— Я понимаю твой скепсис, Рохо. Ты гангстер и не мыслишь такими категориями как семья и дети. Не знаю твою ситуацию, а я бесплоден, и жил точно так же как ты — ни кола ни двора. Жил для себя, до тех пор, пока ко мне не пришла Лаура с малышкой на руках. Муж ее бросил, когда узнал стоимость лечения девочки — ему показалось что проще обрюхатить другую девчонку, чем тратиться на лечение. И вот тогда, когда я взял плачущую от боли девочку на руки меня вдруг озарило — вот оно, продолжение моего рода. Моя плоть и моя кровь, пусть и через сестру. И с тех пор я поклялся, что она будет жить, пусть даже мне придется для этого разбиться в лепешку!
Я крепко задумался. Несмотря на мнение сержанта обо мне, я его хорошо понимал — ради члена своей семьи я точно так же сделал все что можно и даже больше — смел бы все преграды и препятствия и даже пошел бы по трупам. Но что это понимание меняет? По большому счету ничего. История у сержанта красивая и трогательная, прямо как в слезливых мелодрамах, но по сути она ничего не меняет. Мысль о том, что Мейсон пришьет меня не ради шкурного интереса, а ради своей племянницы меня как-то слабо утешает. Так что продолжаю держать ушки на макушке и постараюсь избавиться от этих волчар первым. В принципе, можно даже и без конфликта обойтись — угоню машину и только они меня и видели! Короче, война-план покажет.
Тем временем Шорох в наушнике гарнитуры начал буянить: тон повысился, стал злее и требовательнее, злобный шепот опять вкручивал в череп ругательства как шурупы. Голова опять начала болеть и я выдернул наушник из уха.
— Опять буря идет, — озабоченно сказал я, потирая виски, — Надо найти укрытие!
Мейсон только вздохнул — мы ехали посреди пустыни в юго-западном направлении. Сержант остановил машину и залез в атлас.
Я, глядя на его манипуляции с бумажной картой и компасом спросил:
— А почему ты не пользуешься GPS?
— Самый умный что-ли? Возьми вон попробуй!
Я взял с приборной панели армейский планшет с GPS и включил. Мда уж, прибор определил мое местоположение где-то в бразильской сельве. Впрочем, через полминуты планшет решил исправиться и перекинул меня на китайский Тибет.
— Здесь на все эти джи-пи-эсы и прочие глонассы полгаться нельзя, — усмехнулся Мейсон, — Во-первых постоянно сгорают даже защищенные армейские модели, а во-вторых какая-то аномалия искажает сигналы спутников! Так что только так, по старинке по карте и компасу!
— Да весь Ближний Восток, это одна сплошная аномалия, — проворчал я откладывая бесполезный прибор.
Мейсон еще минут пять шуршал листами атласа, бурчал что-то под нос и в конце концов решительно скомандовал:
— Заедем в Аль-Айн, там пересидим шторм. Надеюсь, что радиационный фон там невысокий.
Аль-Айн оказался большим городом в пустыне полностью разрушенный боевыми действиями. Дома стояли расстрелянные и разрушенные взрывами, крыш не осталось ни на одном. На улицах стояла сгоревшая бронетехника, валялись снарядные ящики, каски, какие-то обрывки колючей проволоки — Сталинград по-арабски да и только! Мрачный Мейсон крутил баранку, кружа по городу в поисках убежища, но уцелевших зданий мы не видели. Песчаная буря тем временем приближалась — ветер нес облака пыли с юга, ладно хоть счетчик Гейгера пока молчал.
Наконец мы подъехали к холму, на котором было что-то вроде средневекового форта или крепости — в коричневых стенах зияли огромные прорехи, башни разрушены до основания, но донжон остался цел. Туда мы и побежали, наскоро прикрыв машины чехлами. Грабовски и Слай тащили под руки Роки, который так и не пришел в сознание. Скрипнула деревянная, обитая железом дверь, открывая доступ в небольшое квадратное помещение, которое когда-то было музеем. Ныне витрины были разбиты и разграблены, под башмаками хрустело битое стекло. Ворвавшийся вместе с нами ветер поднял облака пыли, я расчихался.
Марк захлопнул дверь, отрезая завывание ветра. Я с облегчением выдохнул — опять в последний момент успели! Стало почти тихо, только бормотание Шороха опять достает. Странно, вроде бы я рацию выключал?! Так это не рация, это Роки бормочет и шуршит! В точности как Шорох! Что это за пиздец?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Что это с ним? — удивленно спросил Мейсон.
