Резкая смена темы заставила Серильду нахмуриться.
– Да, встретила нескольких. Мальчишка на конюшне, кажется, довольно дружелюбный, хотя мы с ним почти не общались. А еще возница. Он… мрачный. Но в глазу у него долото, а в таком случае, наверное, я бы тоже была мрачной.
Лейна поморщилась от отвращения.
– А еще там есть парень примерно моего возраста. Он мне помогает. Он озорной, но сердце у него доброе, это уж точно. И он сказал, что хорошо относится к людям в этом городе, хоть ни с кем из вас никогда не встречался.
Но Лейна явно была разочарована.
– В чем дело? – спросила Серильда.
– И все? И ты не видела там какого-нибудь эльфа? Или гоблина? Или волшебное существо, которое может – ну, я не знаю – делать… золото? – последнее слово она пропищала еле слышно.
– Золото? – ошеломленно переспросила Серильда.
Состроив рожицу, Лейна замахала руками.
– Не обращай внимания. Я сказала глупость.
– Но… Дело в этом, что… тот юноша, о котором я говорила… Он как раз умеет делать золото. Из соломы. Или из… Да из чего угодно, я думаю. Но как ты узнала?
Лицо Лейны снова окаменело. А когда, подавшись вперед, она вцепилась в руку Серильды, на нем отразилось уже не разочарование, а почти восторг.
– Так ты его видела! Но разве это юноша? Ты уверена? Я всегда представляла себе Духа Золотильщика маленьким добродушным гоблином. Или приветливым троллем. Или…
– Дух Золотильщик? Кто это?
– Ох… – виновато поежилась Лейна. – Мама не хотела, чтобы я тебе о нем рассказывала. У нас в городе это секрет, мы не должны говорить о нем чужим.
– Я уже не чужая, – сказала Серильда, и ее сердце забилось сильнее. – Так что же это за Дух Золотильщик?
– Он оставляет нам золото, – Лейна покосилась в сторону кухни, убедилась, что матери не видно, и понизила голос. – После Праздника Смерти он оставляет подарки на камнях за северной стеной замка. Иногда они падают в озеро. Большую часть сразу после праздника подбирают рыбаки, но и потом можно найти то, что они пропустили. Мы любим нырять за его подарками летом. Я пока ничего не нашла, а вот моей подружке Генриетте попался золотой браслетик, застрявший между камнями. А у мамы хранится золотая статуэтка, которую еще дедушка достал из воды, когда был молодым. Конечно, мы не все это храним. Обычно люди продают эти предметы или обменивают. Но в городе почти у каждого есть хоть одна или две безделушки от Духа Золотильщика.
Слушая девочку, Серильда представляла проворные пальцы Злата – колесо быстро вертится. Солома превращается в золото. И не только солома. Он мог превратить в золото почти все. И говорил ей об этом.
Так вот что, оказывается, он еще делал – каждый год дарил сделанные им золотые вещицы жителям Адальхейда.
Дух Золотильщик.
Ты можешь называть меня Злат.
– Вот почему город процветает, – прошептала Серильда.
Лейна прикусила нижнюю губу.
– Ты ведь никому не скажешь? Ма говорит, что, если об этом узнают, сюда набегут охотники за сокровищами. Или королева Агнетта услышит и прикажет поднять налоги. Или пришлет армию, чтобы забрать все золото.
Осознав, чем может грозить предательство, которое она, возможно, только что совершила, Лейна в тревоге схватилась за голову.
– Я не расскажу ни одной душе, – заверила ее Серильда, благодарная, что хоть сюда еще не добралась ее репутация неисправимой лгуньи. – И мне уже не терпится рассказать ему, что ты считала его троллем.
Серильда очень надеялась, что еще сможет увидеться со Златом и поговорить, пусть даже для этого нужно, чтобы ее снова утащил Эрлкинг.
Или?..
– Как ты думаешь, почему он оставляет золото именно в равноденствие?
Лейна пожала плечами.
– Может, не хочет, чтобы Эрлкинг узнал? А это единственная ночь в году, когда все уходят праздновать. Мне кажется, это единственная ночь, когда Дух Золотильщик остается в замке совсем один.
