Я поджал губы. Мне хотелось услышать пояснения, а не ругань обиженного мужика…
«Вот скажи, Иной. Если женщина сегодня тебя любит, какая она?»
— Ну, вероятно, она очень даже хороша.
«Верно. Но если изменишь, или обидишь её смертельно… Какая она станет для тебя?»
— Плохая? — спросил я, наконец поняв, на что он намекает.
«Вот и вся суть твоей Незримой. Эти овцы чернолунные бездумно блеют, призывая её… Почему называется Церковь Чёрной Луны? Да потому что в предсказании было именно о Чёрной Луне. О том, что она придёт в Последние Времена, и не останется ничего!»
Одержимый передал мне в голову небольшую картинку. Я уже это видел — как огромный чёрный зрачок Луны постепенно выползает из Пробоины, и мир умирает, превращаясь в кромешное мёртвое пепелище…
«Но появились Святые Привратники, которые принесли ересь в лоно чернолунников. Возомнили, что все предсказания даны для того, чтобы их менять. Решили, что, когда придёт Чёрная Луна, люди своей праведностью убедят её повернуться другим своим лицом! Тьфу!!!»
Силуэт Одержимого дёрнулся, будто действительно он сплюнул на песок.
«А ты знаешь тайну, Иной?» — вдруг вкрадчиво, но с нетерпением, спросил собеседник.
— Ну? — устало поинтересовался я.
Меня уже стала напрягать такая манера общения, когда мне пытаются доказать, что все вокруг идиоты, а вместе с ними и я.
«Если бы не было Пробоины, Незримая прошла бы мимо. Не заметила бы этот мир».
— И кто же оставил Пробоину?
«А спроси своих чернолунников!»
Я оглянулся на Эвелину. Та молча смотрела на меня влюблёнными глазами, и лишь слегка покачивала головой.
«Спроси, сколько же их было уже, Последних Привратников? Куда они деваются? И почему до сих пор не закрыли Пробоину?»
Я повернулся к размытому силуэту:
— Как видишь, пока не могу спросить.
Одержимый сказал, с удовольствием растягивая слова, словно смакуя:
«Это Церковь Чёрной Луны убивает их, Иной. Сама. Приносит в жертву!» — он явно наблюдал за моей реакцией, — «Тебе же рассказывали про школу Привратников?»
Я осторожно кивнул. Про то, что в столице чернолунники специально обучают магов, способных закрывать Вертуны, я слышал.
«Удобно, да? Они же сами собирают по всей Красногории Предтеч, которые могут стать Последними Привратниками… Дальше продолжать?»
Тут я покачал головой, чувствуя, как внутри закипает злость. А вот об этом мне как-то не удосужились рассказать…
Я вспомнил, как Хромой со страхом рассказывал страшные легенды о чернолунниках, поедающих детей. А Эвелина в Трухлявом Даре, когда мы прятались в норе у пацана, проговорилась о Восточной Пустыне. Мол, это неправда, что некоторых Привратников туда ссылают.
«А эти видения… Почему всегда пустыня, не задумывался?»
Я вздохнул, пытаясь сдерживать ярость. Так, это не дело, надо бы выслушать и вторую сторону.
Оглянувшись на Эвелину, я зажмурился, до того лучистое у неё было лицо. В меня пахнуло красотой и весенней свежестью, и всю злость как ветром сдуло — просто захотелось обнять прекрасную чернолунницу, зарыться лицом в манящие белые бугорки грудей.
«Не сдаётся она. Умница Избранница, не зря свой хлеб в монастыре ела… Но ничего, мы не просто так носим имя Легион!»
Повернувшись к Одержимому, я снова почувствовал, как накатывает злость. А при взгляде на Эвелину снова — любовь-морковь, птички поют, сверкает тхэлус в ложбинке…
Ага, давят с двух сторон, тоже мне, нашли канат для перетягивания. Да вашу же псовую луну!
— Хватит! — я рявкнул и рывком вырвал руку.
Избранница испуганно отпрянула от меня. Одержимый захохотал, но я, повернувшись к нему, тренированным усилием собрал пучок псионики и ударил в размытый силуэт.
Неожиданно фигуру будто сдуло с места, и Одержимый с руганью закувыркался по песку. Выглядело это, как раскадровка — вот он тут, потом через метр, потом сразу через два. Только песчаный пылевой след стелился следом, как обычно.
