— Заткнись, — отрезал я.
Как и в прошлый раз, у белобрысого начался словесный понос. Удивительно, как Хомяк его терпит?
— Ну, ты вот наткнись на спящего «уголька», посмотрим, как…
Я удивлённо повернулся к Сивому, и тот сразу же захлопнул рот:
— Молчу, молчу…
— Спящий «уголёк»? — вырвалось у меня.
Тот часто закивал, удивляясь в свою очередь, что я о таком не слышал:
— Ну, вообще, это обычно после открытия Вертуна. Помнишь, на нас «снежки» пёрли тогда? Ну, некоторые же всё равно прорываются, убегают в поля или ещё куда.
Сивый рассказал, что элементали, вырвавшись из Вертуна, жили несколько дней. Их продолжительность жизни зависела от близости к материнскому Вертуну, от Луны в небе, и ещё от «всякой лунной хрени».
Так вот, иногда монстры словно впадали в спячку, превращаясь чуть ли не в кусок окружающей среды. Ну, Сивый с Хомяком так напоролись один раз на огромный кусок угля, как они думали… «Уголёк», очнувшись, едва их не разорвал, ладно с ними был маг.
— Он «уголька» уложил, — кивнул Сивый и замолчал, когда я опять поднял руку.
— Тс-с-с.
Теперь, получив новую информацию, надо было кое-что попробовать.
Я перестал сканировать округу своими навыками псионика. Попробовал прислушаться к новому чувству огня, но тут было немного сложнее. Магия материальных стихий была слишком грязной, и приходилось втягивать её через нижнюю чакру.
Трещины в магическом блоке едва сифонили, и мне приходилось немного напрягаться. Можно было бы пробудить Одержимого, у него явно сил побольше, но я не хотел рисковать — символ Чёрной Луны так и висел на моей шее.
Я попытался вспомнить, как ощущал «угольков» до этого, ту смесь ярости и огня, которая всегда искала себе жертву. Элементали были, по сути, пламенем, которое стремилось сжечь всё вокруг просто потому, что иначе оно погибнет.
Так, стоп. Ух, твою-то псину, я же тебя вижу!
Впереди, буквально у подножия холма, кто-то находился… И я сразу понял, что имел в виду под «спячкой» Сивый.
Да, «уголёк» словно затух, и он сейчас полностью оправдывал своё название. Остывший снаружи, он поддерживал жар внутри, и словно ожидал, когда мимо пройдёт хоть что-нибудь, что можно будет сожрать.
Для огненного монстра это была отличная маскировка — трава вокруг пожухла от пекла, но не загоралась. Так что, если кто и потащится мимо, разглядывая дым на горизонте, точно не заметит чёрную глыбу под ногами.
Ещё несколько минут я потратил на то, чтобы определить, есть ли рядом ещё такие горячие глыбы. Вроде нет.
— Уголёк, — наконец, сказал я.
Сивый, кажется, присел ещё ниже. Его взгляд заметался по стене травы впереди:
— Где? Где, сгинь твоя Луна, где?
— Ладно, псы толчковые, — огрызнулся я, — Не будем рисковать.
Я взвёл курок, прицелился туда, где ощущал элементаля.
— Смотри, луны нет, красные патроны чуть слабее. Бей точно.
Я кивнул, задержав дыхание. Что-то внутри меня словно нарисовало потоки энергии вокруг, и даже учло, как магия «уголька» повлияет на пулю.
Видимо, магический дар смешался с навыками снайпера, и на выходе дал такую вот странную баллистику. Усмехнувшись одним уголком рта, я на пару сантиметров отклонил дуло в сторону, а потом нажал на спуск.
В чистом поле выстрел наверняка прозвучал на многие километры. А «уголёк» впереди лишь на миг раскрылся, я почувствовал, как полыхнула его грива… Но с пробитым черепом долго не живут.
Задымилась трава. Мы сразу же вскочили, подбежали к неподвижной туше, и стали затаптывать огонь вокруг.
— Дуйте назад, — Сивый отрядил двоих, — Доложите, что «уголька» спящего положили. Пусть стоят, ждут.
— Есть!
Солдаты зашуршали травой, бегом направившись к батальону.
Потом несколько минут мы стояли, прислушиваясь к звукам в поле. На шум выстрелов могли сбежаться твари в округе, если они тут были.
Вскоре тело «уголька» стало рассыпаться. Сивый, опустив магострел, поковырял дулом в кучке золы и, опустившись на корточки, довольный вытащил несколько камешков пируса.
