*** - Хмельной медовый напиток у русов, упоминается путешественником Ибн-Руста в 921 году. В смесь мёда и сока ягод ещё до начала брожения добавляли хмель. В результате мёд получался более крепким. Идеальным сроком выдержки для хмельного мёда считались 10 лет, но употреблять его можно было уже на третий год.
Глава 2. Ретроспектива. Бонус.
ноябрь 2011 года
Лифт вздрогнул и поехал. Прямая как жердь чопорная старушка, затянутая в приталенное пальто с воротником из натурального меха и кожаные перчатки, впилась в Настю взглядом, поджав тонкие, подкрашенные ярко розовой помадой губы. Если бы было можно, Настя бы запретила этот цвет на законодательном уровне. На руках у старушки сидел мопс по кличке Бозе и, то ли приученный ни в чем не отставать от хозяйки, то ли просто заразившейся от нее снобизмом, смотрел так же пристально. Под двумя парами колючих взглядов могло стать неуютно, но Настя давно научилась не обращать внимания на вещи и похуже.
Старушку звали Изольда Францевна, она была их с Финистом соседкой по лестничной площадке и головной болью всего подъезда, заселенного куда менее придирчивыми к окружающей действительности жильцами.
— Грязи-то, наверное, дикую птицу в доме держать, — проскрипела наконец Изольда Францевна.
Настя вспомнила носки Финиста, найденные сегодня в гостиной между диваном и журнальным столиком, и невольно согласилась. Особой аккуратностью Сокол никогда не отличался. Такая быстрая капитуляция после пробного выстрела заставила старушку перейти в прямое наступление.
— Чем же вы его кормите, окаянного? Небось половину дохода съедает? — выспрашивала старушенция, поджимая губы все сильнее и сильнее.
— Мясом, — не моргнув глазом и даже не соврав, ответила Настя.
Она все надеялась, что миру повезет, и Изольда Францевна съест свою помаду, что вполне бы спасло окружающих от эстетического шока. Хотя бы на сегодня.
А мясо Финист и правда любил, и потреблял три раза в день: на завтрак, обед и ужин. Благо, его зарплата позволяла.
— И как же вы его приручили? — продолжала допрос соседка. — Как это так, что он полетает и сам возвращается?
На этот вопрос у Насти не было однозначного ответа. Кто знает, почему люди начинают нравиться друг другу, а потом и вовсе решают потратить друг на друга остаток жизни. Можно было порассуждать про любовь, заботу и преданность, но вместо всего этого она почему-то в красках вспомнила одну из последних проведенных вместе ночей и, кажется, слегка порозовела, во всяком случае, старушка уставилась на нее уж совсем подозрительно.
По счастью в этот момент лифт дрогнул, остановился и раскрыл двери.
— До свидания, Изольда Францевна, — улыбнулась Настя и выпорхнула на свободу, поклявшись себе, что в следующий раз, прежде чем выйдет в подъезд, обязательно посмотрит в глазок.
В этот дом они с Финистом переехали совсем недавно. Дом был хороший, элитный, с большими квартирами, укомплектованными светлыми комнатами, просторными лоджиями, панорамными окнами, выходящими на лес, с мраморной облицовкой подъездов, лифтами с музыкой и зеркальными панелями, своей территорией, окруженной забором, консьержкой, охранником, колясочной, подземной парковкой, тренажерным залом и бассейном на первом этаже, собственной пакровой зоной и еще бог знает чем. В общем, полная противоположность той десятиметровой конуре, с которой они с Финистом начинали в этом мире. Наверное, в том числе поэтому жильцы никак не могли успокоиться в своем интересе к птице, вылетавшей по утрам из квартиры за номером сто семьдесят восемь. Машины Финист не любил и ездил на них только в крайних случаях, на работу и с работы предпочитал добираться на своих двоих. На крыльях, то есть.
— Зато с ветерком и без пробок, — смеялся он.
Возразить тут было нечего.