— Не знаю, он так уже полчаса бормочет не затыкается, — зло ответил Слай, — У меня от этого всего мороз по коже идет!
Попытки утихомирить Роки результата не дали — солдат шептал и бормотал что-то неразборчивое, не приходя в сознание. И почему-то я был уверен, что если включить радиостанцию, то я услышу точно такое же бормотание в радиоэфире. Все это звучало и выглядело так безумно, что даже обычно невозмутимого Марка проняло. Грабовски со Слаем хлопотали возле обеспамятшего солдата, пытаясь понять, что с ним происходит.
Буря на улице разгулялась не на шутку и тон шепота Роки тоже изменился — стал выше, агрессивнее. У меня начали ныть виски.
— Можно его как-то заткнуть?! — не выдержал я, — Тряпку в рот ему забейте что-ли!
— Себе уши заткни! — огрызнулся Слай, — Не видишь, ему плохо! По твоему недосмотру, между прочим!
И этот туда же! И почему-то у них все виноваты кроме их самих! Что за люди!
Я ногами раскидал осколки стекла и хлам у стены, расстелил спальник уселся на него и вскрыл пакет с бинтом и заткнул уши тонкими полосками перевязочного материала скатанными в шарики. Не слишком хорошая идея ограничивать свои органы чувств в таком опасном месте, но я был на взводе и, чувствовал, что еще чуть-чуть и сорвусь с нарезки. Проклятый Шорох сумел достать меня и без рации, через Роки, будя самые низменные и агрессивные инстинкты. Руки подрагивали от желания взять автомат и расстрелять так раздражающего меня сопартийца, в глазах плавал кровавый туман.
Окинув взглядом помещение, я понял, что такое желание появилось не у меня одного. Марк сидел на единственной уцелевшей витрине и поигрывая ножом пристально смотрел на Роки. Мейсон со страдающим видом массировал виски — их тоже зацепило! Да что за чертовщина здесь творится! Это же сука абсолютно антинаучно и иррационально!!! И кто мне скажет, нахера я сюда вообще залез, да еще и абсолютно добровольно?! Господи, если ты там есть, дай мне силы не потерять разум, потому что я уже на грани!!!
Бинты в ушах помогли слабо — шипение Роки через них пробивалось. Я улегся в спальник и накрылся с головой. Вот теперь стало легче — почти ничего не слышно. Я выдохнул с облегчением. Прямо как страус: спрятал голову в песок и радуюсь, что опасности не видно. Надеюсь, что внезапно сбрендивший Роки не попытается оторвать мне башку Я принялся делать дыхательные упражнения, постепенно успокаиваясь и в конце-концов задремал.
Проснулся я рывком — в помещении происходило что-то нехорошее. Я мгновенно сбросил с себя спальник и вскочил на ноги. Автомат оказался в руках как по мановению волшебной палочки, еще до того, как я про него подумал — Энрике мной бы наверняка гордился.
Причиной шухера опять оказался Роки. Как оказалось, ему надоело шипеть и булькать и приспичило прогуляться за дверь, не приходя в сознание. Я до этого момента ни разу не видел сомнамбулу, но по описанию подходило на все сто — полузакрытые глаза, неуверенные шаркающие шаги, руки вытянутые в сторону двери.
— Стой, Роки! — блажил Сэм Грабовски, — Туда нельзя, там буря! Да стой же ты!!!
Лейтенант попытался остановить солдата, но тот как будто и не заметил его усилия и потянул Грабовски за собой как локомотив тащит прицеп. Ситуацию разрешил Слай, который без лишних слов сбил приятеля на пол подножкой и навалившись сверху.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Веревку дайте! Он пытается встать! — прохрипел солдат, пытаясь удержать ворочающегося под ним Роки.
Получив требуемое, наемник со знанием дела скрутил товарищу руки и ноги так, что тот мог разве что уползти как червяк. Впрочем, Роки, попробовав встать и убедившись, что ничего не получится прекратил дергаться и снова зашипел, забулькал. Ох, блядь, лучше бы он и правда ушел куда хотел!
Сон как рукой сняло, я присел на свой спальник, отложил автомат от греха подальше и принялся делать дыхательные упражнения. Ночка, судя по всему, предстояла веселая…