— А всё-таки, везучий ты сукин сын, Рыжий, — он улыбался, перекидывая из ладони в ладонь ещё горячие камни.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Не дождавшись нападения, мы двинулись вперёд и поднялись-таки на холм. Залегли там, наблюдая за округой.
— Подождём немножко, — сказал Сивый, — Так безопаснее.
***
Дальше дозор можно было бы назвать просто тоской смертной. Так мы и двигались, останавливаясь при каждом подозрительном шорохе.
Такое продвижение, конечно, заняло гораздо больше времени, чем стремительное отступление батальона ночью. Ну, тогда монстры гнались по пятам, а теперь же каждые несколько часов следовал привал.
В общем, на дорогу, где мы должны были повстречаться с Гвардией самого царя, мы выбрались только к позднему вечеру. Загорелись в чистом поле костры, и лагерь зажил своей жизнью, распределяя обязанности. Кто-то заступал в новые дозоры, кто-то в ночное дежурство, а кто-то начинал кашеварить…
Наконец-то мне удалось встретиться с отцом Афанасием и с Эвелиной, вот только поговорить не совсем удалось. Девушка выглядела ещё вполне бодрой, а вот старик просто свалился у костра, захрапев мертвецким сном. Даже ужинать не стал.
Хромой плюхнулся рядом, прислонившись к мягкому боку Афанасия, и тоже отключился.
— Они сегодня целый день исповедовали, — пояснила Эвелина, присев рядом, — Очень много солдат решили покаяться.
Чернолунница была в рясе, скрыв все свои прелести, и даже привычного уже потока едва ощутимой магии не ощущалось. Это всё, видимо, чтоб не смущать солдат.
Я усмехнулся:
— Работнички…
Хромой, судя по всему, помогал священнику, таская его скромный инструментарий. В одной руке у пацана была связанная из какой-то хворостины палка с самодельным крашеным символом Чёрной Луны на конце, в другой кисточка из размочаленной ветки. Рядом он свалил ещё какие-то приспособления, собранные, видимо, из солдатской утвари, и в некоторых ещё теплились дымящиеся угли.
— А ты? — спросил я Эвелину, видя, что та пока спать не ложится.
— Я больше по кухне, не устала особо, — она смутилась, — Мы же Избранницы, наше дело не паству ставить на путь истинный, а ждать его…
Она коснулась «знамения» на груди под рясой и посмотрела в небо. Там из-за горизонта выглядывала Жёлтая Луна, высоко в небе висела Синяя. И Красная, и Белая сейчас находились где-то с другой стороны планеты, вместе с Пробоиной.
— Китринос и Галадзи смотрят за нами, — сказала Эвелина, глядя на жёлтое и синее ночные светила.
— Святые Привратники? — спросил я.
Она кивнула, а я вспомнил своё сновидение с Одержимым. О школе Привратников, о Восточной Пустыне…
Но задал я другой вопрос:
— Так, Эвелина. Как избавиться от него?
Я показал пальцем на себя, и чернолунница сразу всё поняла. Она долго молчала, явно над чем-то раздумывая.
— Стражи Душ обучены убивать их внутри, — наконец сказала она, — И то, у оракула это не всегда получается, и тогда он сам становится жертвой. Кстати, Стражи Душ не делают разницы между Иным и Одержимым, для них вы все… кхм… зло.
— Ну, это я уже понял. А что становится с тем, в ком убили Одержимого? — с лёгкой тревогой спросил я.
Эвелина вздохнула:
— В лучшем случае он просто лишается магической силы. Становится Пустым, да ещё и сумасшедшим. Стражи Душ работают грубо, обрубая источники силы…
Я вспоминал, как оракулы пытались атаковать меня, когда я был внутри их разума. Наверное, проникая при проверке в чужую душу, Стражи не особо различают, где там Иной, а где хозяин тела.
— А в худшем случае что? Смерть?
Эвелина кивнула, и добавила:
— Кстати, обычные маги стихий тоже предпочитают просто убивать носителя, пока Одержимый не обрёл много силы.
Под носителем она, ясное дело, подразумевала физическое тело.
Где-то внутри меня раздался довольный смех.
«Мы с тобой навсегда вместе, Иной!»
Я тронул символ Чёрной Луны под курткой, желая, чтобы внутренний весельчак заткнулся. И тут меня осенило:
