успехом в этой опасной и трудной операции.
Молодая пышноволосая девушка-латышка принесла кофе и коньяк. Все расположились у невысоких полированных столиков. Генерал предложил:
— По-моему, нам лучше послушать рассказ товарища Вэтры в непринужденной дружеской обстановке. А для того чтобы ему не повторяться при следующих встречах, запишем нашу беседу на магнитофон. Присутствие стенографистов всегда несколько смущает разговаривающего. Позже товарищ Вэтра прослушает запись, и, если окажется, что он что-то забыл сказать, запишем отдельно. Наши техники дополнят сегодняшнюю беседу его дополнительными воспоминаниями, и получится полная картина отчета. Вы согласны, Викторс?
— Да, это, пожалуй, лучше всего. Если бы мне пришлось самому писать мой отчет, я попросил бы месяц на выполнение этого задания!
— Это вам еще предстоит проделать в Москве. А сейчас слушаем вас, товарищ Вэтра!
Лидумс начал свой рассказ с того, как впервые высадился с катера Клозе в Западной Германии два года назад…
Как и всякий художник, он обладал той феноменальной памятью на краски, цвета и лица, которая позволяет, раз увидев предмет или человека, затем восстановить его на рисунке или в картине с полным соблюдением индивидуальной формы и всех частностей, хотя эти частности остаются не замеченными при обычном поверхностном взгляде. Он взял с одного из столиков несколько листов бумаги и карандаши и, рассказывая, быстро набрасывал какие-то рисунки. И на листах появлялись все новые и новые лица. Тут были Хельмут Клозе, вице-адмирал, руководивший десантными операциями, затем появились Нора, Большой Джон, Малый Джон, Маккибин, полковник Скотт, неизвестный господин в визитке, Силайс, Жакявичус, Ребане… Иногда он откладывал карандаш, умолкая на мгновение, пригубливал кофе, затем снова брал в руки карандаш и через несколько минут показывал окружающим очередной набросок.
Генерал Егерс объявил перерыв. Все подошли к столику, за которым сидел художник, и принялись с удивлением рассматривать его карандашные наброски.
Во время перерыва переменили ленту на магнитофоне. Это как бы настроило Лидумса на иной лад: теперь он сам спрашивал. Он хотел узнать, как возникла идея с подменой шпиона Тома оператором-чекистом, которая так помогла ему в Англии.
— Тома и Адольфа надо было арестовать, чтобы укрепить вашу легенду о всемогуществе Будриса, без которого всякий английский шпион в Латвии обязательно провалится. А потом, когда нам стало ясно, что вы переживаете тяжелые дни в Лондоне, мы воспользовались его передатчиком, — сказал генерал Егерс.
— Как же это мой друг полковник Балодис не предупредил меня, что будет помогать мне через английские передатчики? — улыбнулся Лидумс. — Можете представить, в каком положении я оказался? Английские шпионы лепят дезу, мне передают их стряпню на консультацию, а я сижу над этими радиограммами и думаю, что ответить моему начальству — Маккибину и полковнику Скотту?
— Признаться, я в этом в известной мере виноват! Не мог предусмотреть все, что случится с нашим посланцем в Лондоне, — покаялся улыбающийся полковник Балодис. — Я, кажется, переоценил английскую разведку, думал, они сами разберутся, что вместо Тома на радиопередатчике работает наш сотрудник, а они так обрадовались выходу лже-Тома, что просто завалили его вопросами. Мне пришлось подключить к этому делу еще несколько человек, чтобы удовлетворить запросы англичан. Ну, а когда я совсем выбился из сил, пришлось обращаться к помощи самого Лидумса: помнишь, дорогой друг, радиограмму, адресованную тебе?
— Это где Янко пишет моим почерком? Еще бы! Она меня так выручила тогда… А главное, мой противник Ребане был вынужден замолчать. И больше уже никогда не повышал голос… И группа Будриса сразу стала вне подозрений. Мне даже было немного жаль англичан, когда полковник Скотт собрал всех своих помощников и объявил, что на передатчике Тома работают чекисты! Видели бы вы, как вытянулись их лица! А там еще присутствовал некий крупный деятель, от которого, по всей видимости, зависит если не само их существование, то, во всяком случае, все денежные воспомоществования!
— Товарищ Вэтра, опишите его, пожалуйста! — попросил генерал.
— Я попробую нарисовать…
Все умолкли, кое-кто подошел к столику Вэтры, наблюдая, как из-под его карандаша появляется длинное, похожее на лошадиную морду лицо англичанина.
Генерал долго разглядывал законченный рисунок.
— Вам не приходилось видеть его лицо на фотографиях в газете? — спросил он.
— Похоже на то, что этот человек не любит «паблисити»…
— Еще бы! Это помощник премьер-министра Англии, несменяемый при любом правительстве, будь оно консервативным или лейбористским, как сейчас. Он координирует действия всех разведок страны: военной, морской, военно-воздушной, контрразведки и службы внутренней безопасности. У нас в Комитете хранится его портрет…
