Еще до конца того черного дня нам не с кем стало драться: враги, которые не погибли от мечей и не утонули, бежали на юг, надеясь, что им удастся вернуться на родину по суше. Странно и непонятно мне, что планы Мордора оказались сорванными благодаря призракам, вызванным из Мрака и сеющим страх. Мы разбили Врага его оружием.
— Да, это и мне тогда показалось странным,— признался Леголас.— Я смотрел на Арагорна и думал, каким великим и грозным Властелином мог бы стать человек с такой волей, если бы оставил у себя Кольцо Всевластья. Не напрасно Мордор дрожит перед ним. Дух его неизмеримо благороднее, чем изощренный разум Саурона. Разве он не из рода прекрасной Лютиэнь? Ее род не пресечется, даже когда над Миром прокатится волна лет без числа.
— Ты прав,— сказал Гимли,— велик был Арагорн в тот день! Весь черный флот оказался в его руках. Он выбрал самый большой корабль и вступил на него. Приказал заиграть во все боевые трубы, которые бросил противник. По этому сигналу войско призраков вернулось на берег. Умершие стояли в полной тишине. Ничего не было видно, кроме их глаз, горевших в красных отблесках пламени, ибо на судах еще были пожары. Арагорн громовым голосом сказал: «Слушайте слово Наследника Исилдура! Ваш долг исполнен. Возвращайтесь в места успокоения и больше никогда не выходите в долины! Идите с миром и обретите покой!»
Король Мертвых выступил вперед, сломал копье и бросил обломки оземь. Потом низко склонился, повернулся, и все его войско стало удаляться, пока не исчезло, словно туман, развеянный ветром. Мне показалось, что я пробудился от сна. В ту ночь мы отдыхали, а другие работали. Мы освободили много пленников и рабов, среди которых были гондорцы, захваченные пиратами во время бандитских налетов. Скоро подошли люди из Лебенина и из Этира. Прибыл Ангбор из Ламедона со всеми, кого сумел собрать. Ужас, посеянный призраками, прошел, развеялся, как они сами, и люди шли к нам на помощь и стремились увидеть Наследника Исилдура, ибо имя его уже притягивало их, как свет в темноте.
Вот и кончается наш рассказ. Вечером и ночью суда готовили к отходу и собирали команды, а на рассвете флот поплыл вверх по Великой Реке. Мне кажется, что это было уже очень давно, а ведь на самом деле мы сели на корабли позавчера, на шестой день от выхода из Дунгарского Укрытия. Но Арагорн по-прежнему боялся опоздать. «От Пеларгира до причалов Арлонда сорок гонов и два,— говорил он.— За сутки надо доплыть, иначе все пропало».
На веслах теперь сидели свободные люди и старались изо всех сил. Мне казалось, что мы очень медленно плывем, потому что мы шли против течения и ветер сначала не надувал паруса. И несмотря на победу, одержанную в Пеларгире, мне было бы совсем тяжело на сердце, если бы Леголас не смеялся. «Выше бороду, друг Гимли! — кричал он.— Вспомни присловье: когда всего темней, надежда светит ярче!» Но в чем надежда, он не сказал. Ночь была темнее дня, а нас охватило нетерпение, ибо вдали на севере под тучами мы увидели большое зарево, и Арагорн сказал: «Минас Тирит горит!».
К полуночи надежда все-таки появилась. Опытные моряки из Этира, глядя на юг, уловили перемену погоды, и удалось поймать ветер в паруса. Корабли поплыли быстрее еще ночью, а на рассвете их форштевни уже совсем быстро разрезали пенную воду. Дальше вы все знаете: в третий час утра мы при попутном ветре и солнечной погоде приплыли в гавань Арлонд, развернули знамя и бросились в битву. Это был великий день и великий час, что бы ни случилось в будущем.
— Что бы ни случилось, такие подвиги не затмеваются другими,— сказал Леголас.— Пройти по Тропе Умерших — уже великий подвиг, и будет им, даже если в Гондоре не станет певцов, чтобы воспеть его в грядущие дни.
— Может случиться и так,— сказал Гимли.— У Арагорна и Гэндальфа лица озабоченные. Я бы очень хотел узнать, что они там решают в шатре на поле. Я согласен с Мерриадоком и тоже хочу, чтобы война этой нашей победой закончилась. Но если остались еще дела, то приму участие, не посрамлю Подгорное племя из Эребора.
— И я не уроню чести Лесного племени и докажу свою любовь к Повелителю Страны Белого Древа, — добавил Леголас.
Друзья замолчали и долго сидели на высокой стене, каждый со своими мыслями. А военачальники тем временем держали совет.
Расставшись с Гимли и Леголасом, князь Имрахил тут же послал за Эомером и вместе с ним вышел из города, спеша к шатру Арагорна, поставленному в поле недалеко от того места, где пал Король Феоден. Кроме Арагорна и Гэндальфа там были сыновья Элронда, тоже приглашенные на совет.
— Друзья, я хочу, чтобы вы узнали слова Наместника Гондора, сказанные перед кончиной,— начал Гэндальф.— Слушайте: «Ненадолго, может быть, на один день ты станешь победителем на поле битвы! Но мощь, которая разрослась вокруг Черной Башни, такими победами не сокрушить». Я не призываю вас предаться отчаянию по его примеру, но давайте рассудим, какая правда заключена в этих словах.
Кристаллы Ясновидения не лгут, даже Властелин Барад-Дура не может заставить их показать то, чего нет. Он только может подсунуть более слабому то, что выберет сам, или внушить ему ошибочное понимание того, что показывает Палантир. Безусловно, Денэтор видел огромные силы, подготовленные против него в Мордоре, и это обманом не было. Там силы есть, и они растут. Нам же сил едва хватило, чтобы отбить первое серьезное нападение. Второе будет страшнее.
В этой битве, как справедливо сказал Денэтор, на окончательную победу с помощью оружия у нас надежды нет. Нам не удастся победить ни в открытом бою за Рекой, где мы встретимся с сокрушительным преимуществом Врага, ни сидя в городе и выдерживая одну осаду за другой. Выбирать мы можем только из двух зол. Осторожность требовала бы укрепить оборону и ждать нового нападения. Так мы продлили бы время, отпущенное нам для жизни.
— Значит, ты советуешь нам запереться в Минас Тирите, или в Дол Эмросе, или в Дунгарском Укрытии и сидеть там, как дети сидят в замке из песка, когда приближается волна прилива? — спросил Имрахил.
— В этом не было бы ничего нового,— ответил маг.— При Денэторе вы все время почти только это и делали. Я этого не советую. Я сказал: требовала бы осторожность. Но к осторожности не призываю. Я утверждаю, что одержать победу в открытом бою нам не удастся. Я надеюсь на победу, но победить рассчитываю не силой оружия. Ибо главная причина военных действий Мордора — Кольцо Всевластья, основа силы Барад-Дура, надежда Саурона.
Все вы теперь достаточно осведомлены, чтобы ясно представить себе наше положение и положение Саурона. Если он раздобудет Кольцо, нас никакое мужество не спасет. Победа Саурона тогда будет скорой и такой полной, что его триумф продлится до конца света. Если Кольцо будет уничтожено, то Саурон падет, причем так низко, что вряд ли когда-нибудь встанет. Он тогда потеряет главную часть своей силы, большую часть самого себя, то, с чего начинал; а все, что было сделано с помощью Кольца, развалится и рассыплется в прах. Враг будет навсегда искалечен; превратится в жалкого духа зла, который сам себя сожрет во мраке, ибо не сможет уже ни вырасти, ни принять обличье. Тогда мир избавится от великого зла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