Отойдя на пару шагов от Эвелины, я замер, глядя на Пробоину и собираясь с мыслями. Грёбаный псовый хвост, это что же получается?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Злиться нельзя, влияние Одержимого при этом усиливается. А если учесть Эвелину, так у неё там вообще целый спектр эмоций, и хрен разберёшь уже, какие мои, а какие она внушает.
Я сжал кулаки, с неожиданным спокойствием опустив взгляд на пустыню… Блондинки мне нравятся, вот это точно мои мысли.
А брюнетки — это всё Васёк со своей Еленой Перовской.
Так совпало, что именно при мысли о Василии я услышал звенящий хохот Эвелины. Она снова прильнула к моему плечу, прошлась губами по щеке, и озорной ветер бросил мне в лицо её локоны.
Я хотел вырвать руку, но чернолунница снова ткнула пальцем, только теперь не в небо, а вниз, куда-то за спину. Это сразу заставило меня напрячься.
Развернувшись и присмотревшись, я заметил движение внизу, у подножия нашего бархана. То, что это мой седой дрищ, полузасыпанный песком, я понял сразу. Ведь это же мой сон.
Сколько было до этого видений, Василий всегда с криками бежал вниз именно в эту сторону.
— Твою мать-то!
Сорвавшись с места, я поскакал вниз, стекая вместе со сверх-сыпучим пустынным песком. Через несколько секунд я оказался у Василия, который никак не мог вылезти из-под песка. Он пытался подняться, но бессильно падал каждый раз.
Я подбежал, схватил его за плечи и стал вытягивать, но пустыня не отпускала, всё так же закапывая его ноги. Получилось, что я тащил Василия, но нижняя часть его туловища перемещалась в сыпучей толще.
— Да толчковый ты пёс, — я выругался.
Вася поднял бледное лицо, выжженое до волдырей солнцем. Разлепил пересохшие губы, потом слабо кивнул в сторону дюны, с которой я спустился.
Он попытался что-то сказать, но я не расслышал. Его губы двигались, но они были такие опухшие и потрескавшиеся, что я не смог по ним ничего прочитать.
Только что-то вроде «три, два»…
— Вася, что?!
«Три… Бла-бла-бла… Два».
И попробуй тут разберись, Тим.
Раздался тихий голос:
— Двое — это жизнь. Там, где трое, один забирает чью-то жизнь. И остаётся двое…
Я понял, что это говорит Эвелина. Он жарко дышала, заставляя прислушиваться к каждому слову… Нет, на самом деле она просто кричала изо всех сил мне в ухо, пытаясь пробиться в мой сон, но для меня это звучало, как шёпот.
«Там, где трое, один забирает чью-то жизнь». Эти слова клеймом горели в моих мыслях. И, глядя на обессилевшего Василия, я прекрасно понимал значение этих слов.
Я со злостью обернулся, чтобы найти взглядом Одержимого. А тот и не скрывался, стоял на вершине дюны.
«Это всё ложь, Иной. Нас — Легион, и мы живём!»
— Уходи, — процедил я сквозь зубы.
В ответ лишь хохот.
«Так это не делается, Иной!»
Я снова попытался вытащить Василия. Нет, хоть песок и перетекал, будто ноги парня сейчас вот-вот вылезут, но пустыня держала крепко, не желала отпускать.
Воды… Воды ему надо дать. В бессилии я закрутил головой, понимая, что здесь никакой влаги на тысячи километров.
Где-то вдалеке мне показалось движение. Быстрая четвероногая тень проскакала по склону дюны, оставляя за собой сыпучие следы, и исчезла за насыпью.
Я чуть не зарычал от злости. Тоже мне, богиня… Мне не знаки нужны, а вода!
Парень в моих руках начал снова обмякать, погружаться в песок. Я стал упираться, чтобы вытащить его, но тут Эвелина впилась в мои губы, как вампир. Я отдёрнул голову, но вдруг чуть не упал назад, потому что Василий резко вылез сразу до колен.
— Вася, — бессильно прошептал я, понимая, что парень едва дышит.
«Дался тебе этот слабак. Боишься, тело умрёт? Найдём другое, так можно жить тысячи лет, Иной».
Я стиснул зубы, осознавая, что или кто именно убивает хозяина тела. Вот же жжёный псарь, мне ведь и злиться-то нельзя!
Едва накатывала ярость, как на моих глазах кожа Василия покрывалась трещинками, он будто пересыхал на глазах.
