Некоторые из судмедэкспертов, однако, не исключали ошибки врачей клиники и настаивали на эксгумации тела и повторном вскрытии. Но даже если бы следы героина были бы обнаружены, то это еще не могло служить доказательством того, что он стал причиной ее смерти. Ведь Талита принимала этот наркотик довольно долго, и не исключено, что небольшие его количества могли сохраниться в ее организме. Поэтому наиболее правдоподобной оставалась версия с алкоголем и барбитуратами.
Остаться в Италии Пол все же не осмелился. В Риме ему предстояло выстоять против отдела по борьбе с наркотиками и попытаться защитить свое имя в процессе официального расследования случившегося итальянской полицией. Однако до этого ему уже пришлось выдержать многочисленные выпады против него в средствах массовой информации.
Каждая из деталей его личной жизни и даже самые интимные подробности его отношений с Талитой, Викторией и Гейл выносились на полосы газет и озвучивались с телеэкрана. Садизм репортеров желтой прессы не пощадил даже его детей. Досталось и его многочисленным друзьям, которые к смерти Талиты вообще не имели никакого отношения. Однако реальная угроза его репутации исходила от полиции, которая уже была близка к тому, чтобы окончательно установить, что он является наркоманом. В результате, независимо от того, виновен он в смерти жены или нет, ему предстояло предстать перед судом и в итоге оказаться за решеткой.
Судья прислал Полу повестку, в которой предлагал «добровольно явиться в суд и дать показания, которые помогли бы следствию». Никакого ответа от Гетти-младшего он не получил, и неудивительно — тот уже покинул Рим и уехал в Лондон. Пол опасался, что итальянские власти потребуют его возвращения в Италию, но его страхи оказались безосновательными. В Италии было не принято требовать выдачи свидетеля, если тот являлся иностранцем и правительство его страны на этом не настаивало.
Поэтому следствие по делу о смерти миссис Гетти так и осталось незаконченным, а само дело — открытым. Вернуться в Италию Пол уже никогда не осмелится. Его дети останутся в Риме, и прежние, и так нечастые, встречи с отцом прекратятся совсем.
Однако, сбежав в Англию, Пол лишился возможности попытаться объяснить причины смерти Талиты и публично покаяться в лежащем на нем грехе. Невероятные обвинения его в том, что Талита приняла огромную дозу героина не без участия в этом супруга не удалось ни доказать, ни опровергнуть, и причины трагедии, случившейся той июльской ночью, так и остались неизвестными.
С тяжкой ношей на сердце и все еще мучившим его чувством вины Пол обосновался в доме, где столетием раньше жил Данте Габриел Россетти, до конца своих дней оплакивавший смерть дорогой его сердцу Лиззи Сиддал. В этом доме совсем еще недавно жила и Талита, и Пол никак не мог избавиться от ощущения ее присутствия. Уиллис постарался на славу, и дом выглядел почти так же, как при жизни великого английского живописца. Но еще более удивительным и загадочным казалось подобие судеб художника и Пола-младшего. И хотя жизнь последнего еще не завершилась, его поступки свидетельствовали о том, что он неосознанно стремится сделать ее похожей на печальную сагу о Россетти.
Пристрастившиеся к героину часто копируют образ жизни своих кумиров, и особенно тех, для кого наркотики были неотъемлемым элементом их бытия. Не был исключением и Пол, в глубине души отождествлявший себя с Данте Россетти. Однако Гетти-младший жил в другом веке, и поэтому параллель между их судьбами была не совсем точной. Отличались и методы, с помощью которых оба пытались забыть о своем горе и избавиться от чувства вины. Вместо виски и снотворного, которыми пользовался художник, Пол предпочитал средства более современные и эффективные.
Переживания Пола были столь созвучны страданиям художника, что к нему вполне подходили слова, сказанные о Россетти его первым биографом Холлом Кейном: «Россетти до конца жизни укорял себя за гибель жены, полагая, что обязан был предотвратить эту трагедию, хотя и понимал, что причины случившегося были намного глубже».
Жизнь в Англии, по сравнению с жизнью в Италии или Соединенных Штатах, имела для Пола одно несомненное преимущество. Здесь наркомания считалась не столько социальной, сколько медицинской проблемой, и наркоманы, зарегистрировавшись в клинике, могли приобретать наркотики легально — по рецепту врача. Подобное «лечение» проводилось в чисто терапевтических целях, и врачам было рекомендовано постоянно снижать дозы выписываемых пациентам наркотических препаратов.
Лондон был для Пола прекрасным убежищем от проблем, терзавших его в Италии. В первые же дни он подыскал себе благодетеля среди врачей, и тот часто подкатывал к «домику королевы» в своем «бентли». Такой пациент, как Гетти-младший, был для него просто подарком судьбы.
У Пола, как и у художника, были свои причуды. В саду Россетти был небольшой зверинец, и его любимцем был австралийский сумчатый зверек, внешне напоминавший медвежонка. Пол же обошелся коллекцией плюшевых зверушек, которых расселил в своей гостиной. Кроме того, в спальне у него был еще более странный экспонат — выполненная из дерева модель летающего судна. Это была уменьшенная копия легендарного корабля «Спрус Гус», что в переводе означает «Стремительный гусь». Этот корабль был когда-то сконструирован одним из сыновей пресловутого нефтяного магната Говарда Хьюза, который, как и Гетти, предпочитал жить отшельником. Отгородившись от внешнего мира, Пол превратил свой дом в святыню, напоминавшую ему о Талите, и место для покаяния в собственных грехах. Он бережно хранил все, что было связано с его второй женой: предметы одежды, письма, фотографии и ее портрет, написанный Виллемом Полом.
Этим Пол еще больше усугублял трагизм случившегося. Оборвав все отношения с теми, кого любил и кому был дорог, он обрек себя на одиночество и душевные муки. Его волей и мыслями овладел дух Данте Россетти, и он с одержимостью искал утешения с помощью героина, разрушавшего его личность.
В вереницу нескончаемо долгих дней временами вплеталась глубокая депрессия, и он был убежден, что все это предопределено ему судьбой. Сосредоточившись только на своем несчастье, он не замечал ничего вокруг и, несмотря на то, что был достаточно богат, сузил свой мир до крошечного островка личных интересов и переживаний. Изо дня в день он часами слушал грамзаписи любимых опер, подолгу сидел у телевизора, заглушал свое горе виски и часто забывал о еде. В минуты, когда жизнь начинала казаться ему невыносимой, он прибегал к испытанному противоядию — героину или ЛСД. Несколько раз он попытался покончить с наркотиками, но известно, что людям с деньгами отказаться от своих привычек очень трудно, и он снова принимался за старое. В тех немногих случаях, когда у него не хватало на наркотики денег, он благодаря тому, что носил фамилию Гетти, легко получал кредит в банке.
