Трое младших детей Гейл учились с интересом и старанием, однако старший — Пол взбунтовался и в шестнадцать лет бросил учебу. На психику паренька очень подействовали развод родителей и смерть Талиты, и справиться с ним без мужа Гейл было нелегко.
Со своим отчимом Лангом Джеффрисом Пол поладить так и не смог. Его явно бесило то, что тот занял место его родного отца, и он постоянно ревновал к нему свою мать. Расставшись с колледжем, юноша увлекся живописью и с завидным упорством занялся самообразованием, изучая лишь то, к чему проявлял огромный интерес. Гейл смирилась с ранней самостоятельностью сына и не стала возражать, когда тот заявил, что хочет пожить отдельно от семьи — в мастерской двух старых друзей семьи — Марчелло Кризи и Филиппа Вудлэма.
Гейл как-то заметила, что в Париже жизнь ее сына среди богемы никого бы не удивила. Однако в Риме это многим казалось неестественным. Послевоенные надежды простых римлян на сладкую жизнь развеялись, как и в фильме Феллини, и к семидесятым годам Рим стал снова походить на старинный провинциальный город, и культ семьи снова возобладал в жизни его жителей. Поэтому большинство друзей Гейл не одобрило ее либерализм и решение Пола.
Однако тот по-прежнему был очень привязан к матери, брату и сестрам и наведывался к ним почти каждый день. Когда у Пола кончились деньги, он предложил владельцу одной из пиццерий свои картины в обмен на обеды, но чаще всего еду ему и его друзьям-художникам доставляла заботливая Гейл. Если она по каким-либо причинам сделать этого не могла, то Пол заявлялся на обед домой, заодно навещая своих сестер и брата. Несмотря на то, что он ушел из дома, все трое его очень любили, и итальянская ветвь династии Гетти была дружной и сплоченной.
Характер юного Пола был полон противоречий. Гейл считала, что сын развит не по годам и ему можно было дать все двадцать. После развода родителей и появления у матери нового мужа Пол воспылал еще большей любовью к отцу, и тот с его увлечением идеями хиппи стал для юноши образцом для подражания. Когда Полу было одиннадцать лет, отец пригласил его на две недели в Марракеш, и мальчик был просто очарован красотой «Дворца наслаждений» и пейзажами Атласских гор и позже вспоминал об этих местах как самых прекрасных на земле, хотя, кроме Калифорнии и Италии, он нигде не бывал. Очень понравилась юному Полу и Талита, и ее трагическая смерть через три года и отъезд отца в Лондон ранили душу четырнадцатилетнего подростка.
Гейл вспоминает, что после этого Пол стал очень молчаливым и замкнулся в себе. Именно поэтому она и уговорила сына заняться живописью. Гейл надеялась, что он обретет новых друзей и перестанет переживать из-за случившегося.
Летом Пол брал свой мольберт и отправлялся вместе с семьей в их любимую деревушку. Он с детских лет полюбил несколько грубоватых, но очень добрых итальянских крестьян и прекрасные сельские пейзажи к югу от Сиены. Его младший брат Марк не отходил от него ни на шаг. Однажды братья заблудились в близлежащем лесу. Начинало темнеть, и Гейл была вне себя от тревоги за сыновей. Но Пол проявил завидную выдержку и сообразительность, и через несколько часов они уже бросились в объятия матери.
В те годы одним из друзей Пола в Италии был Адам Альварец, сын писателя Аль Альвареца, отдыхавшего в тех же местах, что и семья Гейл. Адам вспоминает, что его друг был «очень спокойным и поразительно рассудительным пареньком, в котором не было и следа того безрассудства и непредсказуемости, о которых так часто писала итальянская пресса после его похищения». «Однако то, что произошло в его семье, — продолжал Адам, — очень осложнило ему жизнь, и расставание с родным отцом было для него огромным несчастьем».
Вернувшись в Рим, Пол заметно менялся. Фамилия Гетти выделяла его среди других благодаря известности его деда, и ему это определенно нравилось. Один из репортеров назвал его в своей статье «золотым хиппи». Эта реклама помогла Полу легко заработать приличную сумму — в качестве обнаженной фотомодели в одном из эротических журналов. Эта же кличка Пола фигурировала однажды и в протоколах полиции, после того как его арестовали во время одной из студенческих демонстраций. Его продержали в камере целую ночь, однако утром выяснилось, что к бунтующей молодежи он не имел никакого отношения и оказался в рядах демонстрантов по чистой случайности. Тем не менее случившееся повлияло на его убеждения, и он вскоре присоединился к молодежному движению, отстаивавшему демократию и права человека и осуждавшему стремление к богатству. «Богатые на самом деле бедны, — заявил однажды Пол. — Им постоянно не хватает духовной пищи и бескорыстной любви, и их можно только пожалеть». Это высказывание внука самого богатого из американцев было тут же подхвачено репортерами и попало на страницы зарубежной прессы, в том числе и британской. Дошло оно, конечно же, и до самого старика Гетти, но тот не дал по этому поводу никаких комментариев.
Пол побывал в Англии у деда прошлым летом и особого расположения не встретил. Гетти-старшего явно раздражали яркие джинсы на внуке, и он высказал Полу все, что думает о современной молодежи и ее увлечениях. Внука это, похоже, обидело, и больше в Саттон-Плейс он не появлялся.
В самом начале 1973 года Пол начал встречаться с Мартиной Закер — симпатичной немочкой, имевшей годовалую дочь. Она недавно развелась с мужем, сочтя, что брак ограничивает ее свободу, и теперь играла в каком-то маленьком альтернативном театре. Мартина была старше своего юного поклонника на восемь лет и очень ему нравилась. Однако особых причин хранить ей верность Пол не видел. Став известным как «золотой хиппи», он уже успел убедиться в доступности порхавших вокруг него красавиц и по примеру деда не желал останавливаться на одной-единственной.
Пол не ограничивал себя в радостях жизни. Проводил вечера на дискотеках (которые в те годы были более невинным развлечением, чем сейчас), бегал за красотками, покуривал гашиш и изображал из себя гениального, но пока не признанного художника. Он был очень молод, и Гейл смотрела на все это сквозь пальцы, полагая, что со временем сын перебесится и все его причуды останутся в прошлом. Она была уверена в том, что бунт Пола против условностей является проявлением его оригинальности и стремлением быть непохожим на других.
Билл Ньюсом объяснял поведение Пола по-другому. По его мнению, тот «поклонялся в душе своему отцу и страстно желал перещеголять его как хиппи». Однако такое объяснение не очень убедительно, поскольку после того, как его отец переехал в Лондон, Пол виделся с ним крайне редко.