На улице было холодно. Настя спрятала руки в меховые рукавицы и уже почти сошла с крыльца, когда сотовый в ее рюкзаке взревел дюжим мужским баритоном. «Ik bun Vulgaris Magistralis»*, — орал он на всю огороженную территорию, пугая мамочек с колясками. Пришлось вынимать руки из тепла и доставать телефон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Привет, — сказал Финист. — Занята?
— Свободна как ветер.
— У меня тут дельце нарисовалось. Ничего особенного, и я подумал, может, сходишь со мной?
Вопрос Настю порадовал. Провести время с мужем: что может быть чудеснее?!
— Всегда готова. Форма одежды?
— Парадная. И ножи возьми.
Что ж, не совсем то, на что она рассчитывала, но…
— Поняла.
— Тогда заедь за мной через полтора часа в Контору.
И он положил трубку.
Поход в магазин за продуктами отменялся. Настя предвкушающе улыбнулась и повернулась обратно к двери в подъезд. Как раз выходившая в этот момент Изольда Францевна взглянула на нее совсем негодующе.
— Не помню, выключила ли утюг, — пояснила Настя.
Помаду Изольда Францевна все-таки съела.
***
— С чем работаем? — спросила Настя, когда Финист втиснулся к ней в машину. С некоторых пор она сменила свой зелененький Ниссан Марч на Фольксваген Битл и не могла нарадоваться. Впрочем, Сокол ее энтузиазма не разделял. Его богатырская фигура при почти двухметровом росте в машинке смотрелась так, будто он попытался утрамбовать себя в консервную банку. Он жаловался, что из-за Настиного вкуса на авто у него однажды разовьется клаустрофобия.
— Несанкционированное владение и пользование артефактом четвертого уровня, — ответил он, оставив бесплодные попытки поудобнее вытянуть ноги.
Настя присвистнула.
— Волшебная дубинка?
— Бери выше. Двое из сумы.
На пути зажегся красный свет, она притормозила и повернулась к Соколу, даже не пытаясь скрыть шок.
— Кто такой смелый? Они же тупые как пробки.
— Какой-то ночной клуб для наших. Днем используется как бильярдная и бар. По сети пробил, вроде все чисто, но кто его знает, нормально ни разу не проверяли. Видать решили использовать как вышибал, то ли на зарплате хотели сэкономить…
-… то ли есть, что скрывать, и нужна охрана, которая никому ничего не расскажет, — закончила Настя. — А я с тобой туда еду потому что?..
— Потому что мне захотелось поиграть с тобой в бильярд, — улыбнулся Сокол. — Разведуем что к чему, прежде чем я решу, просто забрать мешок или напустить на них моих пацанов.
— И именно поэтому я обвешивалась ножами, косплея ежика.
В машине Настя сидела без куртки, и Финист окинул ее взглядом с ног до головы. Облегающая черная водолазка, узкие джинсы и кожаные сапоги вроде как не оставляли возможности что-либо незаметно спрятать на себе, но Настя как всегда отлично справилась с этой задачей. Если бы он достоверно не знал, что ножи на ней есть, то и не заподозрил бы.
— А это, чтобы я потом мог найти каждый, — ответил он, многозначительно улыбнувшись.
— Пообещаешь плохо себя вести, предоставлю тебе такую возможность, — вернула улыбку Настя, трогаясь с места: им зажегся зеленый свет.
«Приманиваю обратно на тело, Изольда Францевна, — подумала она, — а вы что решили?»
***
— Кольцо сними, — сказала Настя, закончив красить губы.
Она захлопнула пудреницу, убрала помаду, стянула свое и протянула мужу ладонь.
— Зачем? — нахмурился Сокол.
— Кто ж ходит с женами по бильярдным в разгар рабочего дня?
Сокол нехотя стащил кольцо. Оно застревало в костяшке, поэтому пришлось повозиться. Настя полезла в рюкзак, чтобы убрать кольца в кошелек, и пока рылась там в поисках оного, поинтересовалась:
— Личину накидывать будешь?
— Уже.
Она подняла голову. К ее чести стоит отметить, что секунды на три ей удалось сохранить серьезное выражение лица. Но потом она не выдержала и дала волю смеху.
— Что? — не понял Сокол. — Ну-ка!
