— Не умеем,— признался Мерри.— Во всяком случае, я пока не умею. Но, Пипин, мы уже умеем увидеть высокое и отдать ему честь. Я думаю, что лучше всего просто любить то, к чему сердце тянется. С чего-то надо начинать, и корни должны быть,— а в Хоббитшире почва подходящая, можно глубоко зарыться. Но есть вещи глубже и выше. Если бы не они, ни один дед не мог бы копаться в своем огороде, наслаждаясь миром, хотя не всякий дед про это знает. Я рад, что теперь кое-что про них понял… Только сам не пойму, с чего я про все это разболтался. Дай-ка табачку. И достань из мешка мою трубочку, если она еще цела.
Арагорн и Гэндальф пошли к Главному Попечителю Домов Целения и попросили его еще некоторое время продержать Фарамира и Эовину в постелях и ухаживать за ними получше.
— Королевна Эовина будет рваться из постели, — сказал Арагорн,— и захочет поскорее выйти в мир, но постарайся удержать ее хотя бы в ближайшие десять дней.
— Что до Фарамира,— сказал Гэндальф,— то придется ему вскоре сказать о смерти отца, но всю правду о безумии Денэтора он не должен знать, пока совсем не поправится и не приступит к новым обязанностям. Проследите, чтобы свидетели страшных событий, Берегонд и фериан, не проговорились.
— А как нам быть со вторым ферианом, по имени Мерриадок, который лежит больной? — спросил Попечитель.
— Похоже, что завтра он попробует встать,— ответил Арагорн.— Можно ему разрешить, если захочет. Пусть немного погуляет с помощью друзей.
— Удивительное племя,— промолвил Попечитель, качая головой.— Очень крепкая порода!
У входа в Дома Целения собралась толпа, которая ждала Арагорна. Люди пошли за ним, а когда он поужинал, стали просить, чтобы он исцелил одним родственников, другим друзей, тяжело раненых или отравленных зловредной Тьмой. И Арагорн встал и вызвал на помощь сыновей Элронда, и они втроем до поздней ночи ходили по городу, помогая больным и раненым.
И шла по городу молва: «Настоящий Король вернулся». Гондорцы сразу назвали его Камнем Эльфов из-за зеленого камня, который сверкал у него на груди; так собственный народ подтвердил имя, данное ему при рождении.
Поздно ночью, когда силы почти покинули Арагорна, он завернулся в плащ и тайно вышел из города и последние часы перед рассветом проспал в шатре. Увидев утром на Белой Башне флаг Дол Эмроса, на котором, словно лебедь, колыхался на голубой волне белый корабль, люди удивились и спрашивали себя, не приснилось ли им возвращение Короля?
Глава девятая.
ПОСЛЕДНИЙ СОВЕТ
Утро после Битвы настало ясное, легкие белые облачка плыли по небу, ветер переменился и дул с запада на восток. Леголас и Гимли поднялись с рассветом и испросили разрешения пойти в город, потому что очень хотели повидаться с Мерри и Пипином.
— Как я рад, что оба живы,— говорил Гимли.— Столько сил мы на них потратили на роханских дорогах, хорошо, что не зря, а то было бы очень обидно.
Эльф с гномом вместе вошли в город, и гондорцы на улицах с удивлением разглядывали необычную пару: Леголас сиял невиданной красотой, чистым и звонким голосом пел в блеске утра эльфийские песни, а Гимли топал рядом с ним, поглаживая бороду и с интересом осматриваясь.
— В обработке камня они неплохо разбираются,— высказался гном, разглядывая стены.— Иногда, правда, небрежничают. Мостовую можно было ровнее выложить. Как только Арагорн примет хозяйство, я ему предложу услуги наших подгорных каменщиков. Уж мы ему отстроим столицу, которой можно будет гордиться!
— Тут не хватает садов,— заметил Леголас.— Дома мертвые, мало живой зелени, которая растет и радуется жизни. Если Арагорн примет хозяйство, Лесной народ пришлет ему поющих птиц и деревья, которые зеленеют зимой.
Наконец они оказались пред лицом князя Имрахила. Леголас посмотрел на него и низко поклонился, потому что признал человека, в чьих жилах текла эльфийская кровь.
— Привет тебе, Повелитель! — сказал он.— Давно ушли соплеменники Нимродэли из Лориэнских лесов, но, как видно, не все отплыли из Эмроса на Запад за Большую Воду.
— Так говорят старые легенды в моей стране,— ответил князь.— Но с Незапамятных времен в ней ни разу не появлялся ни один из сыновей Дивного Народа. Удивлен я такой встречей среди военных забот и горя. Что тебя сюда привело?
— Я один из Отряда, вышедшего с Мифрандиром из Имладриса. Сюда я пришел с другом, вот этим гномом, в свите Достойного Арагорна. Мы хотим встретиться еще с двумя друзьями, Мерриадоком и Перегрином, которые, как нам сказали, находятся у тебя в городе.
— Ты их обоих найдешь в Домах Целения, я охотно тебя туда провожу,— сказал князь.
— Нам хватит и менее знатного провожатого, Повелитель,— сказал Леголас.— А к тебе я пришел с поручением от Арагорна: он не хочет сейчас входить в город, но есть необходимость немедленно созвать совет военачальников, и он просит тебя и Эомера Роханского безотлагательно прийти в его шатер. Мифрандир уже там.
— Мы придем,— ответил Имрахил, и они расстались, учтиво обменявшись прощальными словами.
— Вот благородный муж и большой вождь людей, — сказал Леголас.— Если сейчас, на закате Гондора, в нем есть такие мужи, то, наверное, велика была его слава в дни расцвета!
— И в каменном деле они были мастера,— подтвердил Гимли.— Самые старые постройки сработаны лучше новых. Так всегда у людей: сеют старательно, а потом весенние заморозки, а потом летние напасти, и урожай уже не такой, каким обещал быть.
— Но все зерно редко вымирает,— заметил Леголас.— Бывает, что в пыли и грязи оно терпеливо ждет, чтобы прорасти в неожиданном месте. Дела человеческие нас переживут, мой Гимли.
— И все же в конце будет лишь тень того, что могло быть,— сказал гном.
— Этого даже эльфы не знают,— ответил Леголас.
Подошел слуга, посланный князем, отвел их в Дома Целения, где они застали своих друзей в саду, и встреча их была радостной. Некоторое время они все вместе гуляли и беседовали, наслаждаясь краткими часами покоя в тишине раннего утра, свежим ветром, овевающим верхние ярусы города. Потом, когда Мерри устал, сели на стене, спиной к зеленому саду, окружавшему Дома Целения, лицом к югу, к сверкающему на солнце Великому Андуину, который убегал туда, где даже зоркие глаза Леголаса ничего не видели, пропадал в широких равнинах и буйной зелени Лебенина и Южного Итилиэна.
Теперь Леголас молчал, пока друзья говорили, и неотрывно смотрел вдаль, против солнца, пока не увидел белых морских птиц, летящих над рекой вверх по ее течению.
— Смотрите! — закричал он.— Это чайки! Они летят с Моря в глубь земли. Удивительные птицы растревожили мне сердце. Я не встречал их, пока мы не дошли до Пеларгира, и там я услышал, как они кричат, когда мы скакали к кораблям на битву. Тогда я на мгновение забыл о войне, охватившей просторы Средиземья, потому что их жалобная песня была о Море. Море! Увы, я его не увидел. Но глубоко в сердцах моих соплеменников дремлет тоска по Морю, которую опасно будить. Чайки ее во мне пробудили. Больше мне не будет покоя в лесу под дубами и буками.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