Глава 27
Лоррейн одолжила Серильде седло, хотя и не переставала твердить, что пускаться в путь в такую погоду – ужасная глупость. Серильда настояла, что ей необходимо срочно попасть домой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Перед ее глазами то и дело вспыхивали воспоминания о Дикой Охоте. Вот отец – только что был рядом, а в следующее мгновение исчез. И ведь она даже не знала, где это случилось. Где носила их Охота, как далеко они путешествовали…
Но одно Серильда знала наверняка: если отец жив, он отправился домой. А значит, есть надежда, что он уже ждет ее там.
Въехав под городские ворота Адальхейда, она остановила Зелига. Дождь немного утих, но приятное тепло от очага уже исчезло. Серильда понимала, что вскоре у нее зуб на зуб не будет попадать, сухая одежда снова отсырела. Отец будет сердиться, отругает ее за то, что не бережет себя.
Серильда посмотрела на дорогу, тянувшуюся за городом. От дождя ее развезло, жидкая грязь заляпала густые кусты вдоль обочин. Далеко впереди дорога исчезала в Ясеневом лесу, серую полосу деревьев почти скрывала пелена тумана.
Ее дом в той стороне. Серильда не торопила Зелига, понимая, что у него каждая косточка ноет после дикой скачки. Но даже шагом они могут попасть домой самое большее за два часа. Правда, для этого придется ехать через лес…
А если в обход, придется ехать по тем дорогам, что идут вокруг леса, а потом долго петляют между лугами, прежде чем повернуть, наконец, на юг, на прямую дорогу, ведущую в Норденбург. Именно таким путем Серильда ехала на телеге с курами, и она уже знала, что так гораздо дольше. Едва ли им удастся добраться домой до темноты. Она даже не была уверена, хватит ли Зелигу сил.
Серильда раздумывала… Зелиг фыркнул и нетерпеливо стукнул копытом.
Лес был неприветлив к людям. Да, иногда можно было проехать через него, и даже без всякого вреда, но в закрытом экипаже. А вот верхом на Зелиге, который еле волочил ноги, Серильда могла стать легкой добычей для таинственных существ, скрывающихся в тенях. Правда, Темные сейчас за завесой, но и лесной народ доброжелательностью не отличался. На каждую историю о безголовом призраке, бродящем по ночам, приходилось несколько дюжин других – об озорных леших и хмурых вурдалаках, сбивающих с пути и заманивающих в глушь.
Над головой прогремел раскат грома. Молнии Серильда не видела, но почувствовала, как зашевелились волоски на руках. Миг – и небо разверзлось, на землю снова обрушились потоки воды.
Серильда нахмурилась, глядя в небо.
– Честно говоря, Сольвильда, – пробормотала она укоризненно, – неудачное это время, чтобы поливать свой сад. Неужели нельзя было подождать до завтра?
Небо не ответило. Да и бог тоже. То был старый миф, одна из бесчисленных сказок, во всем винивших богов. Дождь и метель случались по вине Сольвильды, неровные стежки на вышивке были проделками Хульды, чума – дело рук Велоса. И, конечно, поскольку Вирдит был богом удачи, почти всё старались свалить на остальных. Сплошная несправедливость.
– Ничего, Зелиг. Все будет хорошо. Идем домой.
Упрямо выставив подбородок, Серильда тряхнула поводьями, и они двинулись к Ясеневому лесу.
Гроза их не щадила, и к тому времени, когда они подъехали к лесу, Серильда уже промокла насквозь. Зелиг остановился. По раскисшей дороге хлестали струи дождя, над головой растворялись в тумане и мраке тени деревьев.
Вдруг Серильда почувствовала странный рывок – как будто кто-то мягко, но настойчиво потянул за веревку, привязанную прямо к ее внутренностям. От неожиданности она резко вдохнула.
Лес и отталкивал, и тянул к себе. Если бы у деревьев был голос, они пели бы темную колыбельную путнику, подзывая ближе, обещая окутать и удержать. Серильда не решалась тронуться с места, собираясь с духом и чувствуя, как щупальца старой магии тянутся к ней и растворяются в сероватом свете пасмурного дня.
Лес был и живым, и мертвым. Хорошим и плохим. Тьмой и светом.
У каждой истории две стороны.
От страха у Серильды закружилась голова, но она вцепилась в поводья и пятками ударила Зелига в бока.
